Борис Левандовский - Донор для покойника

«Господи, ее даже не оскорбляет то, что я все время стою к ней спиной»

— А может… — снова начала Лиза.

Но Герман зашел в квартиру.

— Простите… — не оборачиваясь он захлопнул дверь.

Она еще что-то говорила, но Герман уже ее не слушал.

Он зашел на кухню и тяжело опустился на табурет. В голове шумело. И Герман даже знал, почему.

Я болен… Я ужасно болен…

Ложиться в постель Герман не собирался, хотя его состояние явно ухудшалось. Оказавшись на кухне, он вспомнил, что с самого утра еще почти ничего не ел. Герман открыл холодильник, и понял, что совсем не голоден.

Он снова присел на табурет, оперся локтями на стол и закрыл глаза. Во рту у него появился неприятный привкус.

Он подошел к зеркалу в коридоре и высунул язык. По его краям образовался толстый слой грязно-серого налета; Герман провел пальцем, и он размазался, как паста. Его чуть не стошнило прямо на пол. Он быстро заскочил в ванну и усиленно начал чистить рот зубной щеткой.

А потом все равно начал блевать… Хотя практически ничего не ел с самого утра. Он с отвращением смотрел в умывальник на сгустки, напоминающие свернувшуюся кровь, только… зеленоватого оттенка.

Выглядело это крайне противно.

Герман открыл воду, и она смыла этот кошмарный натюрморт. Ванную комнату заполнил тяжелый неприятный запах.

Интересно, а что показал бы анализ? — подумал Герман.

АНАЛИЗ!!!

Он быстро перешел в гостиную и снял телефонную трубку.

Итак, сегодня суббота, вторая половина дня, но остается надежда, что пункт анонимной проверки крови на СПИД еще работает; номер телефона Герман запомнил на всю жизнь. Сейчас он был уже почти уверен, что его состояние никакого отношения к вирусу ВИЧ нет. Но когда он проходил тест, это еще сидело тихо — теперь же, когда оно «проснулось», результат мог измениться.

В Германа появилась надежда — если это не ВИЧ, его болезнь может быть излечима! Однако сразу же вспомнились зеленые сгустки, и надежду вытеснил страх.

Его организм разрушает один из страшных мутантов ВИЧ, но вероятность этого очень мала. Знаменитый вирус, как известно, влияет прежде всего на иммунную систему. В его же случае…

«А может, он ускоряет процессы старения организма? — именно этот вариант мутанта? Что ты на это скажешь?»

Герман задумался. Нет, это было не просто старением — достаточно посмотреть в зеркало, чтобы понять.

Это было… было… что-то другое…

Но он попытается узнать.

На том конце провода ответили, что пункт работает.

Герман сразу начал собираться.

К пункту Герман добрался без особых приключений. Если не считать одного момента его неприятно поразил.

По дороге Герман решил зайти в магазин, чтобы купить пачку сигарет. Перед входом сидел привязанный к фонарному столбу огромный пятнистый дог; когда Герман подошел ближе, пес насторожился и в его глазах мелькнул страх. А когда расстояние между ними сократилось до одного метра, огромный дог прижался к столбу и заскулил, испуганно глядя на Германа. Герман не помнил, чтобы его когда-нибудь боялись собаки. Кусать — да, но чтобы бояться…

Он зашел в магазин с неприятным холодком в груди, а когда выходил назад, дога уже не было.

С фонарного столба свисал оборванный поводок, как змеиная кожа…

В комнате, похожей на процедурный кабинет, у него взяли десять кубиков крови. Он заметил, что медсестра, которая делала эту процедуру, морщит нос, хотя и пытается делать это незаметно для Германа.

Он плохо пах.

Запах шел из-под рубашки и был похож на тот, что в ванной, когда его стошнило.

Неужели он все так воняет под одеждой?..

Герман быстрее застегнул рукав рубашки и натянул сверху свитер. Потом посмотрел на часы и спросил медсестру, когда вернуться за результатом.

Услышав ответ, Герман чуть не закричал.

В ПОНЕДЕЛЬНИК?!!

Если к этому времени вирус его не убьет, то будет он способен в понедельник добраться сюда? Неизвестно же, с какой скоростью он стареет. Герман думал, что это происходит рывками, короткими периодами активных процессов; он всматривался в зеркало перед выходом из дома и никаких изменений не заметил. Но это, конечно, не означает, что до понедельника ничего не изменится, случиться может что угодно!

— Послушайте… — хрипло обратился Герман к медсестре, — результаты этого теста мне нужны срочно. Почему только в понедельник?

И сочувственно посмотрела на Германа и ответила:

— Сегодня суббота, лаборант уже ушел, к сожалению.

— А не мог бы кто-то другой… — начал Герман.

Медсестра покачала головой:

— Он — специалист. Никто, кроме него, из здешнего персонала не может работать в лаборатории. Я тоже. К тому же, даже если бы удалось кого-нибудь найти на станции переливания крови, это тоже ничего не дало бы — наш лаборант всегда уносит с собой ключи от кабинета.

Опять закрыты двери… ключи…

— Спасибо, — тяжело произнес Герман. — На который час мне прийти… в понедельник?

— Когда вам удобно, — сказала сестра; в ее глазах он прочитал искреннее сочувствие, — она, видимо, поняла, что Герман появился здесь не просто из любопытства, и его спешка… А еще она его не осуждала, если принять во внимание самый распространенный путь передачи болезни. Ее глаза были спокойными и добрыми.

— Когда вам удобно, — повторила она. — Лаборант приходит за час до открытия. Людей сегодня было немного. Приходите утром. Ваш тест будет готов.

Герман вдруг понял: если задержится здесь еще на минуту, то возвестит этой незнакомой женщине с добрыми глазами.

— Спасибо… извините… до свидания…

Это был самый ужасный и самый длинный вечер в его жизни. Время шло мучительно, превращая момент на минуты, а минуты — на часы.

Герман уставился в экран телевизора, но вместо агентов ФБР Скалли и Малдера видел отражение различных частей своего лица в водительском зеркале, зеленые сгустки слизи в умывальнике, сморщенные, как печеные яблоки, руки, добрые глаза летней медсестры, лицо Алекса, что говорит о начале финансового года, какой-то старый фотоаппарат на треноге с непропорционально большим объективом, в глубине которого чернела, медленно расширяясь, черная точка, оборванный кожаный поводок, свисающий с фонарного столба, как дохлая змея…

Около двенадцати ночи Герман вспомнил, что ничего не ел и не пил сегодня — у него даже не возникало такого желания.

Он исключил телевизор и взял зеркало, чтобы снова проверить, насколько далеко зашло его старение. Но никаких изменений пока не обнаружил.

В половине первого Герман вспомнил, что, возвращаясь домой, собирался принять ванну. Запаха, шедшего от него уже не было слышно, даже когда снял рубашку, но все равно решил помыться, хотя бы для того, чтобы чем-то заняться. Спать не хотелось, несмотря на позднее время.