Кассандра Клэр - Лорд Теней [litres]

Тай вдруг застыл, словно гончая, увидевшая лису.

– Ливви.

Сестра проследила за его взглядом, и Кит тоже. К ним через толпу пробиралась улыбающаяся Диана, на темной скуле блестела татуировка с карпом кои.

С ней рядом шли две молодые женщины лет чуть за двадцать. Одна очень напоминала Джию Пенхоллоу; у нее были такие же темные волосы и решительный подбородок. Другая была удивительно похожа на Марка Блэкторна – вьющиеся золотистые волосы и заостренные уши. Обе были одеты не по сезону тепло, словно явились откуда-то, где было холодно.

Кит понял, кто это, за мгновение до того, как Ливви просияла как солнце.

– Хелен! – завопила она и бросилась сестре на шею.

По Гарду разносился бой часов из Зала Совета, призывая нефилимов на заседание.

Роберт Лайтвуд настоял, что лично проводит Джулиана из своего кабинета в комнату, где ожидали Магнус, Кьеран и Аннабель. К несчастью для Эммы, это означало, что по пути в Зал Совета ей никак не отделаться от Мануэля в роли проводника.

Эмма мечтала хотя бы мгновение провести наедине с Джулианом, но этому было не суждено сбыться. Прежде, чем разойтись, они сухо переглянулись.

– Ждешь не дождешься заседания? – спросил Мануэль. Он держал руки в карманах, светлые волосы были искусно растрепаны. Эмма удивилась, что он не насвистывает.

– Никто его не ждет, – сказала Эмма. – Заседания – это неизбежное зло.

– О, ну я бы не сказал, что так уж и никто , – заметил Мануэль. – Зара обожает заседания.

– Кажется, она вообще любит пытки, – пробормотала Эмма.

Мануэль развернулся и пошел по коридору спиной вперед. Они были в одном из наиболее широких проходов, построенных после того, как Гард сгорел во время Темной войны.

– Не думала податься в Центурионы? – спросил он.

Эмма покачала головой.

– Им нельзя иметь парабатая.

– Я всегда думал, как обидно – вы с Джулианом Блэкторном, – сказал Мануэль. – Да ты только посмотри на себя. Ты хорошенькая, ты знаешь свое дело, ты Карстерс. А Джулиан… он все время возится с малышами. В свои семнадцать уже старик.

Интересно, подумала Эмма, что будет, если выкинуть Мануэля в окно. Наверное, заседание отложат.

– Да я просто вслух рассуждаю. Даже если ты не хочешь ехать в Схоломант, Когорте люди вроде тебя пригодятся. За нами будущее. Сама увидишь! – Его глаза блестели. На мгновение из них исчезло веселье. Это был блеск настоящего фанатизма, и, увидев его, Эмма почувствовала себя опустошенной.

У дверей Зала Совета никого не было. Эмма выставила ногу и сделала Мануэлю подножку. Тот грохнулся на пол и тут же поднялся на локтях. Вид у него был разъяренный. Эмма не думала, что ему больно. Пострадало только его самолюбие, в чем, собственно, и был весь смысл.

– Очень ценю твое предложение, – сказала она, – но если присоединиться к Когорте означает на всю жизнь застрять на горе с кучкой фашистов, то я, пожалуй, выберу жить в прошлом.

Она перешагнула через Мануэля и, входя в Зал, услышала, как он что-то прошипел по-испански. Эмма напомнила себе при случае узнать у Кристины перевод этих слов.

– Джулиан, ты не обязан тут быть, – твердо сказала Джия.

Они сидели в большой комнате. Из панорамного окна открывался вид на Броселиандский лес. Обстановка была на удивление изящной, хотя Джулиану всегда казалось, что весь Гард состоит из темного камня и тяжелого дерева. Здесь же были парчовые обои и позолоченная обитая бархатом мебель. Аннабель сидела в старинном кресле и выглядела не очень здоровой. Магнус, прислонившись к стене, явно скучал. Он тоже выглядел усталым, тени у него под глазами были почти черными. А Кьеран стоял у панорамного окна и пристально разглядывал небо и деревья.

– Я бы хотела, чтобы он остался со мной, – сказала Аннабель. – Я тут ради него.

– Аннабель, мы все очень ценим, что ты пришла, – сказала Джия. – Особенно учитывая, что у тебя уже был неприятный опыт общения с Конклавом.

Голос ее был спокоен. Интересно, подумал Джулиан, сохранила бы Джия свое спокойствие, если бы видела, как Аннабель, вся в крови, воскресает из мертвых, и наносит Малкольму удар кинжалом в сердце?

Кьеран отвернулся от окна.

– Мы знаем Джулиана Блэкторна, – сказал он. С тех пор, как Джулиан впервые его увидел, он стал говорить почти как человек, его фейский акцент постепенно стирался. – Вас мы не знаем.

– «Мы» – это значит вы с Аннабель? – уточнила Джия.

Кьеран выразительно обвел рукой всю комнату.

– Я здесь, потому что я посланник Королевы, – сказал он. – Аннабель Блэкторн здесь по своим собственным причинам. А Магнус – потому, что терпит всех вас ради Алека. Но тем не менее, я полагаю, что помыкать нами – не самая удачная идея.

– Аннабель – Сумеречный охотник, – сказал Роберт.

– А я принц страны фэйри, – перебил его Кьеран. – Сын Короля, Кронпринц Морозного Двора, Хранитель Холодного Пути, Дикий Охотник и Меч Воинства Эльфов. Не докучайте мне.

Магнус прочистил горло.

– Вообще он дело говорит.

– Насчет Алека? – вскинул бровь Роберт.

– В общем и целом, – сказал Магнус. – Кьеран – обитатель Нижнего мира. Аннабель приняла от Конклава участь хуже смерти потому, что переживала за обитателей Нижнего мира. Там в Зале Совета собралась Когорта. Сегодня они попытаются захватить власть. Помешать им важнее, чем выяснять, где Джулиан должен стоять согласно протоколу.

Джия коротко взглянула на Магнуса.

– А ты? – неожиданно мягко спросила она. – Бейн, ты ведь сам обитатель Нижнего мира.

Магнус медленно и устало пожал плечами.

– О, – произнес он. – Что до меня, то я…

Бокал выскользнул у него из руки, упал на пол и разбился, и в следующее мгновение Магнус рухнул следом, его голова ударилась о камень с жутким звуком.

Джулиан бросился к нему, но Роберт перехватил его.

– Ступай в Зал Совета, – велел он. Джия стояла на коленях рядом с Магнусом, положив руку магу на плечо. – Приведи Алека.

Он отпустил руку Джулиана, и Джулиан бросился бежать.

Эмма в немом ужасе проталкивалась по Залу Совета. Всякое удовольствие, испытанное ею от пинка Мануэлю, рассеялось. Весь зал словно превратился в вихрь гадких выкриков и размахивания плакатами: «ОЧИСТИМ КОНКЛАВ», и «РЕЗЕРВАЦИИ ДЛЯ ВЕРВОЛЬФОВ – ВОТ ОТВЕТ», и «КОНТРОЛИРУЙТЕ НИЖНЕМИРЦЕВ».

Она пробралась мимо кучки народу, в центре которой стояла Зара, и расслышала, как кто-то говорит: « Поверить не могу, что после того, как Конклав облажался, тебе пришлось самой убивать это чудовище Малкольма Фейда!» Зазвучал общий хор согласных. «Сразу видно, чего ждать, если разрешить колдунам творить, что они хотят, – добавил другой голос. – Они забрали себе слишком много власти. В этом нет никакого насущного смысла».