Дмитрий Витер - 23 рассказа. О логике, страхе и фантазии

В 12:00 я пришел в лабораторию, Ольга уже была там. Ее рыжие локоны полыхали, как пожар на фоне стерильных белых стен. К моему глубокому разочарованию, интерес Ольги был направлен вовсе не на меня, а на третьего участника эксперимента — толстяка Сергея Трухина — известного хохмача из секции Программирования Эмоций. Когда я вошел, они вместе смеялись, очевидно, над очередной его пошлой шуткой; увидев меня, коллеги замолчали, словно я застукал их за чем-то непристойным. Чтобы сгладить неловкость, я начал глазеть по сторонам, хотя смотреть было особо не на что: из мебели — только массивный квадратный стол посреди комнаты, да стойка ассистента, за которой стоял долговязый парень с опухшими глазами — выглядел он так, словно ему требовалась дополнительная чашка кофе. На нем болтался мятый белый халат с бейджиком «Стас» — раньше я этого сотрудника не видел. Стас ввел нас в курс дела:

— Итак, уважаемые добровольцы, напоминаю, что все ваши действия в этой комнате подпадают под условия о неразглашении. Стандартная процедура. В случайном порядке вам предложат роль в одной из возможных конфликтных ситуаций, с которыми может столкнуться 523-Y во время эксплуатации. Ваша задача — как можно точнее выполнить инструкции. Взаимодействуя с испытуемым образцом, постарайтесь вести себя естественно. От результатов теста зависит дальнейшая судьба проекта.

Трухин закатил глаза, и я его понимал. Серию 523 преследовали неудачи. Испытуемые экземпляры умудрялись напортачить в самых очевидных местах — вроде отключения питания в момент эмоциональных перегрузок.

— А в чем заключается сценарий? — поинтересовалась у ассистента Ольга. Молодец, я бы не решился спросить.

— Не могу разглашать эту информацию до начала эксперимента, — пожал плечами ассистент. Затем он выложил на стол нехитрый реквизит — черный ящик и три белых шара в стеклянной вазе.

— Тяните жребий, — скомандовал он. — Испытуемый образец войдет сюда через… — ассистент взглянул на часы, — три минуты.

— А как же вжиться в роль, и все такое? — недовольно буркнул Трухин.

— Это ни к чему, — парировал Стас. — Ваши естественные реакции — вот то, что нам нужно!

Трухин хмыкнул и вытащил из вазы белый шар. Невежа, не мог пропустить даму вперед? И что Ольга нашла в этом грубияне? Я великодушно кивнул ей, позволив забрать второй шар. Мне достался третий. С точки зрения теории вероятностей, мы получили равные шансы, но я не мог избавиться от ощущения, что меня обделили.

— Теперь открывайте и читайте ваши роли. Не забудьте, вы не должны показывать их остальным — сообщение самоуничтожится вскоре после прочтения!

На мгновение в комнате стало тихо, затем громко хрустнул пластик — Трухин раздавил в своей лапище шар, вытащил оттуда полупрозрачную полоску, прочитал и расхохотался:

— Да это же полный бред!

Я открыл свой контейнер, краем глаза наблюдая, как Ольга делает то же самое. В моей записке значилось: «Вы — наемный убийца. Подождите, пока другие отвернутся, потом возьмите из черного ящика бутафорский пистолет и выстрелите зарядом краски в того, кто произнесет: „Да это же полный бред!“ Затем положите пистолет обратно в ящик и вернитесь на место».

Я перечитал записку трижды, прежде чем она с легким шипением растаяла у меня в руках. В растерянности я посмотрел на Ольгу — та лишь стряхивала с пальцев остатки своей растворившейся записки. Я уже почти раскрыл рот, чтобы отказаться от участия, когда ассистент шагнул за свою стойку и погрозил мне пальцем:

— Пятаков, никаких разговоров. Испытуемый образец будет здесь через минуту. Каждый должен быстро выполнить свое задание, иначе я повторно проведу жеребьевку.

Ольга и Сергей как по команде обернулись лицом к стене и закрыли глаза руками.

У меня в висках громко застучало. Я чувствовал себя ужасно глупо — право же, что за детские забавы с игрушечным пистолетом в лаборатории. Хочу ли я играть эту роль? Разумеется, нет, но при повторной жеребьевке роль «жертвы» может достаться мне, а пачкаться в краске на глазах у Ольги совсем не хотелось. А что, если в другой раз стрелять придется в нее? Нет уж. Я быстро взглянул на коллег — что бы у них ни было написано в задании, сейчас они бездействовали. Последней надеждой оставался ассистент — он-то должен понимать, что я просто не могу так поступить. Но Стас стоял за своей стойкой в белом лабораторном халате с равнодушным видом, словно он уже видел десятки таких игровых постановок, и ни одна его не впечатлила. В конце концов, он тут главный, он и несет ответственность.

Я пожал плечами — может быть, теперь моя очередь глупо подшутить — шагнул вперед, достал из черного ящика бутафорский пистолет. Выглядел он прямо как настоящее оружие киллера — чуть теплая рукоятка означала включенную систему стирания отпечатков пальцев. Наверное, так нужно для чистоты эксперимента. Я еще не решил, хватит ли у меня духу выстрелить, но в этот момент Трухин повернулся и начал стремительно приближаться ко мне, растопырив руки. Что бы у него ни было написано в записке, его лицо не предвещало ничего хорошего.

Я выстрелил почти инстинктивно. Раздался хлопок — на груди Сергея расплылась красная клякса. Он споткнулся, нелепо взмахнул руками и упал лицом вниз, задев головой угол стола. Ваза на столе, закачавшись, наполнила комнату стеклянным дребезгом, а потом воцарилась тишина.

Ольга оставалась неподвижной, с закрытыми глазами. Я покосился на долговязого ассистента — тот выглядел озадаченным. Двигаясь, как сомнамбула, я положил пистолет обратно в коробку и вернулся на место.

С пневматическим хлопком распахнулась дверь, и в комнату вошел испытуемый образец. Выглядел он как человек неопределенного возраста: спокойное, лишенное всяких эмоций лицо, аккуратная короткая стрижка, черный комбинезон с нашивкой «523-Y».

— Добрый день! — произнес он монотонно. — Обнаружена внештатная ситуация.

Он подошел к Трухину и пощупал ему пульс на руке, потом потрогал шею.

— Обнаружена внештатная ситуация, — повторил он. — Вводные данные: убийство в закрытой комнате. Убитый: Сергей Трухин. Огнестрельное ранение в грудь, травма головы. Подозреваемые: Игорь Пятаков, Станислав Синицын и Ольга Бронникова. Время смерти — 12:09.

Только сейчас я обратил внимание, что у Сергея шея вывернута под неестественным углом.

Я только что убил человека.

— Позвольте, тут какая-то о-о-ошибка, — немного заикаясь, произнес ассистент. Я автоматически отметил, что с этого момента эксперимент можно считать несостоявшимся, так как помощникам категорически запрещено вмешиваться в испытание. — Я… не участник эксперимента…

Он робко показал на свой бейдж.