Альбина Нури - Глоток мертвой воды

После ночного происшествия она несколько дней не могла прийти в себя. Она видела темную фигуру так отчетливо и ясно! Могла поклясться, что ей не почудилось!

Но ведь никто, кроме нее, ничего такого не видел. Алик, прежде чем зажечь свет, не заметил жуткого визитера. Он утверждал, что Полина находилась в кухне одна, и подошедший через мгновение Женя тоже никого постороннего не видел.

Имелось и еще одно обстоятельство. Время.

Вставая с кровати, Полина видела на часах 2.32. А когда Женя снова отвел ее в спальню и уложил в кровать, было уже почти пять утра. Два с половиной часа, которые выпали из ее памяти! Она готова была поклясться, что прошло не более сорока минут.

— Выходит, я сама написала это, не помня, как и когда?

«Не только написала, но еще и передвинула стулья, вытащила из шкафа и высыпала на стол всю соль, что нашлась в доме…»

— Полечка, согласись, больше некому, — мягко заметил Женя. — Я точно не делал, значит, ты.

Это и в самом деле не мог сделать никто другой. Не только потому, что Полина была в кухне одна, но еще и потому, что никто, кроме них двоих, не знал, как они собирались назвать нерожденную, погибшую в утробе дочь.

Ася. Это имя ноющей болью отдавалось в сердце. Боль притупилась с годами, но не исчезла.

— Все пройдет, ты поправишься, — успокаивал Женя. — Все объяснимо, ты так страдала, тебе многое пришлось пережить. Нужно больше отдыхать, принимать лекарства. Скоро ты придешь в норму.

Полина улыбалась и кивала, а внутри все леденело от боли.

«Если бы ты знал, как я устала чувствовать себя ненормальной, слезливой, слабой! Как надоели мне твои лживые уверения и этот ласково-снисходительный, жалеющий тон, в котором явственно слышится опасение! Ну почему, почему ты даже мысли не допускаешь, что мне не почудилось?! Отчего ты даже предположить не можешь какую-то аномалию, а сразу списываешь все на мою психику, нервы, болезнь? Почему я для тебя однозначно виновата, пусть и без вины?»

Полина старалась гнать от себя эти скорбные мысли, но они кружили в голове, как стая ворон над кладбищем. Не отставали, не желали отпустить.

«Я должна забыть об этом. Вычеркнуть, и все! Иначе точно тронусь умом, — убеждала себя Полина. — Ведь одно-единственное происшествие, пусть даже в высшей степени странное и страшное, можно посчитать необъяснимой случайностью».

Однако забыть не получалось. Потому что неладное не прекратилось.

Полина больше не слышала звуков по ночам, и темная фигура больше не появлялась. Но зато дважды она видела себя в зеркале… другой.

Впервые это случилось ранним утром, спустя примерно неделю после той ночи. Полина проснулась рано (будильник поднял бы ее с кровати через час) и поняла, что больше не сможет заснуть.

Была суббота. С вечера они договорились, что детей увезет и заберет Женя. До обеда муж собирался поработать в клинике, а Полина решила, пока никого не будет дома, напечь пирогов. Она любила, как сама говорила, возиться с мукой: ставить, месить и раскатывать тесто, готовить разнообразную начинку, выкладывать ее на тонкие листы теста и загибать краешки, чтобы получилась красивая румяная корочка. Этот процесс успокаивал, а спокойствие — как раз то, что ей требовалось.

Да и своих, конечно, хотелось побаловать домашней выпечкой.

Полина обдумывала, какую именно начинку для пирогов приготовит — мясную, сладкую, а еще с капустой и грибами — для Жени, когда все произошло.

Она стояла и причесывалась перед зеркалом в ванной, сжимая в руке массажную щетку, убрала волосы со лба и подняла их повыше, собираясь скрепить заколкой-крабом. Отложила щетку и потянулась за заколкой, на миг отведя взгляд от зеркальной поверхности.

А когда снова глянула на себя, то не узнала собственного отражения. Наваждение длилось не больше пары секунд, но ошибиться Полина не могла. Лицо, которое смотрело из зеркала, было ее — и вместе с тем ей не принадлежало. Кривляющееся, гротескное, оно было искаженным, перекошенным не то от ярости, не то от боли. Губы искривились, словно отвратительные черви, щеки обвисли, как у старухи. Очков на той Полине не было.

Но ужас заключался даже не в том, что она никогда не видела на своем лице такой отталкивающей гримасы, а в том, что та Полина сначала стояла чуть в отдалении, а потом вдруг резко приблизила лицо к поверхности зеркала, словно хотела выпрыгнуть наружу оттуда, из зазеркалья. Дотянуться до нее.

«Она сейчас схватит меня, утащит внутрь!»

Полина громко вскрикнула, выронила заколку и отпрянула назад. Поскользнувшись босыми ногами на скользкой плитке, не удержалась и упала, ушибла копчик. Но боль пришла позже, сначала все затмил безоглядный, животный страх.

Сердце бешено колотилось, дышать было трудно, как будто грудь сдавили, перетянули ремнем. Полина с ужасом снизу вверх смотрела на зеркало, ожидая, что оттуда вот-вот выскочит потусторонняя гостья.

Когда неожиданно открылась дверь и на пороге появился Алик, она закричала в голос, закрыв лицо руками.

— Полина? — Мальчик пока продолжал звать их с Женей по именам. — Почему ты кричишь? Ты упала? Тебе плохо?

Заспанное личико было встревоженным и озабоченным.

— Мама! Мамочка! — Это спешила по коридору Соня.

— Что случилось? — раздался из спальни испуганный, хриплый ото сна Женин голос.

Всех перебудила.

Своего отражения испугалась! Просто анекдот какой-то!

Она почувствовала, что к горлу подступает истерический хохот.

Полина неуклюже поднялась с пола, морщась от боли и тщательно отводя взгляд от зеркала. Халат распахнулся, ночная рубашка под ним сбилась. Полина неловким движением поправила одежду. Все трое — муж и дети — смотрели на нее с одинаковым выражением непонимания. Они ждали объяснений. Но что она могла сказать?

— Ничего, не волнуйтесь, я просто… поскользнулась и полетела на пол. — Она мужественно попыталась улыбнуться, но улыбка не получилось.

Алик смотрел пронзительно-синими глазами. Во взгляде Сони застыло недоумение. Женя хмурился.

— Простите, напугала вас. — Полина погладила Алика, который стоял ближе всех, по темным густым волосам. — Уже все прошло. Все хорошо.

Только ничего хорошего в том, что у нее снова приключилась галлюцинация, не было. Стоило огромного труда взять себя в руки, и лишь спустя несколько минут Полина, пересиливая колючий, душный страх, взглянула в зеркало.

Там было лишь ее перепуганное, напряженное лицо — ничего более.

Она решила не говорить мужу правды о случившемся. Ни к чему его волновать. Но когда некоторое время спустя все повторилось, не выдержала и рассказала сразу про оба случая. Тем более что шанса промолчать у нее и не было: Женя в тот момент оказался рядом.