Блейк Крауч - Девятый круг [litres]

В тот момент как Синтия делала замах ножом, я изо всех сил дернула цепь. Голова моей преследовательницы дернулась, ноги по инерции пролетели вперед, и она плашмя грохнулась на решетку, шумно выдохнув весь запас воздуха.

Вскочив, я поспешила занести руку для обездвиживающего удара ребром ладони, да так и застыла с отведенной рукой.

«Эспада» валялась рядом с Мэтис на решетке, темная от крови.

Синтия со стоном зажимала обеими руками правый бок, как будто пыталась что-то там удержать. Бесполезно: оттуда, как из крана с незакрученным вентилем, журчала, пенясь, кровь, через решетку падая каплями вниз, на бетонный остов.

Даже в ущербном свете было видно, что кровь алая, из артерии.

Придерживая живот, я опустилась на колени. Глаза Синтии были расширены – не от боли, а от удивления.

– Я не хочу умирать, – выдавила она.

Я протянула к ней руки:

– Ну-ка дай.

Приложив ладони к ране, я ощутила, как плотно пульсирует между пальцами кровь. Неудержимо. Порез крайне опасный. При более сильном нажатии Синтия страдальчески вскрикнула.

– Лютер, она ранена, – сообщила я.

– Я в курсе. Ты хоть знаешь, во сколько мне обошлись все эти беспроводные камеры?

– Срать я хотела на твои камеры. Ей срочно нужна медицинская помощь.

– Каково чувствовать себя ее убийцей, Джек?

– Это была случайность. К тому же она еще жива.

– Но все это сделала ты.

– Нет, Лютер. Это ты все устроил. Помоги ей. Прошу тебя.

– Видишь ее нож? Скинь его с мостков.

Я послушалась.

– А теперь отойди от нее, – скомандовал он.

– Она умрет от потери крови.

– Обещаю, что нет.

Я замешкалась, но затем отвела от пульсирующей раны ладони и отошла на пару шагов.

Послышался сухой хлопок – что-то вроде приглушенного выстрела, – вместе с которым голова Синтии отделилась от плеч и, скатившись по решетке, упала вниз. Над остатками ее ошейника курились ниточки дымка.

– Взрывчатка в ошейнике, – пояснил Лютер. – Мгновенно и насмерть. Я же обещал, что кровью она не истечет.

Горло мне распирал беззвучный вопль, из глаз катились слезы, а от усталости хотелось свалиться и замереть. И все это разом.

– Ты по ней не горюй, Джек. Она из кожи вон лезла, чтобы тебя убить. В бизнесе всегда была разбойницей, все только для себя. Но чтобы так раздухариться с ножом… Я от нее, признаться, даже не ожидал.

– Когда и как, Лютер, ты думаешь закончить всю эту безумную игру?

– О-о. Это сюрприз.

– Может, сюрприз для тебя выкину я, сиганув с этой башни?

– Нет, Джек. Ты по сути своей борец. Даже я тебя не сломил. Пока.

Невесть откуда в ноздри мне шибануло зловоние канализации.

– Что это? – растерялась я.

Из-за изгиба цистерны по мосткам сочилась вязкая слякотная жижа. Часть ее капала сквозь решетку, но основная масса неуклонно теснилась вперед со скоростью вулканической лавы.

– На твоем месте, Джек, я бы с башни спустился.

– Что это?

– А чем пахнет?

– Дерьмом.

– Синтия в душе была подхалимкой. Эксплуатировала людей через словоблудие. В восьмом круге дантовского Ада, во второй его щели, чавкают в человеческих экскрементах льстецы. Среди них скоро окажется и Синтия. На твоем месте я бы начал спуск.

Я поспешила обратно к лестнице, огибая сток нечистот, норовящих из напорного клапана расползтись по мосткам вширь.

Держась за ограждение, я осмотрительно опустилась на ступени лестницы.

Страх, безусловно, был, но на этот раз не было колебаний. Я спускалась быстро как могла и одолела уже половину спуска, когда мне на макушку шлепнулся первый полужидкий комок экскрементов.

Я застыла лишь на секунду и продолжила спускаться, а экскременты уже стекали мне по волосам, струились по лицу и между глаз.

Это был уже форменный ливень кала, град жирных бурых капель, падающих повсюду вокруг, кропящих мне руки и голову, делающих ступени осклизлыми. Соблазн поглядеть наверх и посмотреть, что там делается, пресекался опасением заполучить этих капель в глаза (или, чего доброго, в рот), и я на протяжении всего спуска держала голову книзу, пока не добралась до бетонного фундамента башни.

Наконец, измазанная с головы до пят испражнениями, я коснулась твердой почвы, и стоило мне сойти с последней веревочной ступеньки, как ноги подо мной подогнулись, и я брякнулась на щербатый бетон.

Каждая мышца безудержно тряслась, а руки я не могла сжать в кулаки, настолько у меня от хватания за ступени занемели сухожилия.

Я лежала на боку и стонала; так я могла проваляться долго, но сверху на меня капала смердящая жижа.

Держась за веревочную лесенку, я взволокла себя на ноги. Колени предательски дрожали.

Я поглядела на запад, где над остовом мертвого городка садилось солнце, и ощутила, как во мне холодеет душа. Неизвестно, насколько еще меня хватит, но понятно, что это еще далеко, далеко не все.

Лютер воссоздал дантовский Ад лично для меня. И оставалось еще шесть кругов.

Спустившись с основания башни, я повторно пригнулась и пробралась через дыру в заборе.

Дождь прекратился, и в лужах стоялой воды виднелись непотревоженные куски отраженного неба.

Из водосточной трубы впереди стоящего здания, словно в память о дожде, по-прежнему лилась вода, и я, несмотря не полное изнеможение, подковыляла к той струе и встала под нее.

За несколько минут я сравнительно неплохо в ней ополоснулась; во всяком случае, смыла вонь.

Наконец, я побрела прочь, чистая, но настолько мокрая, что меня опять начинал бить озноб.

Облака наверху в течение пяти минут из розовых сделались пурпурными, затем синими и наконец остыли до сизо-стального цвета, собираясь вскоре померкнуть окончательно.

Перспектива оказаться с темнотой на игровой площадке Лютера вносила в букет ужаса совершенно иной колорит.

– Ты меня слышишь? Наушник еще цел? – всполошил меня его голос. Легок на помине.

– Слышу.

– Видишь там, в отдалении, здания цехов?

– Ага.

– Выдвигайся к ним.

Цеха – то немногое от них, что различалось в меркнущем свете, – напоминали пейзажи в духе стимпанка [52] Жанр фантастики, где в качестве одного из главных элементов антуража выступают всевозможные паровые машины, использующиеся даже так, как никогда не использовались на протяжении реальной исторической «эпохи пара». . Вздыбленные трубы, провалы люков, индустриальный сюр. Лабиринты промышленного мира, оставленного за ненадобностью.

Минут через пять я вышла на парковку в окружении фонарей, напоминающих гнутые, ломаные, покосившиеся, а местами опавшие спички. Удивительно, насколько все это за годы смогло погнить и разрушиться. Пыльными змеями вились электропровода с бурыми, поеденными ржавчиной отростками, напоминающими застывших червей.