Борис Левандовский - Донор для покойника

— Мы с другом… — начал он как-то неуверенно, — мы с другом тоже сегодня решили погулять здесь.

«Прекрасное начало, дурак! Просто грандиозный! Она сейчас просто посмеется над тобой… и это ее полное подружка тоже. Придумай наконец что-нибудь…»

— Вот… — закончил Гера, словно подошел только для того, чтобы сообщить эту потрясающую новость. Полненькая хихикнула, отвернувшись, а он понял, что краснеет.

— Мы тоже, — спокойно поддержала разговор сероглазая девочка и… и Гера облегченно вздохнул, она не смеялась над ним; ее взгляд был приветлив.

Это Геру ободрило:

— Мы хотели бы познакомиться с вами. Погулять… может сходить в кино, поесть мороженого. А потом… ну, не знаю… Если хотите, покатаемся на Чертовом колесе. Сложите нам компанию?

Девушка улыбнулась (неужели она согласится?) И вопросительно посмотрела на подругу.

— А где же твой приятель? — поинтересовалась она; Гера не мог оторвать глаз от ее улыбки.

— Ну, он… очень застенчивый, понимаешь? — Их взгляды встретились снова, и Гера только сейчас заметил насколько эта незнакомая сероглазая девушка похожа внешне на Анжелу (подружку Марины, с которой он познакомился в начале учебного года, когда они с Алексом прогуливали школьные занятия в этом же парке). Но она была значительно симпатичнее за Анжелу. Нет, она была просто красавицей!

— Вот он! — Гера показал на Алекса, который стоял метрах в тридцати и делал вид, что знакомство его совсем не касается.

— Забавный, — улыбнулась сероглазая девочка. — Тебе, наверное, очень весело с таким другом, — и снова посмотрела на Алекса.

Вот-вот должен наступить решающий момент, когда все окончательно решится.

— Позвать его? — Гера очень волновался, у него даже перехватило дыхание. Да что с ним!..

Она тоже смутившись, слегка прикусила нижнюю губку, но уже в следующее мгновение с ее точки зрения Гера понял, каким будет ответ. Она колебалась секунду-две, снова посмотрела на подругу, которая сидела с равнодушным видом (ну разве не пара Алексу!), И кивнула.

Ему удалось!

— Кстати… меня зовут Гера… — счастливо выпалил он. Алекс теперь мог и подождать. — А тебя? — и, спохватиться, вернулся к ее подруге. — И то…

И перестала рассматривать свои туфли, резко подняла голову и пронзительно засмеялась. Гера отшатнулся от лавки. Ее глаза почернели и глубоко ввалились; с перекошенного в хохоте рта выглядывали похожи на обгоревшие сучья зубы.

— А ты угадай!.. — проскрипела полненькая подружка невыносимо резким и таким уже знакомым голосом. — Угадай, как меня зовут!..

От ужаса Гера глухо вскрикнул и бросился бежать изо всех сил от лавки.

Алекс, ничего не понимая, беспомощно смотрел ему вслед…

Щелк!..

Этот случай, среди ряда других, связанных с посещением фотосалона летом 1980 года, где за дверью с олимпийским мишкой и трещиной в стекле делал снимки странный фотограф, стал для Геры последним. Видение больше его не преследовали, и вскоре он о них забыл. Все это осталось где-то там, за дальним туманным порогом. Чего не бывает в детстве…

Это прошло.

Но не навсегда, потому что было частью его будущего, а то, что принадлежит будущему, всегда возвращается — непреложная истина. И вернулось, через пятнадцать лет — терпеливо дождавшись его в том времени, которому принадлежало.

И часть его это знала…

Щелк!..

— Я сразу поняла, что он ненормальный, — сказала полненькая девочка своей сероглазого подруге, задумчиво смотрела вслед Гэри.

Гера…

— Нет, я так не думаю, — медленно ответила вторая. — Что-то случилось.

— А я тебе говорю — он сбежал из психбольницы, Карина…

Щелк!..

20 октября, среда, 00:59 ночи.

… Когда металлическое нутро мусоропровода выдало грохот падения чего-то большого и твердого, десятилетний Артем Резьба невольно отшатнулся от бака, в который в секунду полетели… человеческие головы.

Одна…

Друга…

Третья…

Всего их было пять.

Они падали на дно бака, как кочаны гнилой капусты. Странный тупой звук отражался от тонких металлических стенок сосуда. Четвертая и пятая главы забрызгали стены маленького узкого помещения бурыми сгустками крови. Потом все мгновенно закончилось, и наступила многозначительная тишина.

Худощавый мальчик в грязном старом одежде сначала думал позвать кого-то, правда, не рассчитывая, что его услышат в столь позднее время (а сделала бы мама?). Он остался на месте, продолжая смотреть на то, что вылетело из трубы мусоропровода.

Залитые кровью и еще чем-то головы были похожи на удивительные перезрелые плоды какого Химерного Деревья из фантазий душевнобольного.

Он потоптался на месте, не зная, что делать, но в конце победила обычная детское любопытство. Мальчик медленно приблизился к баку с двумя проржавевшими ручками и неожиданно для себя самого хихикнув…

Действительно — мусорный бак, набитый доверху человеческими головами — разве это не смешно?

Если бы мальчик по имени Артем Резьба был старшим, он мог бы сказать, что когда ты единственный ребенок одинокой и уже не молодой женщины, страдающей несколькими хроническими болезнями, одна из которых — органическая гипертония, то можешь не сомневаться: тебе придется забыть о свои десять лет. Еще хуже, если твоя больная мама с невероятными усилиями содержится в должности дворника. Беззаботное детство закончилось тогда, когда у тебя оказалось достаточно сил, чтобы оттянуть полный бак, наполненный разной гадостью, к большому контейнера, махать метлой во дворе, а зимой удержать в руках лопату с широким «носом» для сбора снега. Именно с этого дня можно считать себя взрослым… по крайней мере в отношении своих обязанностей.

Но еще приходится выслушивать упреки, когда плохо убран мусор переносится ветром на территорию других дворников. Вставать в половине пятого утра, чтобы после работы не опоздать в школу. Получать пинки от ребят, которые собираются вечером у подъезда, когда пора менять баки под мусоропроводом. Терпеть едкие насмешки сверстников, которым повезло чуть больше… потому что им не приходится ковыряться в отходах своих соседей. А еще существовали бомжи и алкоголики..

Все чаще он спрашивал себя: почему? Почему он? И с недоверчивым изумлением смотрел на своих ровесников… Да, конечно, у него очень больная мама, нет отца, или хотя бы старшего брата или сестры. Они с мамой очень нуждаются, и мамина работа — единственное, благодаря чему они…

Но все равно — ПОЧЕМУ?!

В последнее время закрадывалась одна нехорошая мысль: а не понравилось его маме, пусть и очень больной, иметь такого взрослого десятилетнего сына? Бывало, что ему приходилось выполнять ее большую часть работы… нет! — мама не пила алкоголя, даже пива (ей ни в коем случае нельзя!). Просто она была очень, очень больной женщиной.