Стивен Кинг - Глаза дракона [litres]

– Ничего. Мы сделали все, что могли.

– Разве? – Бен глубоко вздохнул. – Сомневаюсь. – Он снял вязаную шапку, и его золотые волосы заблестели в мягком свете дня. – Прости, Наоми. Ты тут ни при чем. Ты со своими собаками совершила чудо. Я просто чувствую себя беспомощным оттого, что мы все так же далеки от нашей цели.

Она поглядела на него и тоже вздохнула.

– Ладно, – сказал он, – давай зайдем. Может, нам оставили какое-нибудь сообщение. К тому же пора укрываться от бури.

Внутри ничего не было. Обычный фермерский дом, в спешке оставленный хозяевами. После часа поисков Бен уселся рядом с Наоми в гостиной… в том самом кресле, в котором Андерс Пейна слушал невероятную историю Денниса.

– Если бы он оставил следы, – проговорил Бен и удивленно поднял голову, увидев расширившиеся глаза Наоми.

– Следы есть! – воскликнула она. – Если снегопад еще немного повременит…

– Ты о чем?

– Фриски! Фриски может найти его! У нее самый чуткий нос, какой я только знаю.

– Этим следам уже несколько дней, – покачал головой Бен. – Даже самая чуткая собака в мире…

– Фриски и есть самая чуткая собака в мире! – со смехом перебила Наоми. – А зимой взять след куда легче, чем летом, Бен Стаад. Летом след быстро исчезает – сгнивает, как говорит мой отец, и его покрывают другие следы. Их оставляют не только люди и звери, но и трава, теплый ветер, даже текущая вода. Зимой же след остается. Если у нас есть что-нибудь, принадлежащее Деннису…

– А остальные собаки?

– Я оставлю свой спальный мешок вот здесь, – она указала на сарай, – и они будут знать, что я сюда вернусь. Пусть пока бегают вокруг и ловят зайцев.

– А за нами не побегут?

– Нет, если я им скажу.

– Ты что, умеешь говорить по-собачьи?

– Нет. – Наоми даже не улыбнулась. – И Фриски не говорит по-человечески, но все понимает. Я скажу ей, а она передаст остальным. Они будут охотиться, пока не начнется буря, а потом заберутся в сарай.

– И ты всерьез думаешь, что если дать Фриски какую-нибудь вещь Денниса, она найдет его по запаху?

– Конечно.

Бен задумчиво посмотрел на нее. Деннис ушел с фермы во вторник; сейчас воскресенье. Он не верил, что любой запах может держаться так долго. Но лучше попробовать даже такую возможность, чем сидеть здесь и ждать неизвестно чего. В других обстоятельствах он охотно бы переждал бурю с такой девушкой, как Наоми… но сейчас от него зависела судьба королевства и жизнь его лучшего друга.

– Ну? – спросила она нетерпеливо. – Что ты думаешь?

– Думаю, это невероятно, – сказал он, – но попробовать стоит.

Она просияла:

– Так у нас есть какая-нибудь вещь?

– Есть, – сказал он вставая. – Веди свою собаку наверх, Наоми. На чердак.

Большинство людей этого не знают, но для собак запахи – как для нас цвета. Слабые запахи имеют слабый цвет, как выцветшие краски; сильные – яркий и густой. У некоторых собак слабые носы, и они читают запахи, как люди со слабым зрением различают цвета, предполагая, что светло-синий может быть серым, а темно-коричневый – черным. Но у Фриски нюх был, как зрение у человека с ястребиными глазами, а запах Денниса на чердаке, где он спал, сохранился очень хорошо (еще и потому, что он несколько дней обходился без бани).

Фриски обнюхала солому, потом одеяло, которое ей дала хозяйка. Одеяло пахло Арленом, и Фриски быстро отвергла этот запах – запах старика, тусклый и кислый. Запах Денниса был куда живее и моложе.

Она гавкнула, показывая, что учуяла запах и включила его в свою картотеку.

– Умница! – сказал юноша. – Можешь повести нас?

– Поведет. – Хозяйка пошла к двери.

– Через час будет темно.

– Ну и пусть, – улыбнулась хозяйка. Когда она вот так улыбалась, Фриски казалось, что ее собачье сердце вот-вот разорвется от любви. – Нам же не глаза ее нужны.

Юноша тоже улыбнулся:

– Точно. Знаешь, пусть я идиот, но мне кажется, у нас есть шанс.

– Конечно. Пошли, Бен. Пока еще светло.

Фриски, вдыхая запах Денниса – ярко-синий, как ей представлялось, – радостно гавкнула.

Ужин Питеру принесли, как всегда, ровно в шесть. Тучи уже нависли над городом, и температура начала падать, но снега еще не было. На другом конце площади, ежась от холода в позаимствованном халате поваренка, стоял Деннис, всматриваясь в мерцающий на недостижимой высоте желтоватый отблеск – свечу Питера.

Питер, конечно, не знал об этом – он только и думал о том, что, умрет он или спасется, это последний его ужин в проклятой камере. Жилистое мясо, полусгнившая картошка и водянистый эль. Он съел все до крошки. Последние недели он ел мало и все время, свободное от работы на станке, посвящал физическим упражнениям.

Но сегодня ему нужны были все силы.

Что со мной будет? – думал он, усаживаясь за свой маленький столик и разворачивая салфетку. Куда я пойду? Кто поможет мне? Все верят в удачу, Но ты, Питер, веришь в нее до смешного сильно.

Хватит. Что будет, то и будет. Ешь и не думай больше о…

Тут его мысли прервались. Разворачивая салфетку, он почувствовал легкий укол, поднес руку к глазам и увидел капельку крови. Первая мысль была о Флегге. В сказках яд всегда содержится в иголке. В конце концов, разве яд не был любимым средством Флегга?

Питер встряхнул салфетку, увидел в ней крошечный листок бумаги с черными буковками… и тут же скомкал салфетку. Лицо его оставалось спокойным, ничем не выдавая вспыхнувшего волнения.

Он осторожно оглянулся, боясь, что кто-нибудь из тюремщиков застанет его врасплох. Никого не было. Это в первое время они глазели на него, как на редкую рыбу, и даже тайком приводили своих подружек поглядеть на злодея-отцеубийцу. Но Питер вел себя образцово, и интерес к нему постепенно угас.

Он заставил себя съесть ужин, хотя аппетита совершенно не было. Что бы ни содержалось в записке, он должен сохранять спокойствие – ведь через несколько часов ему предстоит побег.

Закончив с ужином, он опять оглянулся на дверь и пошел к кровати, как бы случайно прихватив с собой салфетку. В «спальне» отшпилил записку (руки так тряслись, что он опять укололся) и развернул ее. Сначала взглянул на подпись, и глаза у него округлились. В конце записки стояло: Деннис – Ваш друг и преданный слуга.

– Деннис? – прошептал Питер, даже не сознавая, что говорит вслух. – Деннис?

Он вернулся к началу, и сердце его забилось еще сильнее. Записка начиналась словами мой король.

Мой король!

Вы может быть знаете что я пять последних лет служил дворецким у Вашего брата Томаса. Неделю назад я узнал что Вы не убивали Вашего отца Роланда Доброго. Я знаю кто это сделал и Томас знает. Вы узнали бы имя этого Черного Убийцы тоже но я не осмеливаюсь написать его. Я пошел к Пейне который отправился в изгнание и велел мне вернуться в Замок и написать Вам. Пейна сказал что изгнанники скоро станут мятежниками а это не должно быть. Он сказал чтобы я служил Вам и то же сказал мой Отец перед смертью потому что наша семья всегда служила Королю а Вы истинный Король. Если у Вас есть план я помогу Вам даже ценой жизни. Когда Вы читаете это я стою внизу на площади. Прошу если у Вас есть план подойти и стать у окна. Если Вам есть на чем писать напишите записку и киньте мне. Позже я ее подберу. Если Вы согласны дважды махните мне рукой.