Артем Карпицкий - Ваше время вышло! [СИ]

— Оооо! Комедия! Я обожаю комедии! — прервал собеседника мистер Син. — Каждая минута смеха продлевает жизнь, вы знаете?

— Знаю. Но вы плохой актер, — серые глаза мрачно блеснули. — И я хочу прекратить эту нелепую игру. Ведь вы без сомнения знаете, куда я иду. В главный офис Компании.

— Оооо! Какое совпадение! Я тоже иду именно туда, — тут мистер Син мгновенно преобразился, став серьезным. — Причем за тем же, зачем и вы.

— И за чем же я иду? Интересно — что вы обо мне не знаете?

— Использовать ваши жетоны. По назначению, — второй вопрос был, вполне естественно, проигнорирован, впрочем, иного Отис и не ожидал.

— Верно… Полагаю, спрашивать, откуда вы все это знаете, бесполезно?

— Мудрый человек сам отвечает на свои вопросы, — светлые глаза незнакомца (цвет которых, Отис так и не смог различить), излучающие болезненное понимание, встретились с серыми глазами самого Отиса… И тут уже пришел черед удивляться уже самому мистеру Сину, ведь увиденное разительно отличалось от должного…

Отчуждение, глухая стена непонимания, бесконечная мгла равнодушия… Ничего не было, а было иное. Выжженная земля, без единой травинки, за ней высоченная стена, с витками колючей проволоки наверху, сторожевые башни с прожекторами, излучающими белесый свет. А было кое-что похуже, когда Син пригляделся, то внутренне вздрогнул, и впервые с начала разговора усомнился — а стоило ли его затевать? А стоит ли давать шанс человеку, в глазах которого… Огромные сторожевые псы, непонятной породы, слегка смахивающие на кавказских овчарок, правда, гораздо массивнее и страшнее, злобно ощерившиеся пасти, с длинными и острыми клыками. А кроме прочего, у них были ошейники, из все той же колючей проволоки, металл глубоко впивался в кожу, струйки крови из ран стекали вниз, окрашивая серую шерсть в бледно розовый цвет…

Другой бы узрев подобное, скользнул бы по налитым кровью глазам, бросил взгляд на их бугрящиеся мускулы и на этом закончил осмотр, предпочтя больше не видеть подобного зрелища. Другой, но не тот, кто назвал себя мистером Сином, ибо он видел кое-что большее, чем просто страшные звери, охраняющие не менее страшную крепость. Он видел то, что превращало нарочитую неприступность и наигранную жестокость в нечто поистине ужасное. Именно — ужасное, ибо собаки были мертвы. Да-да, эти скалящиеся звери, очень сильные и очень опасные, тем не менее были мертвы. Причем очень давно, так давно, что успели забыть и привыкнуть. И от этого было еще страшнее.

— Мне пора идти, — Отис истолковал молчание собеседника по-своему. Сомнения, возникшие только что в его душе, вновь исчезли, спрятавшись где-то в глубинах сознания. — Если вам больше нечего сказать, то…

— Мне есть что сказать, — мистер Син все же принял решение. Оно оказалось в пользу Отиса Кайве, правда, тот, похоже, так не считал. — Это не займет много времени.

— Вы и так уже отняли его предостаточно, — раздраженно проговорил Отис, демонстративно поглядывая на часы.

— Пара минут, не больше, — и лукаво добавил. — Только одна маленькая история.

Прием, который «мистер Син» успешно использовал многие годы, сработал и сейчас… Не мог не сработать. Любопытство — единственное, что у Отиса Кайве оставалось от человека.

— Хорошо, — наконец решился он. — Рассказывайте. Но учтите — у вас мало времени.

— Мне хватит. Так вот… Жил-был один человек. Самый обычный, таких много. И все у него было, как у всех. Женился, потом родились дети. Обычная жизнь — работа, семья, отдых. Он уставал, конечно, особенно первое время, но все же… все же он был счастлив. А потом все закончилось. Они погибли — жена и дети. Не важно как, важно, что произошло после… Человек очень тяжело переживал гибель семьи. Нет, он не спился, не сошел с ума, все так же приходил на работу. Вот только уже ничему не радовался, а вся жизнь обернулась пустотой. Пустота это страшно… особенно если человек приговорил себя к ней сам. И никто не может долго с этим жить (жизнью, правда, его существование в тот момент назвать было нельзя), не смог и тот человек. В один прекрасный (а может не очень) момент он просто решил умереть. А перед тем, как осуществить замысел, пришел в церковь. Нет, он не верил в бога, просто так было должно, это он считал правильным, потому и пришел. Пришел и услышал музыку… Мы не знаем, что изменилось, и, самое главное, почему. Но на следующее утро он переменил свое решение и живет до сих пор, ничуть не жалея о том, чего не совершил. По одной простой причине — он нашел себя.

Рассказ навевал воспоминания и Отис, полностью погрузившийся в свои мысли, причудливо переплетающиеся со словами мистера Сина, даже не заметил, когда тот закончил говорить. Все было как в тумане, образы, порожденные сознанием, неспешно кружили перед мысленным взором Отиса… Когда он, наконец, очнулся и поднял глаза — его собеседника уже след простыл. Словно и не было никогда, лишь ветер кружил по асфальту облачко пыли, да последняя фраза таинственного незнакомца, брошенная, словно невзначай, крутилась на краю сознания, не желая уходить вслед за хозяином…

— Выбор есть всегда, мистер Отис, поверьте… есть люди, которым пришлось гораздо хуже, но они смогли удержаться на краю…

Отис озадаченно хмыкнул и тут же сморщился — маленький шрамик на щеке вновь напомнил о себе резкой болью и легким жжением. Как тогда…

Суеверный человек счел бы это плохим знаком.

…За прозрачным стеклом дверей можно было рассмотреть длинный пустой холл. Отис надеялся кого-то встретить около здания, или, когда эта надежда не оправдалась, хотя бы внутри. Тщетно. Ни одного человека, никого, кто мог бы подтвердить сомнения Отиса, пробужденные разговором со странным незнакомцем (странным, потому что мистер Син казался удивительно знакомым), либо успокоить изрядно расшатавшиеся нервы.

Отис вздохнул. Придется идти и узнать все самому. На собственной шкуре. Хотелось, конечно, очень хотелось посоветоваться, поговорить с кем-нибудь, но, похоже, еще одного подарка судьбы, подобного мистеру Сину, ждать не приходилось.

— Ответственность за выбор лежит на Клиенте, так? — Отис мрачно усмехнулся. — Да уж, схитрить не удастся.

И сделал шаг по направлению к тут же гостеприимно распахнувшимся дверям. Помедлил секунду, осматривая помещение, оказавшееся не таким уж большим, и вошел внутрь.

Двери закрылись.

Тихий плеск волн был единственным звуком, доносившимся до чутких ушей Отиса Кайве. Он открыл глаза, закрыл, снова открыл. Ничего не изменилось — все та же почти гладкая поверхность воды до самого горизонта, покрытая легкой рябью от множества небольших волн. Яркое солнце на небосклоне слепило глаза, даже пришлось прикрывать их ладонью. И жарко, очень жарко.