Александр Варго - Донор [сборник]

— Извини.

Где-то в глубине души совесть кольнула: «Предатель».

Что бы это ни значило, это плохо. Наташа больше не хотела радоваться вместе с мужем. Она вообще не хотела больше радоваться.

Наташа умылась и посмотрела на себя в зеркало. Лицо уставшего человека. Будто не плакала она, а недосыпала год. Усталость, да, но ни тени сумасшествия она в собственном отражении не увидела. «Я и не увижу, — обреченно подумала Наташа. — Псих не может знать, что болен». Но Наташа понимала, что что-то не так, что что-то происходит. Сначала старик закутался с головой. Теперь эта… Камера!

— У нас же есть камера, — едва не закричала Наташа.

Вышла из ванной и прошла в спальню. Костя лежал на убранной постели в одежде.

— У нас есть камеры в спальне отца, — повторила Наташа. — Мы можем посмотреть…

Она запнулась. Видя безразличие мужа, Наташа потеряла желание что-то ему доказывать. Человек, которого она любила, принял сторону отца и чужой девки. Наташе хотелось плакать. Ей показалось, что, зареви она сейчас в голос, Костя вряд ли оторвал бы взгляд от такого интересного потолка. Ну, может, на пару секунд если. И то только для того, чтобы сказать: заткнись!

Черта с два! Она больше не даст им насладиться ее слезами. А видео она все равно посмотрит. Ведь ей теперь в первую очередь себе нужно доказать, что она не сумасшедшая.

Костя не повернулся к ней, даже когда Наташа взяла ноутбук и принялась смотреть отснятое видео.

Она просмотрела все начиная с того момента, как в комнату вошла Фарида. Странности были. Много странностей. Как только сиделка вошла, она направилась в угол напротив двери. Она ничего не искала! Фарида подошла и просто встала лицом к стене. Она простояла так не больше десяти секунд. Вздрогнула, будто что-то услышала, и пошла в противоположный угол. Она проделывала то же самое с каждым углом. Проблема была только с углом, где стояла кровать старика. Чтобы встать вплотную в угол, ей нужно было залезть на кровать. Фарида потыкалась, как слепой котенок, и, развернувшись, пошла к раскладушке. В комнате стало еще темнее, поэтому силуэты свекра и Фариды начали отливать серебром. Когда сиделка включила торшер, Наташа не заметила. Ее отвлек Виктор Афанасьевич. Как только Фарида отошла от кровати, он спустил ноги и сел. Старик смотрел себе под ноги, но почему-то ей показалось, что он знает о слежке и… в следующий момент он поднял голову и, ухмыльнувшись, посмотрел в камеру.

Наташа испугалась, будто это не полчаса назад было, а вот прямо сейчас, будто съемка велась в реальном времени. Она перемотала до того момента, как в кадре появилась она сама. И нажала паузу. Все, как она и говорила — Фарида лежала на раскладушке, укрывшись с головой, Виктор Афанасьевич голый стоял на своей кровати. В нижнем углу стояли цифры 21:09. Наташа обернулась на мужа, но он все так же безучастно разглядывал потолок. Хотела показать ему, что он не прав, но ее сковывал ужас. Что-то жуткое происходило у них в доме, в комнате прямо под ними. Но теперь ей вдруг показалось, что жуткое происходит и здесь, рядом с ней. Порой безразличие выглядит куда зловещей, чем самое отвратительное злодеяние. Ее муж был безразличен к происходящему. Он еще не был против нее, но он уже и не за нее. Нет, она не станет ему ничего показывать. Пока не разберется в происходящем.

Наташа снова посмотрела на экран и нажала «Пуск».

Она ничего не поняла. Отмотав назад, на 21:09, Наташа пустила воспроизведение вновь. И снова — старик стоит в углу, в следующий момент он лежит, отвернувшись к стенке. Назад — старик в углу, «пуск» — лежит. Наташа ничего не понимала. Было похоже на то, что часть, где старик одевается и ложится, исчезла. Наташа вспомнила о времени в углу экрана. 21:09, 21:10, 21:11… Ни одной секунды не пропало. Это не запись была вырезана, это само действие было вырезано. Кто-то не хотел, чтобы Наташа увидела, как старик ложится в кровать. Лучше б они не хотели, чтоб она увидела, как он стоит голый.

Тем временем воспроизведение дошло до момента, когда Костя выпихнул Наташу в холл. Вернулся в комнату, что-то сказал Фариде и… Наташа прекрасно помнила, что он вышел меньше чем через минуту, но здесь, на записи, Костя пошел к отцу и сел у кровати. По спине побежали мурашки. С того места, где лежал Костя, повеяло холодом. Кровать скрипнула — кто-то с нее встал. Наташа напряглась. Она боялась посмотреть назад, но и перед собой ничего не видела. Ее внимание стало рассеянным, потому что Наташа пыталась увидеть того, кто был за спиной, не поворачиваясь к нему. С экрана на нее смотрели Фарида и старик, а Костя продолжал сидеть перед отцом, не замечая его подвижности.

Когда неваляшка звякнула бубенцами, Наташа вздрогнула и обернулась.

Снова вопль. Костя встрепенулся. Отец все еще спал, отвернувшись к стенке. Фарида встала и накинула халат. Кричала Наташа.

— Что это? — спросил Костя.

Фарида пожала плечами и как-то странно улыбнулась. Как будто она знала, что происходит, но играла с ним в «Угадайку». Попробуй угадай сам.

Костя встал. Ему это надоело. Вот умеет она все испортить. Он терпел ее выходки целый год, понимал, жалел ее, хотя сам пострадал даже больше. Пора прекратить этот цирк и успокоить любимую.

Он с силой толкнул дверь и раздраженно крикнул:

— Что там опять?!

Тишина настораживала. Костя слышал биение собственного сердца и шаги… и еще кое-что. Он слышал бубенцы в неваляшке. Косте стало не по себе. Что-то произошло. Что-то, связанное с появлением этой игрушки. Будто в подтверждение его мыслям бубенцы звякнули. Костя ступил в холл второго этажа и замер, прислушиваясь. Все верно — звон шел из их с Наташей спальни.

Костя пожалел, что не прихватил с кухни нож или топорик. Наташа больше не издала ни звука. Не могла же она крикнуть и сесть играться с неваляшкой. Почему-то именно от этой картинки, нарисовавшейся в мозгу, Косте стало по-настоящему страшно. Он больше не мог себе представить ни девочек с шестью лапами, ни даже крыс с человеческими миниатюрными лицами, толкающих красную пузатую игрушку друг другу. Наташа сошла с ума. Он подошел к двери с убежденностью в этом, и именно поэтому увиденное его шокировало больше, чем того требовала ситуация.

На кровати спиной к двери сидел мальчик лет восьми. Бряцанье неваляшки исходило от него. Отойдя от первичного шока, Костя здраво посмотрел на происходящее. Звенел не мальчишка, а игрушка у него между ног, пока скрытая от взгляда Кабанова. Все нормально, кроме того, что в одиннадцатом часу ночи дети должны находиться в своих постелях. Черт возьми! С игрушкой или без, но в своей!

— Эй, дружок, — как можно ласковей произнес Костя.

Происходящее в мире в последние, демократические годы учило осторожности при общении с чужими детьми. Особенно на своей территории.