Кассандра Клэр - Лорд Теней [litres]

Но после того, как все Сумеречные охотники вошли в портал, она прошла его вместе с Магнусом, сжимая в руках Черную книгу и уткнувшись чародею лицом в плечо.

И всё это лишь ради того, чтобы на другой стороне ее встретила толпа членов Совета и лично Консул. Джия побелела как полотно, увидев Аннабель, и изумленно произнесла:

– Это что, правда она?

Магнус на мгновение встретился взглядом с Консулом.

– Да, – твердо сказал он. – Это она.

Посыпались вопросы, но Эмма не могла винить членов Совета. Когда Джулиан вышел из библиотеки и сообщил ожидавшим его Магнусу и Эмме, что Аннабель отправляется с ними в Идрис, ему тоже пришлось отвечать на вопросы.

Он изложил свой план, и Эмма заметила, какое у Магнуса стало лицо. Чародей смотрел на Джулиана со смесью изумления, уважения и чего-то, что даже напоминало ужас.

Но, скорее всего, это было просто удивление. В конце концов, Магнус пресиполнился оптимизма и тут же отправил огненное послание Джие, чтобы та знала, чего ожидать.

Когда с пальцев Магнуса полетели синие искры, Эмма потянула Джулиана в сторону.

– Что насчет книги? – прошептала она. – Что насчет Королевы?

Глаза Джулиана блестели.

– Если это сработает, Аннабель отдаст нам Черную книгу, – шепотом ответил он, гляда на дверь в библиотеку так, словно Аннабель, сидевшая за ней, была ответом на все их молитвы. – А если нет… Ну, на этот случай у меня тоже есть план.

Возможности спросить у него, что это за план, не оказалось: Аннабель вышла из библиотеки, вид у нее был смущенный. Сейчас, когда вокруг нее поднялась суета, она казалась еще более напуганной: Кьеран вызвал часть огня на себя, выйдя вперед и объявив, что он посланник Королевы Благого Двора, прибывший на переговоры с Советом Сумеречных охотников от имени Благого Двора. Его ожидали, но это вызвало очередной всплеск ажиотажа.

– Восстановите защитные чары, – велела Джия, наклонив голову к Кьерану. Лицо ее было учтивым, но намек оказался ясен: хоть Кьеран и прибыл им на помощь, но Конклав по-прежнему относится с величайшим недоверием всем чистокровным фэйри.

Марк и Кристина двинулись к Кьерану, словно желая его защитить, а Магнус тем временем тихо говорил о чем-то с Консулом. Мгновение спустя Джия кивнула и жестом подозвала Эмму и Джулиана.

– Если хотите поговорить с Робертом, вперед, – сказала она. – Но не слишком затягивайте, заседание уже скоро.

Эмма не удивилась, увидев, что, когда они с Джулианом направились к кабинетам Гарда. Ливви, Тай, Кит и Дрю окружили Аннабель, словно хотели защитить ее. Особенно Тай – подбородок выпячен, кулаки сжаты. Интересно, подумала Эмма, он чувствует себя в ответе за Аннабель потому, что ее привело к ним его письмо, или просто ощущает некую близость с теми, кто не вписывается в рамки «нормальности» по меркам Конклава?

Распахнулась дверь.

– Можете войти, – объявил стражник. Это оказался Мануэль Вильялобос в форме Центуриона. Он вздрогнул от удивления, увидев их, но тут же улыбнулся. – Нежданное удовольствие, – сказал он.

– Мы не к тебе пришли, – сказал Джулиан. – Хотя приятно видеть, что ты теперь открываешь Инквизитору двери. Он там?

– Впустите их, Центурион, – окликнул Роберт, и Эмме не нужно было другого разрешения, чтобы оттолкнуть Мануэля и пойти дальше по коридору. Джулиан последовал за ней.

В конце короткого коридора оказался кабинет Инквизитора. Тот сидел за столом и, казалось, почти не изменился с тех пор, как Эмма видела его в Институте Лос-Анджелеса. Крупный мужчина, над которым возраст только недавно начал одерживать победу: легкая сутулость и седина в темных волосах. Роберт Лайтвуд, сидевший за массивным письменным столом из красного дерева, представлял собой внушительное зрелище.

Мебели в комнате почти не было, за исключением стола и двух кресел. Над незажженным камином висел гобелен, вроде тех, что украшали коридор. Этот назывался «Битва при Буррене». Фигурки в красном сражались с фигурками в черном – Сумеречные охотники против темных воинов Себастьяна Моргенштерна, – а над схваткой темноволосый лучник, стоя на накренившемся валуне, держал лук с натянутой тетивой. Любому, кто его знал, было очевидно, что это Алек Лайтвуд.

Эмма задумалась, что чувствовал Роберт Лайтвуд, который, сидя каждый день у себя в кабинете, смотрел на портрет сына – героя знаменитой битвы. Конечно же, гордость, но наверняка и удивление, что он создал этого человека… Э тих людей – ведь Изабель Лайтвуд по части героизма не отставала, – потрясающих и грозных.

Однажды Джулиан, подумала Эмма, будет так же гордиться Ливви, Таем, Тавви и Дрю. Но ее родителей лишили возможности испытать эти чувства. У нее никогда не было шанса сделать так, чтобы они ими гордились. Ее захлестнула знакомая волна горечи и негодования.

Роберт жестом предложил им сесть.

– Я слышал, вы хотите со мной поговорить, – сказал он. – Надеюсь, вы не собираетесь меня отвлекать.

– Отвлекать от чего? – спросила Эмма, сидя на неудобном кресле в стиле восемнадцатого века.

– От того, что вы задумали. – Он откинулся на спинку кресла. – Итак, в чем дело?

Сердце Эммы словно перевернулось. Хорошая это идея или ужасная? Ей была невыносима сама мысль о том, что им с Джулианом придется бросить свои чувства под ноги Конклаву.

Джулиан подался вперед и заговорил. Он казался абсолютно спокойным, пока рассказывал об их с Эммой детской дружбе, привязанности друг к другу, о решении стать парабатаями, вызванном Темной войной и тем, что оба они потеряли родителей. Он говорил о разумном решении – в котором никто не был виноват, да и кто бы стал винить кого-то из них? Все они потеряли кого-то на Темной войне. Никто не виноват в том, что пренебрег деталями. Неверно понял их чувства.

Глаза Роберта Лайтвуда раскрывались все шире. Он молча слушал, как Джулиан рассказывает о том, что они с Эммой чувствуют друг к другу. Как они оба независимо друг от друга поняли, что именно испытывают, боролись с собой, но в конце концов признались друг другу и решили искать помощи у Инквизитора.

– Мы знаем, что нарушили Закон, – закончил Джулиан, – но это было не намеренно и не по нашей воле. Нам нужна ваша помощь.

Роберт Лайтвуд поднялся на ноги. За окном Эмма видела стеклянные башни, сверкавшие в лучах закатного солнца, как горящие знамена. Она едва могла поверить, что утром они сражались с Всадниками во дворе лондонского Института.

– Никто еще не просил меня отправить их в изгнание, – наконец, сказал он.

– Но вас самого однажды изгоняли, – заметил Джулиан.

– Да, – сказал Роберт. – С женой, Маризой, и Алеком, когда он был совсем еще малышом. И за дело. Изгнание – штука одинокая. А для кого-то такого юного, как Эмма… – он поглядел на них. – Кто-нибудь еще про вас знает?