Стивен Кинг - Томминокеры

– Все фигурки «Джи-Ай Джо»! – голосил мальчик. – Все «Джи-Ай Джо»! Все «Джи-Ай Джо»! Совсем, навсегда! Все фигурки!

А потом нечто более жуткое:

– Вернись же, Дэвид! Вернись, Дэвид! Вернись!

– Боже, о чем он? – воскликнула мать.

Брайан поймал сына за плечи и развернул к себе.

– Где Дэвид? Куда он делся?

Но Хилли уже лишился сознания. Он так и не пришел в себя. Вскоре более сотни мужчин и женщин, в том числе Бобби с Гардом, прочесывали лес за дорогой в поисках Дэвида.

Будь Хилли в состоянии говорить, он бы сказал, что не стоит искать так близко от дома… Чересчур близко.

Вечером двадцать четвертого июля, через неделю после исчезновения Дэвида Брауна, Бентон Родес выехал на полицейском автомобиле из Хейвена. На часах было около восьми. Питер Гэббонс, известный в кругу товарищей как Джинглс, занимал переднее пассажирское кресло. Землю окутали пепельные сумерки – «пепельные» в переносном смысле, конечно; в отличие от пепла, въевшегося в ладони копов, – тот был настоящим. Родес не переставал думать об оторванной руке и о том, что мгновенно узнал ее. Господи!

«Хватит уже! Забудь об этом!» – приказал он собственному рассудку.

«Хорошо», – согласился тот и продолжал свое дело.

– Проверь еще раз связь, – произнес Бентон. – Готов поспорить, все дело в микроволновой тарелке, которую поставили в Трое. Это она дает помехи.

– Ладно. – Джинглс полез за рацией. – Объект Шестнадцать вызывает Базу. Таг, ты на месте? Прием. – Он отпустил кнопку, и оба прислушались.

Динамик разразился непривычным треском, в котором тонули далекие призрачные голоса.

– Еще раз, что ли? – спросил Джинглс.

– Не надо. Все равно скоро будет нормальный прием.

Бент вел машину с включенным проблесковым маячком на скорости семьдесят миль в час по трассе номер 3 в сторону Дерри. Где же подкрепление? В Хейвен-Виллидж проблем со связью не было; голоса даже немного пугали своей чистотой. Впрочем, если бы только это нагоняло жуть сегодня вечером.

«Да уж, – согласился мозг. – Кстати, ты в ту же секунду узнал кольцо, правда? Кольцо полисмена, хоть и на женской руке, ага? А ты заметил, как свисают оборванные сухожилия? Словно в лавке мясника, верно? Ягнячья ножка или что-нибудь в этом роде. Надо же было так оторвать, прямо целую руку! Это просто…»

«Я сказал, хватит! Господибожемой… Умолкни!»

«Да ладно, не кипятись. Забудь на секунду, что ты не хочешь об этом думать… Или запеченный рулет, к примеру? А крови, крови-то сколько было!»

«Прекрати, пожалуйста, перестань», – мысленно застонал Бентон.

«Ну да, я все понимаю, я непременно сойду с ума, если продолжу об этом думать, но, думаю, я все равно буду думать только об этом, потому что, похоже, не сумею остановиться. Рука, ладонь… Это было ужасно, хуже, чем после любой дорожной аварии. А что насчет остальных частей? Голов? Глаз? Ног? Так точно, сэр, знатный бабах получился от взрыва обычной печки!»

– Где же подкрепление? – беспокойно проговорил Джинглс.

– Не знаю.

«Но когда ты увидишь этих парней, то сумеешь их озадачить, верно? Скажешь: “У меня для вас загадка, ребята. Спорим, нипочем не ответите? После взрыва всю площадь усеяло искалеченными телами, а жертва – только одна. Как так могло получиться? И почему после взрыва печки снесло шпиль городской ратуши, но других разрушений не было? И раз уж на то пошло, как этот Беррингер, наш городской управляющий, не смог идентифицировать тело, когда даже мне известно, кто это был? Сдаетесь, ребята?”»

Бент прикрыл руку тканью. С остальными частями тела уже ничего поделать было нельзя, но это его почему-то не волновало. А вот руку покойной Рут он прикрыл. Прямо на тротуаре городской площади Хейвен-Виллидж. Пока Эллисон, глава добровольной пожарной команды, ухмылялся с видом тупицы, приехавшего на ужин с бобами, а не на место взрыва, убившего славную женщину. С ума сойти. Большего безумия и представить нельзя.

Питер Гэббонс получил свое прозвище из-за скрипучего голоса, как у Энди Девийна, который сыграл Джинглса в старом ковбойском телесериале. Не успел новобранец приехать в Хейвен из Джорджии, как диспетчер Таг Эллендер окрестил его «Джинглсом», и прозвище прилипло. И вот теперь вдруг Питер проговорил высоким, срывающимся, столь несвойственным ему голосом:

– Съезжай на обочину, Бент. Мне плохо.

Родес резко вывернул руль; тормоза заскрипели, и полицейский автомобиль чуть не полетел в кювет.

«По крайней мере, Джинглс первым это сказал; хоть какое-то утешение».

Выскочив из машины, Питер рванул направо, а Бент – налево. При дрожащем голубоватом свете мигалки оба избавились от содержимого своих желудков. Родес, пошатываясь, вернулся к автомобилю и вытер ладонью рот. Судя по звукам, доносившимся из густых сорняков при дороге, напарника все еще рвало. Бент запрокинул голову к небу, смутно радуясь хоть какому-то ветерку.

– Полегчало, – наконец произнес Джинглс. – Спасибо тебе.

Бентон повернулся к напарнику, чьи глаза сейчас напоминали черные дыры, просверленные в лице. У него был такой взгляд, будто он пытался переварить полученную информацию и совершенно не мог сделать здравые выводы.

– Что же там все-таки произошло? – проговорил Бент.

– Ты что, слепой? У ратуши оторвало шпиль, он взлетел ракетой.

– Ну и как могло взрывом печки снести шпиль?

– Не знаю. Наплюй.

Бент попытался наплевать. У него ничего не вышло.

– Ты сам-то веришь? На дворе июль, а печка взлетает на воздух, да еще и вместе со шпилем?

– Нет. Дело явно пахнет жареным.

– Да уж, до самого неба. – Родес помолчал. – Джинглс, а ты ничего не почувствовал? Ничего такого… ну, странного?

– Может быть, – осторожно ответил тот. – Может, и почувствовал.

– Что?

– Не знаю. – Голос напарника снова пошел вверх, срываясь, как у ребенка, готового разреветься. В вышине равнодушно светили звезды. Благоухающие летние сумерки наполнял мирный стрекот сверчков. – Я только рад, что оттуда выбрался…

И тут Джинглс, почти уверенный, что завтра его пошлют обратно – расчищать и расследовать место преступления, все-таки разрыдался.

Некоторое время спустя они тронулись с места. Последние отблески дневного света покинули небо. Бентон был этому рад. Не хотелось ему смотреть на Джинглса… Или чтобы тот на него смотрел.

«К слову, Бент, – продолжал издеваться разум, – здорово ты тогда напугался, скажи? Жуткое, мать его, зрелище. Всюду оторванные головы, ножки – большинство из них в крошечных туфельках… А сами тела! А глаз! Голубой такой, помнишь? Конечно, помнишь! Ты еще пнул его ботинком в канаву, когда наклонялся за рукой Рут Маккосланд. Кругом одни оторванные конечности, головы, туловища, но при этом один-единственный погибший. Эта загадка точно победила бы на какой-нибудь викторине.