Артем Карпицкий - Ваше время вышло! [СИ]

Быстрое движение привлекло к себе взгляд, темная тень промелькнула у самой поверхности воды. «Дельфин!» — внезапно подумалось ему. И точно — гладкое тело, покрытое сверкающими капельками влаги, взметнулось в воздух, на миг словно замерло… и рухнуло обратно, подняв тучу брызг. Отис невольно залюбовался зрелищем, он всегда хотел увидеть нечто подобное своими глазами… Всегда хотел?

На только что улыбавшееся лицо набежала тень. Почему? Почему он хотел увидеть именно это? И еще… Почему его вообще посетили подобные мысли и вопросы? Странно… Отис попытался вспомнить… С трудом продравшись сквозь паутину обыденности, он вытащил на свет бережно хранимое долгие годы — свои детские воспоминания. Обрывочные, сшитые из почти неподходящих друг к другу кусков, словно лоскутное одеяло, зияющее обширными прорехами. Мало что можно вспомнить и увидеть, но и той малой толики достаточно, чтобы понять… Вытащить наружу одно, внимательно, не упуская ни единой детали, рассмотреть со всех сторон, бережно вернуть на место. То же самое проделать со следующим. И еще с одним, и еще…

Воспоминание было удивительно ярким. И добрым. Словно волна тепла затопила тело Отиса, и он очень отчетливо вновь ощутил свою детскую мечту. Мечту, обернувшуюся яростным стремлением, почти физической жаждой, огнем, горящим внутри. Огнем, горящим, но не обжигающим, напротив — дающим силы идти вперед, к несбыточному, к заветной мечте… Отис улыбнулся, легкая грусть заполнила сердце, все вопросы отпали сами собой. Он там, где хотел быть. Вот и весь секрет.

Мягкий песок осторожно обнимал босые ноги, на всем пляже не было заметно ни единого камушка — только роскошный ковер цвета солнца. Наслаждаясь ощущениями, Отис вдруг побежал, подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, издавая при этом радостные крики и нисколько не стесняясь собственной наготы (да и что стесняться — ни одного человека окрест). В другое время он сам себя бы счел сумасшедшим и первым вызвал бы Службу Психоэмоциональной Реабилитации. В другое время, но не сейчас, когда его переполнял восторг… в эту минуту Отис Кайве был по-настоящему счастлив.

Обнаженный мужчина бежал вдоль берега, зоркие глаза сразу приметили небольшую скалу, которой обрывался пляж, и с которой, как можно было легко разглядеть даже издалека, очень удобно прыгать в спокойные морские воды. Нет, он не хотел тотчас испробовать пьянящую радость падения, лишь прикоснуться к камню, провести пальцами вдоль всех трещинок, весьма походящих на морщины. Да ведь он чертовски стар! Отис медленно приблизился к огромному булыжнику, с легким трепетом положил руки на шершавую и прохладную поверхность, такую истрепанную на вид, что невольно подумалось — а сколько тысячелетий ветер трудился над этим? Вот этот самый легкий приятный ветерок…

Погруженный в задумчиво-созерцательное состояние Отис не сразу обратил внимание на удивительную тишину, царящую вокруг него. Причем, отметил мужчина с легкой улыбкой, самым главным источником шума был… белый мужчина средних лет, приятной наружности, при этом совершенно голый и с дурацким видом стоящий рядом с поросшим мхом каменюкой. Представив эту картину со стороны, Отис сначала негромко захихикал, а потом расхохотался во весь голос, уж больно забавно все выглядело. Отсмеявшись, он окинул взглядом близлежащую растительность и слегка задумался. Людей на острове не было, в этом можно было не сомневаться. Но как же живность? Птицы, зверюшки всякие. Морские обитатели тут имелись, в чем Отис убедился совсем недавно, а что на суше? Ноги, тем временем, уже несли своего хозяина к скоплению пальм, на верхушках которых виднелось что-то странное.

Когда Отис, едва сдерживающий любопытство, приблизился, оказалось, что в ветвях нашла себе приют целая стайка попугаев, причем самых разных расцветок и размеров. Человек восхищенно рассматривал птиц, а те и не думали улетать, лишь посматривали на него, причем так, как смотрит многоопытный взрослый на маленького ребенка, который считает себя умнее всех. Но «ребенок» этого даже не заметил, любуясь шикарным ярко-зеленым попугаем, который был самым крупным в этой стае, и, несомненно, самым красивым. Вот только все пернатые хранили поистине царственное молчание и данный факт слегка расстроил Отиса, а может быть они вообще не могут издавать звуки? Был лишь один способ проверить эту догадку.

— Прииииивеееет, — протянул человек, коверкая звуки.

Умная птица моргнула, словно недоумевая, что ему надо? Затем, поняв, что этот двуногий так и не отстанет, все же ответила.

— Прииииивеееет, — проклекотал попугай, тщательно копируя слово, произнесенное человеком.

Обрадованный Отис расплылся в улыбке и, полностью проигнорировав явное раздражение в глазах птицы, продолжил свое на редкость глупое занятие — разговор с диким попугаем.

— Какая умная птица! Как тебя зовут? Не скажешь? А я скажу! — Отис вел себя как ребенок, дорвавшийся до банки с вареньем. — Меня зовут Отис. Скажи — Отис! Отис!

Попугай отвернулся, но сделал это совершенно зря, ибо явное небрежение со стороны птицы лишь раззадорила впавшего в детство человека.

— Ах ты так?! Ну ладно… Папка-дурак! Попка-дурак!

Попугай, слегка опешивший от подобной наглости, громко щелкнул клювом, прокаркал «Отис — дурррррак!» и, громко хлопая крыльями, скрылся в ветвях, оставив Отиса стоять с открытым ртом под пальмой… Радостное выражение сползло с лица, как старая кожа с ящерицы, обнажая почти детскую обиду и слезы, готовые хлынуть из глаз. И не одно лишь происшествие с попугаем было причиной тому, что счастливое успокоение в душе сменилось леденящей тревогой, превратившей райский уголок в глубоко враждебное место.

Отис внезапно понял, что он тут не один.

Словно кто-то насмешливо рассматривал его со стороны… Отису всюду мерещились чужие глаза, и даже твердая уверенность, опять же незнамо откуда взявшаяся, в том, что источник беспокойства расположен аккурат в центре острова, не спасала от липкого страха, опутавшего душу паутиной сомнений. От былого приподнятого настроения не осталось и следа, особенно смущала нагота — Отис еще никогда не чувствовал себя таким беззащитным и уязвимым.

Ничего не происходило, но это лишь усиливало страх. Все нервы были натянуты как струны, и, когда напряжение достигло апогея, Отис наконец прекратил изображать соляную статую, а вместо этого приступил к активным действиям. Обнаженный человек опасливо приблизился к зеленым зарослям, совсем не внушавшим доверия, вздохнул, высвобождая часть напряжения, и стал пробираться вглубь. Вопреки ожиданиям, нагота ничуть не мешала идти сквозь чащу, напротив — места хватало для небольшого отряда, что уж говорить про одного человека не самой крупной комплекции. Оставалось лишь активно работать руками, раздвигая ветви. А затем он наткнулся на тропу.