Стивен Кинг - Томминокеры

Можно попытаться въехать в город и выехать из него в день похорон Рут Маккосланд.

За всю свою долгую жизнь Хиллман не встречал мужчины крупнее, чем Батч «Монстр» Дуган. Даже отец Джастина Хёрда, Генри (а он был ростом шесть футов шесть дюймов, весил триста восемьдесят фунтов и боком протискивался во многие двери, куда не вмещались его широкие плечи), – и тот чуточку не дотягивал до его габаритов. Вот если бы поднабрал двадцать-тридцать фунтов – тогда еще может быть…

Уже во время приветственного рукопожатия Эв убедился, что стал предметом хейвенских сплетен. Прочитал это на лице Дугана.

– Присядьте, мистер Хиллман. – Полицейский опустился в просторное крутящееся кресло, которое чуть не треснуло под его весом. – Чем могу быть полезен?

«Он ждет, что я начну бредить, – бесстрастно подумал старик, припомнив, как сам ожидал того же от Фрэнка Гаррика, когда тот приставал к прохожим на улице. – Что ж, постараюсь не разочаровать парня. И все-таки будь осторожен, Эв, а вдруг получится? Ты ведь точно знаешь, чего хочешь, правда?»

– Думаю, вы действительно можете быть мне полезны, – проговорил старик, радуясь тому, что сегодня хотя бы трезв; беседовать с тем репортером после нескольких кружек пива было серьезной ошибкой. – В газетах пишут, что завтра вы будете на похоронах Рут Маккосланд.

Дуган кивнул:

– Рут была моим близким другом.

– А с вами поедет кто-то еще из Дерри? Говорят, ее муж служил в полиции, да и сама она была как-то причастна… Само собой, пост городского констебля – невеликое дело, но вы же поняли, что я имею в виду… Скажите, туда поедет еще кто-нибудь?

Дуган нахмурился, а хмуриться было чем – с таким-то широким лбом.

– Мистер Хиллман, к чему вы клоните? Не совсем понимаю.

«А я сегодня ужасно занят, если вы вдруг не в курсе, – было написано на его лице. – Два копа исчезли, все указывает на то, что они наткнулись на браконьеров и схлопотали по пуле в лоб; мало этих забот, моя давняя подруга Рут Маккосланд скончалась, и у меня нет ни времени, ни терпения слушать всякие бредни».

– Поймете. У нее ведь были друзья, которые тоже поедут в Хейвен?

– Да. Человек шесть или больше. Я отправляюсь чуть раньше остальных, нужно потолковать кое с кем о последнем деле…

Эв кивнул:

– Я в курсе насчет последнего дела. А вы, наверное, в курсе насчет меня. Или вам так кажется.

– Мистер Хиллман…

– Я сболтнул лишнего, не тому человеку и в неподходящее время, – невозмутимо продолжал старик. – Нужно было вести себя умнее, но горе часто лишает нас разума. Мой младший внук пропал без вести, а старший лежит в коме.

– Да, я слышал.

– Я тогда чуть умом не тронулся, плохо соображал, что делаю. Ну и разболтал кое-что сиделкам, а потом сунулся в Бангор к тому журналисту. Брайту. Подозреваю, вам передали бо́льшую часть того, что я ему наговорил.

– Да, кажется, вы полагаете, будто в деле об исчезновении Дэвида Брауна сыграл роль некий заговор…

Эв чуть не расхохотался. Какое странное, но уместное слово! Ему бы и в голову не пришло. О да, тут не просто заговор… Дьявольский заговор!

– Так точно, сэр. Именно так я и полагаю. А еще думаю, что эти три случая – исчезновение моего внука, тех полицейских и гибель Рут Макксоланд, которая, кстати, и мне приходилась подругой, – связаны между собой теснее, чем вам сейчас кажется.

Это немного встряхнуло Дугана, и его холодный, пренебрежительный взгляд потеплел. Казалось, он только что по-настоящему увидел перед собой человека , Эверетта Хиллмана, а не просто седого хрыча, явившегося поутру отнимать его драгоценное время.

– Может, вы лучше намекнете мне, о чем речь? – спросил полисмен, доставая блокнот.

– Нет. Уберите это.

Дуган молча посмотрел на собеседника. Блокнот убирать не стал, но карандаш положил.

– Брайт записал меня в сумасшедшие, хотя не слышал и половины всего… – Старик вздохнул. – Так что вам я пока ничего не скажу. Только одно: я уверен, что Дэвид жив. Вряд ли мой внук еще в Хейвене; а вот мне туда нужно вернуться, чтобы выяснить, где он. Но есть причины – веские, разумеется, – считать, что меня там не ждут с распростертыми объятиями. И что если я туда сунусь еще раз, то пропаду, как Дэвид, или погибну, как Рут, в результате несчастного случая.

Батч Дуган переменился в лице.

– Полагаю, – начал он, – я должен попросить у вас объяснений, мистер Хиллман.

– Не стану я объяснять, не могу. Я кое-что знаю, о чем-то догадываюсь, но доказательств-то на руках – ни единого. Глупо звучит, правда? А вы посмотрите в мои глаза и поймите хотя бы одно: я говорю вам то, во что верю сам.

Полицейский вздохнул.

– Мистер Хиллман, поработай вы на моем месте, знали бы, какие искренние лица у большинства лжецов.

Эв хотел что-то сказать, но Дуган покачал головой:

– Ладно, не обращайте внимания. Ерунда. Я с воскресенья не спал и шести часов и чувствую, что становлюсь староват для таких нагрузок. Видите ли, я в вашу искренность верю. Но вы же только сыплете зловещими намеками, ходите вокруг да около. Иногда люди так ведут себя из страха, но чаще – потому что им нечего больше сказать. Как бы там ни было, я не жених, чтобы вас уговаривать, а вы – не невеста на выданье. Я на ваши вопросы ответил. Может, изложите свое дело?

– Хорошо. Я здесь по двум причинам. Во-первых, хотел удостовериться, что в Хейвене завтра будет много копов. Когда рядом полиция, меньше шансов, что случится нечто плохое, вы не находите? – Дуган ответил молчанием и бесстрастным взглядом. – А во-вторых, сообщить, что и я завтра буду в Хейвене. Только не на похоронах. У меня припасена ракетница, так что если во время церемонии вы или кто-то из ваших людей заметите в небе большую вспышку, знайте, что я нарвался на… такое безумие, что никто никогда не поверит.

– Вы же сами сказали, что возвращение в Хейвен может… э-э-э, причинить вред вашему здоровью? – Лицо собеседника оставалось непроницаемым, но это неважно; Эв понял, что Дуган вернулся к первоначальной версии: перед ним сидит полный псих.

– Я сказал: «скорее всего». Но при определенных условиях, может быть, и обойдется. В Хейвене все любили Рут; не мне вам об этом рассказывать, полагаю. Почти весь город явится на церемонию. Не уверен, что перед смертью ее любили так же сильно, как прежде, но факт остается фактом: явятся многие.

– Почему вы так думаете? – вмешался Дуган. – Или об этом тоже нельзя говорить?

– Нет, отчего же. Если на кладбище никто не придет, это будет выглядеть подозрительно.

– Для кого?

– Для вас. Для других полицейских, которые знали ее и ее покойного мужа. Для политиков из Комитета демократической партии Пенобскота. Да я даже не удивлюсь, если конгрессмен Бреннан пришлет кого-нибудь из Огасты: Рут вкалывала на него как проклятая, когда он пробивался в Вашингтон. Ее знали не только в Хейвене, от этого им никуда не деться. Словом, горожане оказались в положении семьи, которая и не хотела бы закатывать вечеринку, но приходится. Надеюсь, они будут настолько заняты тем, чтобы пустить гостям пыль в глаза, притворившись нормальными, что даже и не заметят моего пребывания в Хейвене.