Бэзил Коппер - Морок над Инсмутом

Поймав себя на этой мысли, я вспомнил слова куратора музея из Сандерленда и невольно улыбнулся. Ну, может, греки тут ни при чем, ведь ферма возникла немного позднее. Одна беда, среди римлян, похоже, не было особых силачей!

Подъехав к дому и остановив автомобиль у каменных колонн портика, я, кажется, начал понимать, как у Дэвида сложилось представление о почтенном возрасте его жилища. Разомлевший под летним солнцем дом благоухал прожитыми веками; его стены были массивны, структура выдавала римское влияние. В особенности крыша: широкая, с низким коньком, она производила впечатление долговечности и мощи.

А внешняя каменная стена и подковообразная планировка вполне могут быть наследием какого-нибудь римского храма. Да, это был именно храм, могучий, он колебался и плыл перед моими глазами, пока я не сообразил, что это струйка дыма и тепла, проникшая сюда из сада, где жгли небольшой костер, производит эффект марева. Храм — да! — но какому же странному древнему богу он посвящен?

Проследить истоки этой идеи совсем не трудно: моя голова все еще была полна историческими изысканиями Дэвида; и хотя я не хотел снова поднимать эту тему, мне все же было интересно, насколько он продвинулся.

Может статься, он уже накопал достаточно для удовлетворения своего любопытства. Возможно, но я в это мало верил. Нет, мой друг из тех, кто ради знаний полезет за самим дьяволом в ад.

— Эй, привет! — Он подошел сзади и хлопнул меня по спине как раз в тот момент, когда я, выйдя из своего старенького «Морриса», запирал дверцу, так что я даже вздрогнул. Я вздрогнул… голова закружилась…

…Он так внезапно появился в тени портика… я его не заметил… мои глаза… жара, палящее солнце, гудение пчел…

— Билл! — встревоженный голос Дэвида долетел до меня как будто за сотню миль. — Что, черт возьми…?

— Что-то у меня голова слегка закружилась, — услышал я свой голос, когда прислонился к машине, чтобы не упасть, а мир завертелся вокруг меня.

— Слегка? Да на тебе лица нет! Все это чертово солнце! Куда такая жара годится? А тут еще дым от костра. Да и ехал ты, могу поспорить, с закрытыми окнами. Ладно, давай-ка доставим тебя в дом.

Буквально повиснув на его широком плече, я с удовольствием позволил ему отвести меня, спотыкающегося, в помещение.

— Солнце палит, — бормотал он то ли мне, то ли самому себе. — Жимолость воняет. Не аромат, а прямо миазмы какие-то. Тошнит, пока не привыкнешь. У Джун те же проблемы.

— Миазмы? — я дал себе упасть на стул в тенистой и прохладной оконной нише.

Он кивнул, фокусируясь передо мной по мере того, как я быстро приходил в себя после приступа — не знаю чего.

— Вот именно, такой туман из пыльцы, невидимый, восходящие потоки теплого воздуха разносят его повсюду, а пыльца липкая и сладкая. Тут и лошадь задыхаться начнет!

— Неужели только в этом все дело? Боже мой! — я уж думал, упаду в обморок.

— Знаю, знаю. Джун уже неделю мучается. В полдень просто падает. Ей даже в доме душновато. Сил нет ни на что. Вот и сейчас у себя, наверху, лежит.

В тот же миг, точно откликаясь на призыв своего имени, Джун крикнула сверху:

— Дэвид, это Билл? Я сейчас же спущусь.

— Не стоит беспокоиться, — ответил я слегка дрожащим голосом. — Тем более, если вы плохо себя чувствуете.

— Со мной все в порядке! — настаивал голос. — Просто я немного устала, вот и все.

Я уже пришел в себя и, с благодарностью приняв стакан виски с содовой, прогонял ощущение сухости из спекшегося горла и рта.

— Ну, вот, — сказал Дэвид, точно прочитав мои мысли. — Теперь ты больше похож на себя.

— В первый раз со мной такое, — ответил я ему. — Наверное, твоя «миазматическая» теория верна. Но, как бы там ни было, через минуту я опять буду на ногах. — Говоря, я обводил глазами помещение, которое, по всей вероятности, являлось главной жилой комнатой фермы.

Большая комната, почти целиком обшитая дубовыми панелями, но лишенная старинной мебели, имела аскетический вид. Мне вспомнился костер, языки бледного пламени, торчащие из него ножки изъеденного червями стула…

Одна стена была каменная, отполированная веками, она производила тот самый эффект, которого принято добиваться в современных жилищах и который здесь был абсолютно естественным и ни в коем случае не намеренным. В целом очаровательная комната. Черные от времени балки едва заметно прогнулись в середине потолка, который они пересекали от стены к стене.

— Построено на совесть, — сказал Дэвид. — Три сотни лет этим балкам, по меньшей мере, а стенам, — он пожал плечами, — даже не знаю, сколько, пока. Это одна из пяти нижних комнат, все примерно одного размера. Я их уже расчистил, сжег почти всю старую мебель, но пару-тройку предметов сохранил — их стоит реставрировать. Они в основном в кабинете старого Карпентера. А эта комната прекрасна — будет прекрасной. Когда я с ней закончу Сейчас тут, конечно, мрачновато из-за окон. Боюсь, что старые рамы с частым переплетом придется убрать. Это место нужно открыть.

— Вот именно, — поддакнул я, чувствуя, что он то ли раздражен, то ли напряжен, почти встревожен.

— Ну, — спросил он, — как ты? Хочу показать тебе пластинку, с которой я скопировал тот рисунок.

— Изображение Дагона, — ляпнул я и тут же прикусил язык, но поздно.

Он поднял на меня глаза, посмотрел пристально и медленно улыбнулся.

— Значит, ты тоже наводил справки? Да, Дагон — или Нептун, как называли его римляне. Пошли посмотрим. — Выходя из дому, он громко крикнул: — Джун, мы в загон. Скоро вернемся.

— Загон? — Вместе мы дошли до выхода из подковы. — Ты же говорил, табличка на притолоке?

— Так и есть, над дверью, но дом, в который она ведет, без крыши, вот я и зову его загоном. Видишь? — и он показал рукой. Подкова завершалась небольшими строениями из грубого камня, абсолютно идентичными, за исключением одной детали, на которую указал Дэвид: у того, что слева, не было крыши.

— Может быть, она рухнула? — предположил я, когда мы приближались к строению.

Дэвид покачал головой.

— Нет, сказал он, — ее никогда не было. Посмотри на верхний край стены. Он ровный. Никаких углублений, где могли бы лежать несущие балки. Сравни его с другим зданием, напротив, и увидишь. Для чего оно строилось, не знаю, но старина Карпентер хранил тут всякий мусор: мешки с ржавыми гвоздями, сломанные инструменты, всякую всячину. Ах, да — и еще дрова для растопки, под брезентом.

Прислонившись к стене и просунув голову в дверной проем без двери, я заглянул внутрь. Теневая сторона стены была холодная на ощупь. Солнечные лучи, падая внутрь через западную стену, наполняли все внутреннее пространство пылинками, которые бесцельно плавали в застоявшемся воздухе, точно колонии микробов. Пахло ржавчиной, гнилью, мелкими мертвыми зверушками и… морем? Нет, показалось, просто мимолетная фантазия.