Стивен Кинг - Судьба Иерусалима[= Жребий; Салимов удел]

— Второе имя матери?

— Мертон.

— Были ли случаи головокружения или тошноты?

— Нет.

— Какие-либо нарушения обоняния, зрения или…

— Нет, нет и нет. Я чувствую себя отлично.

— Посмотрим, — сказал с сомнением Коди. — Не видите предметы раздвоенными?

— Нет, с тех пор, как выпил галлон самогона.

— Ну ладно. Пусть это будет на вашей совести. Теперь о чем вы хотите говорить? Полагаю, о Флойде Тиббитсе и младенце Макдугаллов. Могу сказать только то, что уже сказал Перкинсу Гиллспаю. Во-первых, я рад, что их не успели записать; одного скандала в столетие для маленького городка вполне достаточно… Во-вторых, черт меня побери, если я знаю, что все это значит. Мы не можем подозревать…

Он прервался, заметив удивление на их лицах.

— Да вы что? Ничего не знаете?

— Что? — спросил Бен.

— Прямо как в этих фильмах Бориса Карлоффа. Кто-то прошлой ночью стащил из камберлендского морга их трупы.

— О Боже, — прошептала Сьюзен.

— В чем дело? — насторожился Коди. — Вы что-то знаете?

— Я начинаю думать, что да, — сказал Бен.

Они закончили рассказ без десяти двенадцать. Сиделка принесла Бену поднос с ланчем, и он стоял нетронутый возле кровати.

Последняя фраза была сказана, и они слышали только звон стекла и металла, словно в столовой.

— Вампиры, — сказал Джимми Коди. И потом. — Мэтт Берк, вот в чем дело. Чертовски трудно ему не поверить.

Бен и Сьюзен хранили молчание.

— И вы хотите, чтобы я эксгумировал Глика, — сказал он. Потом достал из сумки пузырек и протянул Бену.

— Аспирин. Принимали его?

— Конечно.

— Мой отец всегда говорил, что это лучший помощник врача.

Бен рассеянно крутил пузырек в руках. Он недостаточно хорошо знал Коди, чтобы понять его настроение, но был уверен, что немногие пациенты видели его таким — с мальчишеским, нахмуренным, озадаченным лицом. Он не хотел прерывать его.

— Очень хорош при артрите и ревматизме. Мы даже не знаем всех его возможностей. Вот отчего у вас болит голова? Мы знаем, что аспирин по своему химическому составу очень близок к ЛСД, но почему от одного головная боль проходит, а от другого вам кажется, будто из головы растут цветы? Все дело в том, что мы не знаем даже, что такое мозг. Самый образованный врач стоит на островке посреди океана неизвестности. Мы режем цыплят и пытаемся вычитать что-то в их крови. Все это слишком похоже на белую магию. Мои профессора вырвали бы на себе все волосы, если бы слышали меня сейчас. А уж если они узнают, что я дал разрешение на эксгумацию Глика, они просто сбесятся.

— Так вы дадите? — спросила Сьюзен в лоб.

— А чем это поможет? Если он умер, то умер. Если же нет, то что я, буду читать ему вслух конвенцию АМА? Я могу только сказать эксперту графства, что опасаюсь появления инфекционного энцефалита.

— А это могло быть? — спросила она с надеждой.

— Вряд ли.

— Так что же можно сделать? — спросил Бен.

— Завтра. Если я чего-нибудь добьюсь, то, может быть, во вторник или в четверг…

— И что мы можем увидеть?

— Я понимаю, о чем вы. Глики отказались бальзамировать сына, так ведь?

— Да.

— И прошла уже неделя?

— Да.

— Когда гроб откроют, выйдет газ, и запах будет не из приятных. Тело могло распухнуть. Волосы отросли — они продолжают расти удивительно долго, — и ногги тоже. Глаза почти наверняка уже вытекли.

Сьюзен попыталась представить это, и ей стало нехорошо. Бен был рад, что не успел съесть ланч.

— Тело еще не успело разложиться, — продолжал Коди тоном учителя, — но на руках и на лице уже выступила жидкость, может быть, плесневые образования, называ… — он прервался. — Простите, я вас шокировал.

— Бывают вещи похуже этого, — заметил Бен, стараясь говорить непринужденно. — Предположим, ничего этого не будет? Вдруг тело будет выглядеть так же, как в первый день? Что тогда? Загоним кол в его сердце?

— Это трудно, — сказал Коди. — Во-первых, там будет эксперт или его помощник. Я не думаю, что даже Брент Норберт позволит мне вытащить кол и забить его в грудь мертвого ребенка.

— Ну, и что вы сделаете? — спросил Бен с любопытством.

— Да извинит меня Мэтт Берк, я не думаю, что это произойдет. Если тело все же окажется таким, то его отвезут в Медицинский центр Мэна для исследования. А там уж я понаблюдаю за ним после темноты.

— А если он встанет?

— Как и вы, я в это всерьез не верю.

— Но я верю в это все больше, — мрачно заметил Бен. — Вы позволите мне присутствовать при этом?

— Можно устроить.

— Хорошо, — Бен встал с кровати и направился к шкафу, где висела его одежда. — Я сейчас.

Сьюзен хихикнула, и Бен обернулся.

— В чем дело?

Коди ухмыльнулся.

— У нас шкафы открываются сбоку, мистер Мейрс.

— А, черт, — Бен обошел шкаф. — Слушайте, зовите меня Бен.

— На этом закончим, — сказал Коди, вставая. — Мы со Сьюзен вас покинем. Ждем вас внизу в кафе. Я хочу сегодня провернуть вместе с вами одно дело.

— Какое?

— Гликов надо известить об истории с энцефалитом. Можете представиться моим коллегой. Ничего не говорите. Только чешите подбородок и делайте умное лицо.

— А их разрешение на эксгумацию требуется? — спросила Сьюзен.

— Только для проформы. Если они будут уж очень возражать, могут подать в суд, потеряют две недели и все равно ничего не добьются, — он прервался и посмотрел на них. — Меня в этой истории беспокоит другое. Дэнни Глик — единственный труп, местонахождение которого нам известно. Остальные исчезли.

Бен и Джимми Коди подъехали к дому Гликов в полвторого. Машина Тони Глика стояла у подъезда, но в доме было тихо. Когда на стук никто не ответил, они перешли через дорогу, к маленькому, сельского типа, домику в стиле 60-х годов. На почтовом ящике значилась фамилия Диккенс. В садике гулял розовый фламинго, а на их звонок выбежал веселый спаниель.

Следом появилась Полина Диккенс, официантка и совладелица кафе «Экселент». Она была в униформе.

— Привет, Полина, — сказал Джимми. — Ты не знаешь, где Глики?

— Как, ты ничего не слышал?

— Что такое?

— Миссис Глик умерла утром. Тони Глика увезли в госпиталь. Он в шоке.

Бен посмотрел на Коди. У него был вид человека, которого пнули в живот.

— А куда отвезли тело?

Полина провела руками по бокам, чтобы убедиться, что платье сидит хорошо.

— Час назад я говорила по телефону с Мэйбл Вертс, и она сказала, что Перкинс отвез тело в похоронное бюро к своему приятелю — еврею в Камберленд. Карла Формэна так и не смогли найти.

— Спасибо, — медленно проговорил Коди.

— Как ужасно, — сказала она, глядя на пустой дом через дорогу. Автомобиль Тони Глика прикорнул рядом, как громадный пес, забытый на цепи. — Если бы я была суеверной, я бы просто испугалась.