Pferd im Mantel - Очищение молитвой [Неоконченное]

Протасов проводил Аслана в умывальню и сортир, тот справился. Затем, поддерживая под руку, привёл обратно, накормил, напоил и собрался было уходить, настрого запретив Алкоеву вставать. С чаем дал каких-то таблеток снова. Но, пока старик крестился, обходя иконы, Аслан позвал его:

— Дед Сергей! Ты дай мне что почитать. Книгу какую-нибудь. Спать не хочу — два дня сплю. Про Бога дай почитать.

— Вот те на! — обернулся к нему Протасов со щепоткой пальцев, замерших у лба. — Ты ж вроде нехрищённый?

— Ты дай, отец. Если есть… Нужно мне.

Старик, задумавшись, зачесал пальцами голову.

— А дам. Дело-то хорошее, а читай. Погодь-ка, я щас!

Пару минут спустя старик Протасов вернулся, неся в руках обёрнутую в платок толстую книгу — Библию. Аккуратно развернув тряпицу, протёр ею обложку, и протянул Аслану:

— Библия. Если уж на то пошло — с неё и начинать надо. — потом, задумавшись, добавил: — Да всё с неё надо начинать, раз уж так.

Присев рядом с Асланом на раскладушку, протянул руку:

— Дай-ка. Вишь тут как у нас: Библия из двух частей состоит: Ветхий Завет, это что, значиться, было до Христа, как Бог землю сотворил и что стало дальше, понял? Во-от. И Новый Завет — это уже про то, что было при Христе. — перекрестился старик. — Ты, сынок, с его и начинай, с Нового-то. Оно тебе понятнее будет так. А как осилишь, да поймёшь малька — можешь переходить и к Ветхому. Да ты читать-то могёшь по-нашему?

— Я хорошо читаю, дед Сергей.

— Вот и молодец, начинай. Только сперва Бога попроси, чтобы разум тебе дал, понимание! Хоть ты и нехрищённый, а времена сейчас такие, что Господь услышит. Мало народу осталось…

— Бог — для всех один, дед. — подумав, сказал Аслан. — Я знаю.

— Это ты верно говоришь — один. — кивнул старик. — Это люди все больно разные, а Бог — один. А что не поймёшь — спрашивай… Дак я пойду тогда…

— А куда ты всегда уходишь, отец? — спросил поднявшегося уже старика Аслан.

Тот застыл на полушаге и обернулся к Аслану.

— Я ж говорил тебе — я сторож. А таперича и не только в церкве — всю деревню сторожу. Я, почитай, до того, как ты вышел, един на всю деревню остался. У нас ведь как тут приключилось? Почитай, в одну ночь всю деревню сожрали мряки. Батюшко-то наш, отец Виктор, как началось, носился по округе, всё людей скликал. На утро-то и поймали его упыри. А люди что? Люди по домам заховались, кажный думал, что евоный дом — евоная крепость. Ан нет. Дорога тут у нас, а ежели знаешь, то мряки-то всё по дорогам идут. А ежели в сторону Гориц подёшь — увидишь, мост у нас тама. И речушка: аккурат поперёк дороги под тем мостом. Дак я и подумал — ежели мост разрушить, то как мряки к нам пойдут с той стороны? Никак, а ежели знаешь, оне воды — как чёрт ладана бояться, не вжисть в неё не полезут…

— Постой, отец. — перебил старика Алкоев. — Наш самолёт когда в болото упал, меня выбросило из него. Хвост отломился, я в нём был. Когда очнулся — смотрю, я в болоте. Я пополз, нашёл островок. Потом, через пару дней обратно пошёл, где самолёт упал. Он в болото упал, понимаешь? Пришёл я, а там — мертвецы. Наши ребята, из моего отряда. Я их снова убил — так надо было. Но не всех — всех не смог. Очень много мёртвых, как самолёт упал — погибли. И все там, внутри, понимаешь? Но я что хочу сказать: нормально в воде они были, а ты говоришь, что не полезут.

— Дак всё правильно. — снова подсел к нему Протасов и начал объяснять. — Почему так вышло? Оттого, что они ведь не по своей воле туда, в болото, попали. Так? Так. А ты понаблюдай их, как оне на воду реагируют. Те, твои, получается, в воде обратно вернулись. А другие — те, что к нам прут — воды не знают. Но — боятся, я тебе точно говорю… Поэтому вот и хожу кажен день — мост рушу. А как порушу — им сюда дороги не будет.

— А как же ты рушишь его, дед Сергей?! — удивился Алкоев.

— Да как? Выжду в лесу, когда их нету — и молотом колочу. Мост старый, ещё пару недель — и всё. Ну, а ежели прутся — отсиживаюсь. Порвут. Такие толпы идут с города иной раз — страсть Господня!!!

— Скажи, дед Сергей. — попытался увести разговор в сторону Аслан. — А что ты знаешь, в округе ещё люди есть? Не может быть так, чтобы все погибли ведь, да?

— Дак сам смотри, что у нас вышло. В одну ночь, считай, мряки деревню искурочили. А наши Сутоки-то — деревня не малая. И то… В ту сторону, считай, до самых Гориц пусто, леса идут. А коли мертвецы оттуда идут, значит, там уже всё…

— А с другой стороны? — спросил Аслан.

— А с другой, коли поедешь, будут деревни. Да мелкие все, понимаешь? Первая, что покрупнее — Ведново будет, да больно худое место там. С петровских времён колдуны одни… Добрый человек своей волей туда и не пойдёт ни за что. А там уж, за Ведновым, и Кушалино. И деревень вокруг полно. Там — могут…

— Так что ж ты тогда туда не отправишься, отец? — спросил Аслан.

— Дак а кто тогда тут смотреть останется? Я, почитай, тридцать лет тут, при храме… Да и неизвестно ещё — что там. — резко закончил сергей Витальевич. — А моя работа — тута. Её и буду делать. Встанешь на ноги — поможешь, но ты сперва встань. А оттудова, с Кушалино, тоже никто не является. Можа, тоже сгибли, а можа, как и мы тут, так и оне про нас думают — сгибли. Вот и не идут… Тут, вишь ты, все сгибли — и там, наверное. Да ты давай, кушай, Аслан! Вон, глянь, сейчас остынет всё. А тебе есть как следует надобно, вон, с виду серый весь. Силы надо набирать. Оно, конечно, теперь иначе, нежели раньше, но… Давай, налегай, короче. А я пойду, а порассуждаем с тобой потом. Когда отудобит. Понял, нет?

Старик, шаркая, ушёл — скрипнула и громко стукнула тяжёлая дубовая дверь в притворе. Аслан, превозмогая телесную слабость, уселся на раскладушке, рассматривая ложку. Аппетита не было. То ли оттого, что болезнь ещё вполне цепко держала его в своих корявых пальцах, то ли оттого, что дела, описанные Протасовым, не вселяли никакого оптимизма. Ну а чего он ждал?! Такой вариант событий он обдумывал, сидя в своём болоте. Вариант нехороший, близкий к худшему. Но и ныть — грех, чудом спасся. Теперь задача простая — скинуть оковы болезни, а у ж тогда можно и осмотреться. В этом новом, негостеприимном мире. Вдали от дома. Но и то — радоваться надо, на волосок от смерти был. И какой смерти!!!

Невзирая на отсутствие аппетита, Алкоев заставил себя съесть всё, и тарелку хлебом подтёр. Прожевав его, в изнеможении откинулся на подушку. Желудок с непривычки урчал, булькал. Накатывала послеобеденная истома… Пытаясь бороться с нею, а в её лице, если можно так сказать, и с самой болезнью, Аслан взял в руки книгу. Толстая! А текст мелкий… Что там говорил дед Сергей? Новый Завет, с него начинать? Ну так вот он. Пролистав книгу до нужной страницы, Аслан удивился — Ветхий-то побольше будет, а Новый — меньше четверти Библии всего. И начал читать…