Александр Варго - Прах [сборник]

Если цыган спрятал часть реквизита – Берестов обязательно что-нибудь придумает, выкрутится и обернет отсутствие предмета в свою пользу…

Если, подговоренные цыганом, коллеги не дадут Коле реплику… если светляки украдут у него луч… он вырвет их импровизацией и бережным перемещением по сцене.

На этих подмостках, как и любых прочих, такие, как жалкий цыган со своими почитателями, бессильны против Николая Берестова, его энергетики и силы!

Ритуал, отмены которого новичок «Чердака» так и не добился, конечно же, состоялся в положенное время, ровно перед спектаклем. Презрительно фыркнув, Николя даже не удостоил его участников взглядом и попробовал просочиться вдоль кармана.

Но его оттерли. Без ругани и хамства, но дав понять, что отступнику стоит поискать обходной путь – один актер раскорячился перед Берестовым, затягивая шнурок ботинка; второй метался туда-сюда, якобы перечитывая известный назубок текст; и даже наиболее лояльный белобрысый Артемка повернулся спиной и перекрыл проход, словно не замечая сценического братца и мешая пройти.

– Какая примитивная мстительность… – покривился Берестов, но духом не пал.

Ничего. Это не страшно, подумаешь. Он нырнул в сторону, спешным шагом обогнул сцену по карманам и секунда в секунду занял стартовую позицию на втором плане…

Первый акт пролетел незаметно. Легко, без усилий, на доброй ауре зала и зачарованной тишине. Николя окончательно забыл про Зурало и к антракту грезил лишь свежими фонтанирующими отзывами о своем последнем выходе на сцену «Чердака».

Однако Зурало про своего обличителя не забыл…

Берестов заметил недруга в начале второго акта, когда братья Карр собрались на вылазку в ближайший сосновый лес – в каморке у световиков, в полный рост стоящего возле панорамного окна. За спиной цыгана горел свет, нарушая все возможные инструкции. И с первого взгляда становилось понятно: Зурало Годявирович застыл так, чтобы быть заметным со сцены.

А еще Николя показалось, что тот стал еще выше ростом. Теперь он выглядел настоящим каланчой, и куда только делась беспомощная старческая сутулость? Но разгадать цыганского плана Берестов не успел – в то же мгновение в лицо ему ударила световая пушка. Не по сценарию, предательски слепя, и актер был готов поклясться, что светлячки сделали это специально, подговоренные за бутылку…

Перед глазами вспыхнули яркие круги. Действительность померкла и поплыла, заставила зажмуриться, но Коля мужественно продолжил игру.

– Вот увидишь, мы точно найдем ее следы! – громко пообещал он «брату», бредшему за ним по пятам. – И тогда дрянь уже не сможет отвертеться!

После вспышки Рори в исполнении Артема выглядел темным пятном сбоку.

– Ты натягиваешь желаемое на действительное, – угрюмо ответило пятно. – Но будет ли твоих доказательств достаточно для замысла?

Голос Артема-Рори звучал странно, словно белобрысый миновал первый план и отступил к авансцене, что шло вразрез с самыми безалаберными репетициями.

– Сомнения – спутники жертв! – хохотнул Берестов, стараясь не отвлекаться на мелочи.

Он шагнул в глубь сцены и грузно переступил через разлапистую вязанку валежника, имитирующего бурелом. Оперся на пенопластовый «сосновый» ствол, верхним концом закрепленный к колосникам. Ноги персонажа продолжали нести его вперед; еще ослепленный пушкой, Николя точно знал, что в двух метрах дальше он найдет потерянный рюкзак «ведьмы».

Дыхание зала за его спиной вдруг переменилось. Стало едва ощутимым, словно прилипшая к затылку паутинка. Чуть не зацепившись штаниной за очередную связку веток, Берестов почти чертыхнулся – рюкзака под ногами не было…

Неужели цыган оборзел настолько, что осмелился украсть у реквизиторов одну из самых важных вещей этой сцены? Или сам Коля, ослепленный коварным лучом, умудрился сбиться с пути, и сейчас остальные артисты покатываются над его беспомощностью из-за кулис?

Не на того напали!

– Сомнения – спутники жертв, Рори! – с подкатившим возбуждением повторил он, заполняя неловкую паузу.

И неожиданно услышал, как странно отражается от задника его могучий голос. Выходит, звукачи тоже состоят в заговоре и все-таки отважились испортить ему финальное выступление?!

Перед глазами все еще плясали пятна, отчего сцена под ботинками казалась неровной, изрытой ямками. Под пяткой хрустнуло сломанной веточкой, не иначе как впился в подошву очередной «забытый» саморез…

Пытаясь восстановить зрение, Николя крепко зажмурился. Не оборачиваясь к залу, повертел головой, якобы высматривая следы детоубийцы, и устало оперся на очередной древесный «ствол». Машинально оценив его высочайшее качество – если бы бездельник Зурало все свои декорации творил на таком уровне подобия, то мог бы без преувеличения считаться настоящим мастером…

Берестова так и подмывало обернуться, чтобы зафиксироваться по авансцене и бледным пятнам зрительских лиц. Но он лишь фыркнул, покривился и снова двинулся вперед, забирая по дуге и стараясь шаркать. Рюкзак найдется, просто нужно быть внимательным и не перешагнуть…

В следующую секунду его недобро кольнуло в грудину. По подсчетам Берестова, через пару шагов он должен был уткнуться в задник, завешенный фотообоями с изображением мрачного леса. Но по ощущениям впереди… не было ничего. И рюкзак, проклятый рюкзак, все никак не находился под ногами!

А еще из фланговых карманов вдруг потянуло сквозняком, в котором ощутимо промелькнули ароматы прелой листвы и болотной тины. Неужели Николя так глубоко погрузился в роль, что и сам начал верить происходящему на сцене? В таком случае сегодня вечером критики сойдут с ума от восторга.

Отчаянно моргая, но до сих пор не оборачиваясь к залу, Коля вскинул голову в попытке сориентироваться по колосникам и пожарному занавесу. Он представлял, как символично выглядит со стороны – почти скрытый гребенкой «древесных стволов», словно заблудившийся, губительно оторвавшийся от младшего брата…

В следующую секунду в горле Берестова пересохло, а следующая строчка ирландского текста испарилась из памяти, словно он ни разу не видел пьесы. Колосников – этих шатких незримых мостков над сценой – не было. Вместо них в лицо Николая сверху заглянула темнота, прохладная и злая, будто поздневечернее небо, затянутое сырыми тучами.

Вокруг стремительно стемнело – предатели-световики, подначенные цыганом, решились окончательно утопить спектакль…

Коля вздрогнул, чуть не запнулся на ровном месте, вытянул перед собой руки и (отчасти выпав из образа хладнокровного Филипа Карра) рванулся к заднику. Вдруг прозрев вперед на несколько метров… а затем еще на несколько, как если бы перед взглядом покорно рвался туман.