Стивен Кинг - Томминокеры

В любом случае единственным памятником ему осталось название Большого индейского леса – ведь даже могилу никто бы уже не смог указать. Насколько знал Эв, это наименование до сих пор бытовало в Хейвене и близлежащих городах, однако он вполне понимал картографов, не пожелавших вносить в атлас слово «Индейский». В последнее время американцы стали чувствительны к подобным постыдным напоминаниям.

«В старых историях всегда отыщется зернышко правды», – говаривал папа.

Эв, тоже крестившийся каждый раз, когда черная кошка переходила дорогу (или только собиралась это сделать – так, на всякий случай), полагал, что в этом отец был прав. Зернышко истины можно найти почти всегда. Проклятый там или нет, но Большой индейский лес приносил неудачу.

Что Уалиуайвоке, что Кландеронам. Вспомнил Хиллман и тех охотников, что пытали здесь счастья. Только за эти годы было два… нет, три… погодите-ка…

Глаза старика округлились. Он тихо присвистнул, мысленно перебирая записи в папке «Несчастные случаи на охоте, Хейвен». Только навскидку вспомнилась дюжина происшествий, имевших место в Большом индейском лесу и связанных в основном с огнестрельным оружием. Дюжина человек, которых находили в крови, плюющихся проклятиями, без сознания, а то и попросту мертвыми. Кто-то подстрелил сам себя, используя ружье в качестве опоры, чтобы перелезть через поваленный ствол, или уронив его, или еще из-за какой-нибудь досадной оплошности. Один случай посчитали самоубийством. Вспомнились Эву и два непреднамеренных убийства в разгар ноябрьского сезона; одно – во время карточной ссоры, другое – в пылу спора, чья именно пуля уложила оленя рекордных размеров.

А кроме того, охотники часто терялись. Господи, да постоянно! Кажется, каждый год высылали поисковую группу за каким-нибудь перепуганным бедолагой из Массачусетса, Нью-Джерси, Нью-Йорка, а то и по две, по три. Находили не всех.

Пропадали чаще настоящие горожане, с самого начала не имеющие понятия, как вести себя на природе. Большинство, но не все. Бывалые охотники утверждали, будто в Индейском лесу компасы плохо служили хозяевам, если служили вообще. Отец Эва подозревал, что где-нибудь в тех краях есть гигантские залежи магнитной породы, сбивающей с толку приборы. В отличие от «городских», которые привыкли надеяться исключительно на компас и книжные знания (едва лишь прежде безотказная стрелка начинала путать север или запад с востоком или крутиться, как бутылочка в известной игре, – и простаки оказывались в положении человека, застрявшего с расстройством желудка в сортире, где только что кончилась туалетная бумага), опытные охотники, обложив компас бранью, убирали его с глаз подальше и пытались искать дорогу другими способами, которых знали не меньше полудюжины. Если уж ничего не помогало, всегда можно было найти ручей, который обязательно выводил к людям, или шагать только прямо, чтобы рано или поздно выбраться на дорогу или к линии электропередачи.

Однако Хиллман лично помнил нескольких парней, что всегда жили и охотились в Мэне, – и за которыми все же приходилось посылать поисковые группы; но выбирались они из леса по чистой случайности. Один из них – Делберт Маккриди, которого Эв знал с детских лет. Вооруженный дробовиком двадцатого калибра, Дел ушел в Большой индейский лес во вторник десятого ноября 1947 года. Когда на третьи сутки он не вернулся, миссис Маккриди позвонила Альфу Тремейну, который в то время занимал пост констебля. Поисковая группа из двадцати человек отправилась в лес, где Ниста-роуд заканчивалась у Алмазной каменоломни. К концу недели группа выросла до двухсот человек. Дела – отца той самой Хейзел Маккриди – уже совсем собрались записать в пропавшие без вести, когда он вышел из леса, следуя за течением Престонского ручья, – бледный, плохо соображающий и похудевший на двадцать фунтов.

Эв навестил его в больнице.

– Как так могло случиться, дружище? Ночь была ясная. Звезды светили. Ты же умеешь ориентироваться по звездам, правда ведь?

– Ну, – ответил тот с весьма смущенным видом. – Всегда, по крайней мере, умел.

– А мох! Ты сам научил меня в детстве определять север по расположению мха на деревьях, помнишь?

– Ну, – повторил тот.

Эв помолчал и, не дождавшись ответа, снова спросил:

– Так в чем же дело?

Долгое время Дел не отвечал. Потом еле слышно выговорил:

– Меня словно закрутило.

Эв с большим трудом выдержал паузу.

– Сначала все было нормально, – наконец выдавил из себя Дел. – Почти все утро я охотился, но свежих следов не нашел. Потом сел пообедать и выпить пивка. Задремал. Сны еще были какие-то странные… Не помню о чем, но очень чудны́е. И вот, на тебе! Просыпаюсь, а у меня…

Маккриди поднял верхнюю губу, чтобы показать дыру.

– Что, зуб выпал?

– Ну… Просыпаюсь, а он лежит на штанах. Наверное, вывалился, пока я дремал; только раньше-то у меня никогда проблем с ними не было; разве что с зубом мудрости, который никак не хотел вылезать… Черт, я чуть концы тогда не отдал. И тут начало смеркаться…

– Смеркаться?

– Да, глупо звучит, без тебя знаю! – огрызнулся Дел голосом сильно сконфуженного человека. – Я продрых до самого вечера, а когда встал… Эв… – Он жалобно посмотрел на товарища, но ровно через секунду сдался и пристыженно отвел глаза. – У меня словно кто-то мозги украл. Может, зубная фея?

Маккриди хохотнул, но без особенного веселья в голосе.

– Сначала я долго шел за Полярной звездой, как мне казалось. Потом смотрю: уже девять часов, а Хаммер-Кат-роуд все нет и нет. Тут я словно протер глаза и вижу: никакая это не Полярная звезда, а одна из планет – Сатурн или Марс, по-моему. Тогда меня снова в сон потянуло… Остальное помню смутно, обрывками, вплоть до того, как вышел из леса неделю спустя по берегу Престонского ручья.

– То есть… – Эв запнулся. Все это было так не похоже на Дела, уравновешенного, словно плотницкий уровень. – Получается, ты запаниковал?

Дел заставил себя еще раз посмотреть на товарища. Но теперь уже, кроме смущения, в его глазах читалась насмешка.

– Нельзя же паниковать целую неделю, понимаешь? – сухо обронил он. – Это сильно выматывает.

– Значит, ты просто…

– Я просто, – поддакнул Дел. – А что «просто», сам не знаю. Помню только, как отоспал себе ноги и задницу, все онемело… И во сне вроде слышал гудение. Будто возле высоковольтной линии в тихую погоду – ну, ты понимаешь. И только-то. Все мое знание природы будто испарилось. Я шатался по лесу, словно какой-нибудь новичок, способный заблудиться в трех соснах. Хорошо хоть, что мне хватило ума двинуться вдоль Престонского ручья. Очнулся я уже здесь. Думаю, весь Хейвен теперь надо мной потешается, но я рад, что уцелел. Спасибо господу и за это.