Дмитрий Витер - 23 рассказа. О логике, страхе и фантазии

Наш надзиратель тем временем перестал сверлить ассистента взглядом, отошел к входной двери и встал в позу охранника — ноги расставлены, руки на поясе.

— У виновного есть полчаса, чтобы сдаться, — сказал он, обращаясь сразу ко всем нам. — Потом я перейду к активной фазе допроса.

523-Y опустил голову вниз и, казалось, перестал реагировать на окружающее. Но я-то знал, что он слышит каждый шорох в этой проклятой комнате.

Инстинктивно мы отошли в противоположный угол, сбившись в кучу. Я старался не смотреть на труп на полу, Стас полуразборчиво бормотал что-то вроде «как он смеет!», и лишь Ольга не теряла самообладания.

— Есть только одно объяснение, почему нас до сих пор не вытащили отсюда, — вполголоса сказала она, косясь на робота.

— Какое?.. — еще тише спросил ее Стас.

— Они знают, что тут происходит. Запланировали проверку в боевых условиях. А мы — только расходный материал, как лабораторные крысы.

— Они… они не могли… — выдохнул ассистент, а потом замолчал. Я прочел это в его глазах. Они могли.

— Но какой смысл проводить такой… эксперимент? — спросил я. — Да, 523-Y работает нестабильно в условиях резких изменений эмоционального фона, но это же не повод убивать собственных сотрудников.

— Суть эксперимента была не в этом, — теперь мне пришлось напрячься, чтобы услышать слова Стаса. Он побледнел в тон белых стен лаборатории и прошептал чуть слышно:

— В условиях логической неопределенности 523-Y начинает действовать слишком… усердно. Напористо. Иногда проявляя жестокость.

Это мне не понравилось. Совсем.

— Что этот… образец говорил насчет активной фазы допроса? — спросил я Ольгу.

— Стандартная процедура. При отсутствии результата при первичном сборе данных робот переходит к более эффективным мерам.

— К каким… эффективным?

— На его усмотрение. В сочетании с перекосом поведенческой модели в сторону жестокости нас не ждет ничего хорошего. Если мы… — она скосила глаза на замершего у дверей робота, встала к нему спиной и прошептала одними губами… — если мы не вырубим его.

Мне стало нехорошо. Идея напасть на вооруженную модель 523-Y — это же чистой воды самоубийство. Разве что…

— Мы можем попытаться разбалансировать его матрицу принятия решений, — продолжила она. — Если нам повезет, системный сбой приведет к перезагрузке, и у нас появится несколько секунд, чтобы…

— Это абсурд! — шипя, перебил ее Стас. — Ты даже приблизиться к нему не сможешь! Он будет пытать нас, пока не выполнит задание.

— Мы не можем отдать ему на растерзание одного из нас, — Ольга многозначительно посмотрела на меня. Мне и в голову не пришло возражать — Стаса она не подозревала, значит, виновным остаюсь я. Вот и вся загадка закрытой комнаты.

— Я не собираюсь рисковать своей шкурой! — теперь лицо Стаса покрылось красными пятнами.

— Игорь, мы должны действовать решительно! — Ольга снова попыталась привлечь меня к своему плану. — Сначала я…

Она не успела закончить, потому что ассистент бросился на середину комнату, крича и одновременно показывая на меня пальцем:

— Это он! Я видел своими глазами! Это он убил…

Кажется, я разоблачен.

Реакция робота оказалась стремительной, но не той, какой я ожидал. Приблизившись к ассистенту, он левой рукой схватил его за горло, а правой приставил ему ко лбу оружие, одновременно бубня нараспев:

— Возможность подмены экспериментального реквизита в совокупности с попыткой обличить другого подозреваемого максимизирует вероятность совершения преступление сотрудником Станиславом Синицыным. В случае отсутствия новых показаний решение о виновности и приведение наказания в исполнение последуют через три… две…

Я ничего не мог сделать. Не мог сознаться, подвергая себя риску… У меня потемнело в глазах — кажется, я вырубился на несколько секунд. А когда очнулся, то увидел, как Ольга пытается вырвать у 523-Y из руки оружие. Безумие — она и с места его не сдвинет!

Мои опасения тут же подтвердились — едва шевельнув правой рукой, робот отбросил Ольгу к стене. Он разжал левую руку, и ассистент, закашлявшись, упал на колени. Неумолимыми шагами робот направился к Ольге, пытающейся подняться: его лицо полыхало настоящей человеческой яростью:

— Нападение на дознавателя при исполнении на военном объекте в кризисной ситуации карается смертью. Нападение на дознавателя при исполнении…

— Это я!!! — заорал я изо всех сил. — Я убил! Я не знал, что пистолет настоящий! Не трогай ее!

Робот не обратил на меня никакого внимания.

— …при исполнении на военном объекте в кризисной ситуации карается смертью… — пророкотал он еще раз и направил на Ольгу пистолет.

Я схватил со столика черный ящик и метнул его в робота. Ящик угодил ему в спину — робот пошатнулся и начал оборачиваться в мою сторону. Я бросился вперед, намереваясь выбить оружие у него из руки. Я знал, что это невозможно, я уже видел, как Ольга пыталась это сделать. Поэтому, когда пистолет грохнулся на пол, я сам не поверил этому. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Я налетел на робота и сбил его с ног. Сам не понимая, как это у меня вышло, — реакция 523-Y намного превосходит человеческую — я дотянулся до лежавшего рядом ящика и поднял его, чтобы обрушить роботу на голову. Я почти сделал это, когда Ольга приставила пистолет к моему затылку.

— Не надо, — спокойно сказала она. — Положи ящик на пол. Вставай.

Я подчинился. Робот остался лежать, прикрывая голову руками. Стас сидел у стены и смотрел на нас, не мигая, — в его глазах светилось торжество. Ольга держала меня на прицеле и улыбалась.

Я потерял сознание.

Когда я очнулся, в глаза бил яркий свет. Я лежал на спине — кажется, на столе — и кто-то светил мне фонариком прямо в лицо.

— Оперативная память загружена, сенсоры включены, речевой блок работает. Скажите: «Один, два, три».

— Один, два, три, — сказал я.

— Скажите: «Я не люблю выступать в роли подопытного кролика».

— Я не люблю выступать в роли подопытного кролика.

— Он готов, — фонарик выключился, и я увидел, что это Стас. Он деловито выдергивал штекеры из моей груди, складывая змеящиеся провода в маленький чемоданчик.

— Что, черт возьми… — начал я и попытался встать, но не шелохнулся.

— Тише, тише, — раздался женский голос позади меня. — Ты отлично справился на этот раз, 523-Y.

Говорила Ольга. Как она меня назвала?

— 523-Y, — словно отозвавшись на мои непроизнесенные слова, ответила она. — Испытания прошли успешно.

— Какие испытания? — выдавил я из себя, потому что уже понял.

Ольга обошла стол полукругом, теперь я хорошо видел ее. На ней был белый халат с биркой сотрудника отдела Цифровой Бихевиористики.