Игорь Бер - Запертые двери [СИ]

По моим словам ты мог решить, что жители Лайлэнда и вовсе не жалуют иногородних. Но это не так, они просто не устраивают из этого шоу и на вопросы журналистов часто отвечают грубостью. Но есть жители, которые не открещиваются от денег и за пару зеленых бумажек (желательно с внешностью Франклина) могут кое-что рассказать, как правило, жуткую историю, при этом косо поглядывая на распятие на холме.

— Распятие? — снова очнулся Тим, после долгого молчания, но только для того, чтобы произнести одно единственное слово.

— Да, — ответил Майк, сопровождая свой ответ киванием головы, — говорят, что распятие установил один богатей много лет назад и на котором, как утверждают желтые газеты, был распят священник, который осмелился произвести обряд по очищению городка от проклятия.

Для последнего предложения, Майк не поскупился на иронию, улыбаясь во весь рот, и Тим составил ему в этом компанию.

Они покидали бар под аккорды песни « Оцепеневший » в исполнение группы « Linkin Park ». За его стенами уже сгущались сумерки, и легкий ветерок холодил им кожу на лице.

— Как ты? — спросил Тим Майка, обратив внимание на то, что Доннахью опьянел окончательно и теперь передвигался на ватных ногах.

— Все отлично! — заверил его Майк с заплетающимся языком. — Моя машина. Она осталась на территории университета.

— Пожалуй, о ней тебе стоит забыть в этот вечер. Я вызову такси.

— Зачем? Я не пьян.

— Конечно, не пьян. Но лучше не рисковать и вызвать такси.

Майк пожал плечами и кивнул головой.

— Как скажешь, дружище. Тебе я полностью доверяю. — Доннахью сунул поглубже руки в карманы джинсов и замотал головой. — Холодно стало.

В ночном небе засияли первые звезды, и Майк уставился на них, в то время как Тим набирал по мобильному номер службы такси.

Красный «Мазерати» Мелинды Мерцер въехал на территорию их семейной резиденции в начале пятого утра. За рулем сидел парень, имя которого девушка не помнила, а сама она находилась на пассажирском сидение, менее чем в трезвом виде. За воротами их дожидались два высоких широкоплечих охранника в строгих костюмах. Один из них открыл дверцу со стороны пассажира и помог Мелл выбраться из машины. Другой же открыл дверцу со стороны водителя и не грубо, но уверено, спровадил парня за ворота резиденции. Мелл попыталась вырваться из рук охранника, вытянув руки в сторону парня, словно дитя, у которой собирались отнять любимую игрушку.

— Эй ты, козел, оставь его! Он со мной, он мой гость!!

— Не думаю, что ваш отец будет рад видеть в столь раннее время ваших гостей, — ответил охранник, никак не отреагировав на грубость, высказанную в его адрес.

— А мне плевать, что ты думаешь. Тебе платят не для того, чтобы ты думал, — и чтобы доказать реальность сказанного, Мелл плюнула в его сторону. Хотя плевок вышел неплохим, он все же не достиг своей цели, по большому счету потому, что первый охранник настойчиво, сунув ее почти под мышку, нес к коттеджу.

Мелинда принялась вырываться из его объятий всеми возможными способами. Она дергала ногами, стараясь острыми каблуками пнуть охранника посильнее, мотала головой, не смотря даже на то, что ее начало мутить, царапала ногтями неприкрытые одеждой участки кожи охранника и кричала во все горло, чтобы ее отпустили. Когда все это не возымело должного эффекта, Мелинда принялась кусаться. Лицо охранника стало багряным, а губы крепко сжались. Судя по его злому выражению лица, он изо всех сил сдерживал себя от действий, которые могли бы завершиться для него потерей рабочего места. Превозмогая боль, охранник все же продолжил тащить ее к дверям коттеджа.

— Пусти, урод! Сволочь, чтоб тебя…!! — визжала Мелл, ни на секунду не прекращая попытки вырваться из сильных объятий.

В этот момент вспыхнул свет на террасе, дверь открылась, и на пороге появился Эдвард Лоренс Мерцер в дорогом шелковом халате. Это был человек, выглядевший, в свои пятьдесят пять лет, на сорок. Седина окрасила его волосы только у висков, в остальном он был одарен густыми черными волосами. Его брови, сейчас хмурые, в обычных обстоятельствах были слегка приподняты, придавая своему хозяину вид вечно удивленного человека. Уголки губ мистера Мерцера были чуть приподняты, от чего в периоды хорошего настроения он выглядел абсолютно счастливым.

Теперь, его прозрачно-серые глаза, сурово глядели на пьяную дочь, которая почти утром вернулась домой, в обществе сомнительного типа (хотя то что парень привез ее домой к отцу, а не оставил ее саму садится за руль, говорило в его пользу), на машине купленную за его деньги (как и все предыдущие), которая была уже третей по счету в этом году. Ни говоря, ни слово дочери, но, не отводя от нее пристального взгляда, Эдвард Л. Мерцер попросил охранника занести ее в дом.

— И разбуди, пожалуйста, миссис Уйнторп.

— Хорошо, мистер Мерцер, — кивнул головой охранник и, не ослабевая хватки, занес Мелл в дом. Судя по уверенности его шагов, ему было не привыкать, этим заниматься, когда дочка босса сама не могла ступить и шагу без посторонней помощи.

Когда охранник пронес Мелл в дом и опустил на диван, что стоял в центре холла, Эдвард Мерцер несколько мгновений простоял на месте, прижав ладони к лицу, после чего закрыл входную дверь. Не захлопнул, а просто прикрыл.

— Где ты была?! — со спокойным, но холодным голосом спросил ее отец, когда охранник скрылся за дверью, ведущую в спальню экономки, — а также бывшей сиделки Мелл, — миссис Уйнторп.

Мелинда в ответ молча глядела на отца и презрительно улыбалась.

— Кто тот парень, который тебя привез?

Мелинда продолжала невозмутимо улыбаться.

— Ты хоть знаешь, как его зовут?! — напирал Эдвард Мерцер, стоя у входных дверей.

Без ответа.

— До каких пор это будет продолжаться?!!

— Я уже давно совершеннолетняя и могу делать все что хочу и что считаю нужным, — наконец ответила Мелинда, нарочно гнусавя, чтобы позлить отца.

— Тогда, хотя бы изволь уважать дом, в котором прожила твоя мать, до того как преждевременно покинула нас. Дом, в котором живет твой никчемный отец, который не смог должным образом воспитать свою дочь. Дом, в котором ты изредка появляешься, чтобы поесть, выпросить денег и иногда переночевать. — После небольшой паузы, Эдвард Мерцер добавил, — Уж лучше я отдал бы тебя в школу для девочек при монастыре, когда была такая возможность. Может быть, тогда ты поняла, как важно ценить семейный очаг.

— О каком очаге идет речь, отец! — встрепенулась в гневе Мелл, уже не играя роли более пьяной, чем есть на самом деле. — Этот очаг потух вместе со смертью матери. Как только она умерла, ты тут же стал искать покой и утешение в своей проклятой работе, забыв о том, что у тебя осталась дочь. Дочь, которая лишилась не только материнской, но и отцовской заботы, при живом отце. Но он из-за своего эгоизма, своего самолюбия, решил пожалеть только самого себя, родимого!