Борис Левандовский - Донор для покойника

Затуманенный взгляд Замыслы вдруг прояснился: всплеск ярости был, как гром, — казалось, правая рука сама сложилась в кулак, и тот с невероятной силой врезался в голову монстра.

Через мгновение его рука до самой кисти превратилась в кровавое месиво.

Однако удар достиг цели — отрыватели упустил искалеченную голову Мастера, пошатнулся и даже отступил на полшага.

Задумчивость удивленно поднял к глазам, что было рукой; — то внутри удивлялся, почему он до сих пор не чувствует боли, нестерпимой боли… Если он доживет до момента, когда мозг справится с перегрузкой, и уж точно направлены импульсы этой боли попадут по назначению…

Он перевел взгляд на отрыватели. Тот насмешливо покачал головой, твердой, как гранит, показывая, что умышленно позволил Замысле ударить себя.

— Ядобретримаюудар!.. А ты?

Откуда, с неописуемой дали, Задумчивость почувствовал первые отголоски боли в руке…

… Удар чудовища съел его лицо внутрь, как резиновой кукле. Глазные яблоки вылетели, как мячи для тенниса, выпущенные с пневматической пушки, и скрылись в темном пространстве за пределами крыши. При этом парень даже не пошевелился.

А когда его тело начало рушиться грудью вперед, то замысел был уже давно мертв.

Монстр поднял с земли картину, на которой был изображен пейзаж, открывающийся с этого места на крыше. Заключительные мазки, нанесенные Мастером около полутора часа назад, еще не застыли и светились живым теплом, с удивительной точностью повторяя мир, каким его видел отрыватели голов.

— Простоздуррххх!..

— Знаешь, я собираюсь поехать на осенние каникулы в Ригу, к родственникам отца. На целую неделю и… без предков, — сообщил Гера, когда они с Алексом вышли на улицу с тира.

— Классно! — причмокнул Алекс.

К лету восемьдесят четвёртого «Алекс» стало окончательно его вторым именем. Ему это нравилось, позволяло чувствовать себя парнем из-за границы, например, американцем, объездил полмира, может, даже побывал на живых концертах «ROLLING STONES», «KISS», «SMOKIE»; парнем, который оставил где-то там, за океаном, на время очередного путешествия роскошную блондинку, влюбленную в него по уши, шикарную машину с откидным верхом, как в иностранных фильмах, и, конечно, верх важнейших дел. Это помогало представить себя просто крутым парнем. К лету восемьдесят четвёртой «Алекс» стало каким-то кодом, магическим заклинанием, что позволяет одеть никому не видимые волшебные очки, которые меняют мир по твоему желанию.

— Это действительно классно! — повторил Алекс. Друзья остановились, чтобы закурить. — Просто супер! И как собираешься провести там это время? — прожив почти шестнадцать лет, он еще ни разу не ездил куда-то сам.

Гера невнятно пожал плечами:

— Еще не знаю. Но, надеюсь, неплохо, — он чувствовал себя уже взрослым и говорил о каникулах важным тоном, как о серьезной деловую поездку.

Ребята вышли на Центральную аллею развлечений, где начинались аттракционы городского Парка культуры.

Но, несмотря на окружающие веселье, к Геры вдруг вернулся мрачный настрой, который докучал ему последние дни. Казалось, сегодня утром все прошло, но…

Все из-за того случая четыре дня назад.

Они дошли до середины улицы развлечений, оказавшись между каруселями и комнатами смеха, когда это снова на него нахлынуло — четко до мельчайших деталей. Он будто снова оказался в автобусе, который едет в три часа дня маршрутом номер одиннадцать.

Пассажиров в автобусе было немного. Гера сидел у окна, глядя на залитые солнцем улицы и окружающие дома. Он думал о предстоящей поездке в Ригу. Начинал сожалеть, что узнал о планах по ней заранее… задолго вперед. До сих пор самой длинной самостоятельной путешествием в его жизни была лишь возможность проехаться самом междугородним автобусом из Львова в Тернополь, где его встречали родители. Некоторые из его ровесников уже успел объехать полстраны самостоятельно или в компании сверстников.

Он в очередной раз представлял, как это будет грандиозно почувствовать себя действительно взрослым, когда поезд, вагон и перрон вокзала сдвинутся с места, оставляя маму с отцом где-то в прошлом, по той чертой, с которой начинается новый этап… Да, правильно, новый этап жизни — тогда ему уже исполнится шестнадцать, и он получит паспорт. Картина прощание с родителями повторялась в его воображении столько раз, что Гера стал относиться к ней как к реальному воспоминания. А когда через двенадцать минут его поезд проходит темную гору Высокого Замка, он пойдет в тамбур, чтобы выкурить первую в этой долгожданной путешествия…

И вдруг ему стало ужасно страшно… Что-то внутри завопили о необходимости выйти из автобуса… немедленно!

Ближайшая остановка была через три квартала, и Гера, подчиняя этом внезапном импульса, решил заранее добраться до двери, чтобы сразу выскочить на улицу.

Он вернулся к женщине, которая сидела рядом, чтобы выйти, но, поднявшись с кресла, сразу опустился обратно — женщина с ужасом разглядывала свои руки. Они выглядели так, словно по ним копошились черви. Кожа на них сморщилась, будто их только что вытащили из горячей воды.

«Что это?.. — растерянно бормотала женщина. — О Боже мой! Что с ними? — она ​​обратилась к Геры с мольбой в глазах. — Что-то с моими руками… Парень, помоги мне… Мальчик!..»

Его вполне поглотил липкий ужас; казалось, тело погрузилось выше головы в какую-то прозрачную вязкую субстанцию. Он не мог пошевелиться, не мог выдавить из себя ни звука.

«Помоги мне, мальчик!.. — уже кричала женщина. — ПОМОГИ! МОИ РУКИ!!!»

Его рубашка моментально взмокшую. Но краем глаза Гера заметил, что никто из пассажиров не смотрит в их сторону. Они с женой как оказались в другом измерении… Вот молодая мама поддерживает маленькую девочку, которая тянется к окну… Двое мужчин в военной форме обсуждают что-то между собой… Парень лет двадцати… Кондуктор, который устало бредет проходом между креслами…

Им всем было абсолютно безразлично, они ничего не замечали, они казались запрограммированными зомби, сосредоточенными только на себе.

Мальчик!.. Помоги… Мои руки!..

Причитания женщины перешло в пронзительный визг.

Гера видел, как ее руки меняются, разбухают, покрываются темными лилово-красными пятнами.

Хлоопччикку!.. Допоможииы!..

Гера продолжал наблюдать: теперь это была уже не «пятерня тролля» с черными ногтями — руки женщины резко уменьшились в объеме, казалось, кожа на них сначала увядших, затем, желтея, сморщилась и затвердевшая, обтягивая кости… Это были уже ли не руки, а какие-то скрюченные птичьи лапы с узловатыми пальцами-когтями. Женщины, впрочем, тоже больше не было. На ее месте сидела высушенная, как мумия, существо, похожее на гигантского паука, и хрипло смеялась. Голос ее был ужасно скрипучий.