Александр Варго - Донор [сборник]

Но было слишком поздно. Фарида не почувствовала ни боли, ни страха. Она просто закрыла глаза с мыслью, что смертью, скорее всего, пахло от нее. Это она мертвец.

— Иди-иди, — прошептал старик где-то внутри ее головы.

Уже на пороге дома Наташа вспомнила, что Олесе она так и не позвонила. В момент, когда она достала мобильник, он зазвонил.

Она нажала зеленую клавишу и прислонила телефон к уху.

— Да?

— Привет. Как ты, сестренка?

Наташе тут же захотелось позвать ее, даже не позвать, а чтобы Олеся сию секунду была здесь. Целый год она пряталась от всех — от коллег и подруг, от родных и самых близких. Целый год она жила в собственном мирке, где окружавшим ее до трагедии людям не нашлось места. Сейчас она была готова заполнять образовавшиеся пустоты. И пусть это будут самые близкие.

— Привет. Хорошо. Олеся, ты не могла бы приехать ко мне?

— Называй адрес…

Остаток дня Наташа была в приподнятом настроении. Даже разговор с Алексеем ушел на задний план.

Олеся была готова приехать хоть сейчас, но Наташа заверила ее, что до завтра не умрет от скуки. Нажав отбой, Наташа все-таки пожалела, что отговорила сестру. Постояла какое-то время на крыльце, посмотрела на дом, в котором гостил Алексей. Она так и не увидела хозяина. Они так были увлечены разговором, что им было не до хозяев. Наташе даже сейчас было не до того, кто живет в доме напротив. Единственное, чего бы ей не хотелось, — это чтобы хозяйкой дома оказалась ночная извращенка.

Наташа взяла себя в руки и вошла в дом. В холле никого не было. Наташа прошла в кухню, украдкой глянув на дверь кабинета. Кухня тоже была пуста. Наташа пошла в гостиную. Дом ей казался пустым, будто все поспешно бежали из него, а ее забыли предупредить. Какая-то заброшенность была в воздухе. Ей даже показалось, что стены стали серыми с влажными пятнами на драных обоях. Ноги подкосились, и Наташа села на диван. И все вернулось. Цвет, запах, и казалось, она даже услышала, как женский голос поет какую-то песню. Фарида? А может, она смотрит что-то по телефону. Или что-то смотрит Костя… неважно. Даже если они сейчас втроем что-то смотрели… У Наташи не выходил из головы разговор с Алексеем. Он ничего не объяснял, он просто говорил очевидные вещи, но в то же время жуткие. Алексей не мог о них знать, если, конечно, не бывал у них дома.

И тут ее осенило.

Налет таинственности (грешным делом Наташа решила, что ее новый знакомый экстрасенс) смыло нечистотами быта. Он просто мог следить за ними. И попасть в дом он мог точно так же, как нимфоманка. Может, они одна семья?

Наташа схватилась за голову. Нет! Ей просто необходимо присутствие близкого человека. Она снова пожалела, что отговорила сестру. Костя занят отцом… больше всего раздражало, что он занят им вместе с Фаридой. Будто это они семейная пара. Ну а кто же в этом виноват? Могла бы сейчас радоваться вместе со своим мужем, а не бегать по соседям.

Наташа решилась. Нужно было просто войти в спальню к свекру и взять его за руку или просто сесть рядом. Она сомневалась, что сможет. Но ведь выздоровление отца должно стать радостью и для нее. Это их общая радость. Они же семья.

Но она не могла. Весь этот год она жила ненавистью, Наташа винила старика в смерти сына. Эта ненависть словно черная пелена не давала здраво мыслить. Наташа даже не пыталась понять, как все произошло. Для нее все было просто — малыш погиб, а старик выжил. Вот это-то и вызывало ненависть.

Сейчас нужно было что-то менять.

Наташа подошла к двери в кабинет и постучалась. Совсем тихо, скорее для соблюдения формальностей, излишних в собственном доме. Постучалась еще раз и толкнула дверь. С порога Наташа видела всю комнату. Темнота за окном вползла в комнату, и только свет торшера в изголовье раскладушки Фариды не давал мгле полностью захватить власть. Света было мало, но Наташа все-таки смогла рассмотреть все, что было перед ней, — Фарида лежала на раскладушке, укрывшись с головой; старик стоял на своей кровати в углу абсолютно голый. Когда старик улыбнулся, Наташа закричала.

На часах было 21:09.

Кроме обрезанной пивной банки, наполненной черными саморезами, и сломанных полотен для ножовки по металлу, в шкафу ничего не было. Костю, надо признать, это огорчило. Он ожидал увидеть крыс, неваляшек, в конце концов, но его ожидания не оправдались. Его трясло от избытка адреналина. Костя провел рукой по полке, собирая пыль и металлическую стружку. Нет, грызунов здесь точно не было, если только они не стали гадить стружкой. Обычно наличие этих тварей сопровождалось пометом и специфическим запахом. Только теперь Костя понял, что не чувствует запахов. Их не было вообще — обоняние оставило его.

Он поднял баночку с шурупами и понюхал их. Ничего. Нет, он не ожидал чего-то резкого, продирающего, но должно же быть хоть что-то. Какой-то слабый запах металла или масла. Запах есть у всего, но сейчас Костя его не чувствовал. Крик Наташи разрезал тишину. Костя дернулся и выронил банку. Саморезы рассыпались по полу. Кабанов хотел нагнуться и собрать их, но крик раздался вновь. Костя выпрямился и пошел к лестнице. Он очень надеялся, что потревожили его не зря.

Зря! Еще как зря! Что она о себе думает?

— Они… они… — повторяла Наташа упав в объятия мужа. — Они… здесь…

— Что они здесь?

Костя осмотрел комнату. Отец спал, отвернувшись к стене. Слава богу, его не разбудили сумасшедшие вопли. Фарида смотрела на происходящее, округлив глаза.

Наташа перестала всхлипывать и, резко развернувшись, ткнула в сторону Фариды.

— Она! Спала как личинка, как куколка какая-то!

— Что ты говоришь такое? — Костя развернул жену к себе и тихо спросил: — Ты хочешь сказать, что она спала, накрывшись?…

— Да! Да! Сначала он, теперь она!

— Что значит «он»? — Костя терял терпение.

— То и значит. А еще он стоял в углу голый…

— Что ты несешь?! — зашипел на супругу Кабанов. — А ну пойдем! — Он намеренно дернул ее, причиняя боль.

Костя подошел к спящему старику и осторожно поднял одеяло.

— Смотри, — приказал он.

Наташа всхлипнула и посмотрела.

— Он что, оделся?

— Я ничего не понимаю, — всхлипнула Наташа, потом подняла взгляд и тут же устремила его на Фариду. — Но ты же спала? Ты спала, завернувшись в одеяло?

— Успокойся, — одернул Наташу Константин. — Пойдем уже.

Он никогда так раньше не делал. Ни при чужих, ни при своих. Если ему что-то не нравилось, Косте хватало такта, чтобы разговор с женой не превратился в публичную ссору. Сейчас же он фактически вытолкал Наташу за дверь. Потом вернулся в комнату, посмотрел на отца. Убедившись, что тот спит, повернулся к Фариде, все еще не мигая смотревшей на него, и произнес: