Александр Варго - Ненужные (сборник)

Воспоминания согревали его. Игорь открыл тумбочку, где лежало около тридцати ножей – в основном кухонных, но были и складные, и даже один рыбный с узким изогнутым лезвием. Охотничьих ножей или кинжалов Игорь не любил и считал их использование дешевой показухой, пижонством. Рабочий инструмент не должен выглядеть слишком эстетично и становиться предметом культа.

Выбрав обычный разделочный нож, он подошел к чулану и отпер тяжелую щеколду. Сегодня он собирался оторваться по полной – образ раздетой Алены маячил перед глазами, вытаскивая из темноты все желания и фантазии, подавлявшиеся столько лет. Желание стучало в висках, колотилось в сердце, глубоко и остро обнажая собственную ущербность. Распаленный, Игорь рванул дверь, и в ту же секунду что-то блеснуло перед глазами, заставив инстинктивно закрыться рукой. Спустя мгновение ослепляющая боль пронзила ладонь, пригвоздив ее к щеке.

Он отшатнулся, попытался завопить, но издал только хриплое рычание – острый металлический обломок рукоятки туалетного ершика выбил ему пару зубов, разорвал язык и увяз глубоко в десне. Игорь вслепую отмахнулся ножом, заставляя вырвавшуюся на свободу девушку отшатнуться. На пленницу было страшно смотреть: левое ухо отсутствовало, левый же глаз закрывала плотная марлевая повязка, а на руке не хватало двух пальцев, которыми Игорь позавчера поужинал. С диким воем девушка опять подскочила к своему согнутому пополам мучителю и что есть силы ударила его ногой в лицо. Хрустнула переносица, на пол полилась кровь. Игорь, наконец сумевший вырвать из щеки страшную занозу, в ярости принялся наносить удары ножом по воздуху, захлебываясь красной жижей. Боль почти ослепила его, и только это спасло похищенную от мгновенной смерти – убивать маньяк умел очень хорошо, годами оттачивая свое искусство. Длинными косыми взмахами рассекая перед собой пространство, он загнал девушку на кухню. Здесь было тесно, углы стола и табуретов постоянно норовили уткнуться в спину. Выхватив из раковины грязную тарелку, пленница метнула ее в Игоря. Тот отбил ее ударом ножа, следующим выпадом проведя глубокую кровавую борозду на животе противницы. Преимущество, которое она заработала благодаря внезапности, постепенно сходило на нет. Боль не ослабила Игоря, а лишь придала ему сил и бешенства. Он уже метил в горло своей жертве, когда та в отчаянной попытке вырвать победу любой ценой бросилась на убийцу и всем своим искалеченным телом ударила его в грудь. Игоря швырнуло на тонкое оконное стекло, он нелепо взмахнул руками и рухнул вниз в облаке осколков. Упав, он так и остался лежать на земле, судорожно подергивая ногой. Из-под тела начала быстро растекаться лужа смешанной с кровью мочи. Послышались испуганные возгласы, раздался первый истошный женский крик, который тут же подхватили еще несколько голосов.

Словно оглушенная, девушка подошла к окну. Полуденное солнце ударило ей в единственный уцелевший глаз, и тогда она тоже закричала – громко и пронзительно, как могла бы кричать подбитая на взлете жизнь. Потом она взобралась на подоконник, ранясь об острые стеклянные края, и, глядя на панораму городских крыш, прыгнула вперед.

Она надеялась, что там, внизу, боль наконец оставит ее в покое и уберется прочь.

Семену снились черные девятиэтажки Адска.

Он ни разу не бывал в этом городе, однако в последнее время часто видел его по ночам, беспокойно ворочаясь в постели. Жил Семен в небольшом шахтерском поселке к северу от Адска, где с утра до поздней ночи в карьерах жадные глотки экскаваторов добывали железную руду. Они выдирали ее из земли своими стальными клыками, сердито стуча гусеницами. Самый высокий дом в поселке не поднимался выше третьего этажа, и Семен привык видеть эти старые развалюхи по дороге на работу. Но во снах город настойчиво звал его, маня странными видениями и обещанием неведомых чудес. Ящик Пандоры, лабиринт с мрачными чудесами, он предлагал Семену новую жизнь, избавление от боли и возможность увидеть скрытое от посторонних глаз. Город обладал тайным знанием, которое открывалось лишь единицам, темной магией, протянув через бесконечные километры нити невидимой паутины. Семен понял, что он должен попасть в него во чтобы то ни стало, и, решившись, начал поздним вечером собираться в дорогу.

Он купил в ларьке бутылку водки и запихнул ее в походный рюкзак, с которым обычно ездил на рыбалку. Надел старую потертую кожаную куртку, джинсы с заплатами на коленях, стоптанные туфли. Семен выбирал самую удобную одежду, как делал всегда, готовясь к дальней дороге. Ровно в девять вечера на вокзале он сел в плацкарт, устроился возле окна и стал наблюдать за проплывающими мимо столбами электропередач. Глаза слипались, он достал из рюкзака водку и отхлебнул прямо из горла.

Напротив него сидел невысокий мужичок в серенькой кепке, с пивным животиком и беспокойно бегающими глазами. Он наклонился через стол и спросил Семена:

– Куда едешь, друг?

– В Адск, – ответил Семен, занюхивая водку рукавом. В вагоне было холодно, он поежился. – Хочу посмотреть на его девятиэтажки.

– Ты что, девятиэтажек никогда не видел? – изумился попутчик.

– Мне нужно увидеть те, что сложены из черного кирпича, – сказал Семен.

Попутчик изменился в лице: он побледнел, губы сжались в тонкую нить. Казалось, еще секунда – и он станет белым как мел, потрескается и рассыплется белоснежной пылью.

– Зачем тебе? – сдавленно прохрипел он. – Хочешь помереть раньше времени?

Семен удивился:

– Почему помереть?

– Знаешь, кто эти дома строил? – Голос мужчины упал до едва слышного шепота. – Мертвецы с кладбищ ГУЛАГа!

– Бред, – хмыкнул Семен. – Какие еще мертвецы?

– Послушай меня, – быстро зашептал мужчина. – Ты не знаешь, а я знаю. После смерти Сталина лагеря по всей стране ликвидировали, однако при них остались гигантские кладбища, где хоронили заключенных. Имен и фамилий на могилах не было, только номера. И чтобы мертвецы просто так не гнили в земле, Политбюро приказало советским некромантам поднять их и отправить трудиться на благо родины. Эти неупокоенные работали на стройках века в специальных отрядах – возводили БАМ, например. И Адск тоже они строили. А черные девятиэтажки – это место силы, сердце Адска. Там, внутри… – Он запнулся, а потом закончил: – Лучше туда не соваться.

– Дружище, по-моему, ты бредишь, – благодушно заявил Семен. Водка согрела и расслабила его, окружающее слегка поплыло перед глазами, и странный попутчик сместился куда-то в сторону. – Начитался желтой прессы и фантазируешь.

– Можешь мне не верить, – запальчиво произнес мужчина, – только местные в эти дома не суются. Никто даже не знает толком, что за люди живут внутри. В цемент, который скрепляет кирпичи, добавляли человеческую кровь – прямо над раствором перерезали горло заключенным из местной колонии, сцеживали кровь, а тела закапывали в фундамент. Плохое это место, очень плохое.