Джеральд Бром - Похититель детей

Он видел место, где Пожиратели плоти выкурили их из кустов. Там на земле сохранились следы борьбы и другие следы, уводившие туда, куда их оттащили, чтобы снять шкуры и разделать на мясо. Кости с отчетливыми — и не захочешь, а заметишь — отметинами зубов были втоптаны в грязь.

Их головы и руки валялись в канаве, отброшенные в сторону, будто мусор. Казалось, их остекленевшие, студенистые глаза смотрят прямо на него, на мертвых лицах отражался весь ужас постигшей их смерти. Питер не раз слышал крики тех, кто попал в лапы Пожирателей плоти. Будь ты хоть эльф, хоть кентавр, хоть гном, хоть тролль, хоть Дивный, хоть сам Сатана — Пожиратели плоти не знали жалости. С жертв заживо сдирали кожу, разделывали их и съедали.

«Лучше уж умереть от собственной руки, — подумал Питер, — чем попасть в их лапы».

Лицо Питера оставалось бесстрастным, только челюсти сжались сильнее. Развернувшись, он двинулся дальше, на север. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась земля, истерзанная, измученная Пожирателями плоти. Он обогнул остатки давным-давно мертвой деревни. Обгорелые развалины хижин торчали из мертвой выжженной земли, точно обломки множества зубов. Под одной из стен были свалены кучей расколотые черепа; казалось, пустые глазницы провожают Питера взглядами. «С этим пора покончить, — подумал он. — Так или иначе, мы должны положить этому конец».

Питер поднял взгляд кверху. Где-то там, в небе, за низкими облаками, сияло солнце. День обещал быть теплым, влажность ощутимо росла. Питер взглянул на серую землю, усеянную обгорелыми остатками давно поваленных деревьев. Суждено ли солнечному лучу когда-нибудь вновь коснуться этой истерзанной земли?

Поднявшись на вершину большого пологого холма, Питер обнаружил, что смотрит прямо в глаза бога, и понял, где он.

— Храм Аваллаха, — сказал он, тяжело опустившись на камень.

За развалинами храма, внизу, виднелись болота. Дьявол-Дерево было уже недалеко, сразу за болотом, но Питер вовсе не собирался идти через владения ведьмы — особенно днем. «Ни за что, — злорадно ухмыльнувшись, подумал он, — пока мои глаза еще целы».

Он оглядел гранитную голову бога — огромную, с добрый бочонок величиной. Сбитая с плеч, она лежала на боку, как будто прислушиваясь к земле. Гранит был исцарапан, изрублен, выщерблен, но взгляд бога до сих пор сохранял прежнюю силу.

Обезглавленная статуя осталась стоять, навеки сложив руки на груди. От ее подножья спиралью тянулись щербатые пни — все, что осталось от необъятного яблоневого сада. Закрыв глаза, Питер увидел эти деревья, как наяву — сотни яблонь в белых цветах, трепещущих в ласковом солнечном свете того далекого-далекого дня…

Питер сидел рядом со старым эльфом на большом валуне. Приставив ладонь ко лбу, чтобы защитить глаза от яркого полуденного солнца, он смотрел вверх, на высокую статую. Глаза статуи, скрытые в глубокой тени массивного морщинистого лба, пристально наблюдали за садом.

В каждом изгибе, в каждой складке одежд статуи скопилось множество белых лепестков, лениво порхавших над садом, искрившихся в лучах солнца. Жужжание пчел, щебет птиц, трескучий говор духов и фей сливались в ровный неумолкающий гул.

Питер смотрел на Владычицу, не упуская ни одного ее движения — до всего остального ему не было никакого дела. Она стояла перед статуей, опустив изящную руку на ее ступню и глядя вверх, в суровые глаза изваяния.

— Это Аваллах, — сказал старый эльф, — бог врачевания, повелитель Авалона. Срок его земной жизни истек, и он оставил нас. Теперь он правит Потусторонним миром, а присматривать за Авалоном поручил своим детям.

— А-а, — рассеянно откликнулся Питер.

— И одна из них — леди Модрон.

— Владычица?

— Да.

— А ее мать? Она тоже оставила ее?

— Мать? Не думаю, что у Владычицы была мать. По крайней мере, в нашем понимании. Аваллах создал своих детей из природных стихий, оказавшихся под рукой. Дух Владычицы берет начало в ручьях, озерах и реках, и вода вовеки останется источником ее жизненной силы. Ее брат, Рогатый, был создан из жертвенной плоти и крови, а сестра, Джинни, болотная ведьма, взросла из земли, как дерево.

Питер встрепенулся.

— Болотная ведьма — ее сестра? Как это может быть? Ведь ведьма такая злобная…

Эльф рассмеялся.

— Они — боги, — ответил он, как будто это объясняло все.

Но Питер смотрел на него в полном недоумении.

— Они — сама природа, а природы всегда следует остерегаться. Каждый играет свою роль, поддерживая Авалон в равновесии. Каждый из них, не дрогнув, убьет любого, кто угрожает нарушить равновесие. Их гнева следует страшиться даже детям Дивных. Рогатый уничтожит любого, кто явится на Авалон незваным. Ведьма… что ж, ты сам прекрасно знаешь, что делает ведьма с чужаками. А Туман Владычицы защищает всех нас. Ходить сквозь Туман могут немногие, даже среди ши.

Питер смотрел на Владычицу. Та прижалась к камню щекой и закрыла глаза.

— Я очень люблю Владычицу.

— Да, — вздохнул эльф. — Ее трудно не любить. Она — будто сама природа. Но, — эльф понизил голос, — с богами и богинями нужно держаться настороже, иначе можно слишком глубоко увязнуть в их страстях и интригах.

Эльф помолчал.

— А знаешь ли ты, что некогда Дивным принадлежал весь мир?

Питер покачал головой, почти не слушая его.

— Да, так и было — до появления людей, — голос эльфа зазвучал жестче. — Люди нарушили равновесие, и для детей Аваллаха настали времена суровых испытаний. Теперь нам остался только этот остров. Новые боги вытесняют старых. Боюсь, вскоре нигде на земле не останется места для ее первых детей. Поэтому Владычица и приходит сюда просить отцовского совета. Слышит он ее или нет — не знает никто из нас. Судя по ее лицу — пожалуй, нет. Но все это — дела богов. А мое дело — оберегать Владычицу от опасностей.

— От опасностей? — Питер вскинул взгляд на эльфа. — От каких? От ведьмы?

— Нет, вряд ли ведьма захочет — и даже сможет — причинить ей вред. Возможно, между ними нет любви, однако они нужны друг другу, как земле нужна вода, а воде — земля. Речь об иных угрозах.

Питеру стало тревожно.

— Дух Владычицы бессмертен, но тело — нет. И некоторые — даже среди Дивных — с радостью пожрут ее плоть. Если ее смертное тело погибнет, то дух ее утратит связь с землей, с Авалоном. И что тогда ждет всех нас? Но этого не случится, пока в ее страже я, — с явной гордостью сказал эльф. — Мой долг следить за тем, чтобы она могла не бояться ни диких зверей, ни ведьм, ни рыжих веснушчатых мальчишек.

Эльф улыбнулся.

Питер вскочил на ноги.

— А я могу стать стражем Владычицы? — он звучно ударил себя в грудь. — Я буду самым лучшим стражем! Я не боюсь ни ведьмы, ни волков, ни медведей — никого!