Pferd im Mantel - Очищение молитвой [Неоконченное]

Терзая себя догадками, Аслан даже не представлял, насколько близко он подбирался временами к правде, и как далеко его относило от неё через минуту. Ещё не успели подкрасться вечерние сумерки, плот был готов. Крепко стянутый ремнями и проводами, он покачивался у берега, привязанный к осине. Последним делом Аслан забил в щели между стволами сучья, чтобы в пути не попасть в них ногой, выстлал плот толстой попоной еловых и сосновых веток, нарубил и погрузил дрова для костра. Срубил и подготовил две длинных берёзовых слеги — они будут использоваться в качестве шестов. Осталось лишь взойти на него — и можно в путь. Но это уже завтра. Он и не предполагал, сколько сил заберёт у него эта работа, и вот, в конце дня, их совсем не осталось. Вымотанный и выжатый как лимон, Аслан забрался под ель и уснул.

Алкоев рассчитывал, что сможет делать в сутки десять километров, но опять реальность оказалась против его расчетов. В конце первого дня пути он сверился с навигатором — вышло только семь. И это по чистой воде, да без остановок. А дальше снова начнутся топи, и как тогда? Еда, вытащенная из самолёта, вся вышла. Знал бы — был бы рачительнее, да все мы крепки задним умом. Итог первого дня — двадцать пять минус семь километров. Восемнадцать впереди. Если поднатужиться — можно за пару дней одолеть, в крайнем случае за три. Но что там впереди — неведомо. И Аслан решил идти, невзирая на ночное время. Поддерживал себя чаем из клюквенного листа и кофе из пакетиков. Но голод уже прочно занял место в его организме. Ночью темп сильно упал, к утру оказалось, что одолел лишь три километра, да к тому же ушёл с маршрута вправо. К тому же не спал, и так голодный, толкать плот вперёд, как вчера, уже не мог. Зря потратил силы и время драгоценные, получается. Да и болото изменилось: тут и там какие-то заросли травы, камыши, приходилось обходить их, маневрируя. Это тоже крало время. В итоге — пять километров за второй день. Осталось — десять. И каких! Самых сложных.

Ночь провёл на плоту, спал кое-как, да и встал с насморком и кашлем. Как ни крути, а купание в ледяной воде, стресс и отсутствие витаминов, да и вообще пищи — чего уж там! — прямая дорога к болезни. И не полежишь самозабвенно — плыть надо! Попил чайку, отправился. Одолел ещё пять километров к вечеру, но, глянув в конце дня на навигатор, ужаснулся. Он вплотную приблизился к топям, да и в поле зрения они уже попали в вечерней туманной дымке — полоса камыша с редкими островками впереди. Там, скорее всего, с плотом придётся расстаться. И дальше, невзирая на самочувствие, лезть в проклятую болотную жижу…

Проснувшись, Аслан понял, что находится на волосок от гибели. Его бил озноб, зубы стучали, нестерпимо ломила голова. Всё это накладывалось на общую усталость, адский голод и мерзкую сырость болотного утра. Тошнило. Вероятно, у него была высокая температура. Вот подфартило под конец! И что теперь?

Кое-как заставив себя подняться, Аслан попил воды, сгрёб оставшиеся сучья и развёл костёр. Рядом с огнём всё-же как-то спокойнее, надёжнее. Но он скоро прогорит, а что дальше? Потихоньку отталкиваясь слегой, Аслан приближался к стене камыша. Не было сил даже думать. Уткнувшись в заросли, Аслан завалился на плот, закутавшись в сырую куртку и подогнул ноги, словно младенец. Всё. Дальше — только пешком, но как идти в таком состоянии?

Очнулся ночью, состояние — то же. За время сна костерок прогорел, а плот отнесло в сторону, судя по его настоящей позиции в навигаторе. Да и батарея в чудесном гаджете уже на исходе. Собрав подмокшую хвою, Аслан попытался разжечь костёр снова, но не смог. Руки предательски дрожали… Завыв, словно волк, он рухнул на пол и снова заснул…

Поутру, когда он проснулся, светило солнце, ласково грея своими лучами. Слава Всевышнему — не болела голова, но кашель усилился, выворачивал наизнанку. Вариантов два: продолжать болтаться на плоту у камышей, или, собрав в кулак последние силы и волю, пойти дальше. В итоге, получался выбор: был шанс сдохнуть от голода на плоту, ничего не предпринимая и надеясь на скорое чудесное выздоровление, или лезть в текущем состоянии здоровья в холодную болотную воду, и сдохнуть действуя. Аслан выбрал второе, поскольку первый вариант никак не приближал его к искомой цели, и чуда отнюдь не гарантировал. Второй казался более рискованным, но при благоприятном стечении обстоятельств и щепотке помощи Всевышнего, которой доселе был к Алкоеву если уж и не благосклонен, то уж вполне нейтрален, оставшиеся километры он сможет преодолеть, и каждый шаг будет приближать его к цели. Главное — выйти к людям, а там….

Аслан снял ботинки и повесил их на шею. Глубина тут по пояс, но что будет дальше? Придётся нащупывать маршрут, а это значит времени уйдёт море. Обрезав ремень, привязал его к топорищу, закинул топор за спину на манер винтовки. Надел рюкзак, взял слегу и слез с плота в холодную воду. И пошёл…

Из болота Аслан выбрался лишь к исходу второго дня, со времени, как он покинул свой плот. Как, какими силами он смог сделать это — трудно объяснить. Промокший, с кожей, как у утопленника, похудевший, синий, он выбрался из болота в лес и даже не понял, что это случилось. Подобно умалишённому, Аслан, спотыкаясь, брёл по лесу, тыкая перед собою слегой, и лишь через полчаса понял, что она ему больше ни к чему. Тогда он отбросил её, и, упав на колени, вознёс такую хвалу Господу на родном языке, воздевая вверх руки, что, наверное, Господь, искушённый за века всякими хвалами, возносимыми ему с земли, должен был оторваться от своих дел и презреть на сына своего, коему попустил за последнее время испытаний сверх меры. Сверх всякой меры.

Отлёживался Аслан ещё сутки, прежде чем нашёл в себе силы идти дальше. Постоянно спотыкаясь, кашляя до рвоты, сжигаемый температурой, опираясь на обломок своей слеги, он продолжал свой путь. Представьте же его чувства, когда под конец дня он вышел из леса и в конце простиравшегося поля увидел крышу сарая! Он сделал это, он смог!

Он вышел, чёрт, он — вышел!!! Упав лицом на землю, он сгрёб своими истерзанными ладонями её в пригорошню, вместе с травой, каким-то жучками и поцеловал, вознося к небесам пылкую благодарность. За сараем, дальше — виднелись ещё крыши, а на пригорке — маковки русской церкви, голубые, с крестами. Ну всё, последнее усилие — и он добрался, а там люди, они помогут!

Но всё оказалось не так просто. Лишь он доковылял до первых домов, тут же понял — живых тут нет. А вот мёртвые — в наличии, но было поздно: мертвяки, в количестве пяти душ, уже учуяли его, и своей поганой, ломаной походкой, вытянув вперёд гнилые руки, пошли на него. Аслан опешил. Оглянувшись, он понял — спасения не жди. Деревня мертва, кругом — разор и разруха. Жители — эти мертвецы вот и есть. Куда смотрел? Собрав остатки сил, Алкоев снял со спины топор…