Стивен Кинг - Томминокеры

– Старикан потащился в Бангор и встретился с парнем из «Новостей» по фамилии Брайт. Там ждали сенсации, а получили бред сумасшедшего. Этот дедуля – прямо настоящий квазар…

– Лучше скажи ему, чтобы держался подальше, – вставила Рут. – Если вернется, живым его не отпустят.

– Что? – прокричал Монстр. Голос его внезапно стал еле слышен. – Рут, у меня тут связь ни к черту!

– Я говорю, что завтра, возможно, будут новости. Еще надеюсь. – Она сильно потерла виски, глядя на кукол, лежащих рядком на столе покойного мужа и соединенных между собой проводами, точно части самодельной бомбы какого-нибудь террориста. – Жди завтра сигнала.

– Что? – Голос Монстра почти заглушила очередная волна помех.

– Прощай, Батч. Ты – парень что надо. Держи ушки на макушке. Думаю, даже в Дерри услышат… Точно в три.

– Ты совсем пропала, Рут… перезвоню… скоро…

Она повесила трубку, посмотрела на своих кукол, прислушалась к нарастающему шелесту их голосов и приготовилась ждать нужного часа.

Воскресенье выдалось что надо: идеальный летний денек в штате Мэн – ясный, солнечный, теплый. Без четверти час миссис Маккосланд в прелестном голубеньком платье в последний раз вышла из своего дома. Заперла парадную дверь. Потом, встав на цыпочки, повесила ключ на маленький крючок над косяком. Ральф постоянно твердил ей, что всякий уважающий себя взломщик первым делом полезет искать ключ именно там, однако Рут не отказывалась от этой привычки. Дом так ни разу и не ограбили. Миссис Маккосланд считала, что в основе всего лежит человеческое доверие… И Хейвен ее никогда не подводил.

Она сложила кукол в пыльный рюкзак Ральфа и потащила вниз по ступенькам. Проходивший мимо Бобби Тремейн даже присвистнул.

– Вам помочь, миссус Маккосланд?

– Нет, Бобби, спасибо.

– Ладно, – улыбнулся он. Во рту еще оставались зубы – так, несколько штук, словно последние штакетины в заборе, ограждающем дом с привидениями. – Мы все вас любим.

– Ага, – обронила она, запихивая рюкзак на пассажирское сиденье. – Знаю-знаю, поверь.

(о чем ты думаешь Рут куда ты собралась)

(от топота копыт пыль по полю летит)

(скажи нам Рут скажи что тебе приказали куклы)

(корабли лавировали лавировали да не вылавировали)

(перестань Рут скажи это то чего мы хотим или ты отлыниваешь)

(видишь греку руку в реку)

(это то чего мы хотим, да? никаких изменений, да?)

Она задержала пристальный взгляд на Бобби и улыбнулась. Его собственная улыбка тут же немного померкла.

(любите меня, значит? о да… но вы все еще боитесь меня и правильно делаете…)

– Иди, Бобби, – мягко сказала миссис Маккосланд.

И он пошел, бросая через плечо обеспокоенные, полные недоверия взгляды.

А Рут поехала к ратуше. В здании царила воскресная пыльная тишина. Каждый шаг отдавался четким эхом. Не в силах нести рюкзак, она потащила его за собой по натертому полу. Тот шуршал, как змея. Потом Рут одолела три лестничных пролета вверх, отдыхая после каждого и вцепившись руками в шнур, стягивающий отверстие рюкзака. В голове начинала стучать невыносимая боль. Миссис Маккосланд закусила губу; два сгнивших зуба легко поехали набок, и она их выплюнула. Во рту пересохло, словно его набили соломой. В косых лучах света, падающих с высоты четвертого этажа, плясала пыль.

Рут поволокла рюкзак дальше, через короткий, взрывоопасно нагретый коридор. И перед ней возникли две двери, справа и слева. За ними хранились городские архивы. Если ратуша была мозгом Хейвена, то здесь, на душном безмолвном чердаке, находилась его бумажная память обо всех временах, когда он звался то Илионом, то Монтгомери, то Кудерсвилем, то Монтвильской плантацией.

Вокруг шелестели и перешептывались голоса.

На мгновение задержавшись у последнего окна, Рут окинула взглядом короткий участок Мэйн-стрит. Перед магазином «У Кудера» припарковалось примерно полтора десятка машин. По воскресеньям, с девяти до шести, дела здесь шли особенно бойко. Прохожие заглядывали в «Хейвен-ленч» на чашечку кофе. По дороге туда-сюда проезжали автомобили.

Какое обычное, мирное зрелище… До боли обычное!

У Рут даже голова закружилась от нахлынувших вдруг сомнений… Но тут Музи Ричардсон подняла взгляд и приветливо помахала, словно могла видеть ее за пыльным окошком четвертого этажа. И не только Музи. Теперь уже многие стояли, задрав головы.

Рут попятилась, отвернулась, взяла в дальнем углу тупичка длинный шест с крюком и, подцепив кольцо посередине потолка, опустила складную лестницу. Потом отставила палку в сторону, запрокинула голову и устремила взгляд в глубину башни. Там поскрипывал и жужжал часовой механизм, шелестели крыльями спящие летучие мыши. Их тут была тьма. Хейвену не мешало бы вывести этих тварей много лет назад, но дезинфекция казалась слишком вонючей процедурой… и дорогой к тому же. По мнению членов городского правления, если часы на ратуше однажды пробьют двенадцать в три пополудни, а потом и вовсе умолкнут, – главное, чтобы к этому времени ответственность за них нес кто-нибудь другой. Когда механизм вновь сломается, все равно придется избавиться от летучих мышей, прежде чем браться за починку. Впрочем, ждать оставалось не так уж долго.

Рут обмотала шнур трижды вокруг руки и принялась подниматься по лестнице, таща рюкзак между ног. Тот подпрыгивал на каждой ступеньке, словно внутри находилось живое тело. Шнур еще сильнее прежнего впился в запястье. Вскоре кисть онемела и побагровела. Долгие судорожные вздохи вызывали боль где-то глубоко в груди.

Наконец Рут окутали тени. Она ступила с лестницы на настоящий чердак ратуши и обеими руками втащила рюкзак. Из ушей и десен сочилась кровь, рот наполнил ее кисловатый медный привкус, но миссис Маккосланд почти ничего не чувствовала.

Ее окружал запах затхлого склепа, сухой пыли от старых кирпичей, нагретых в сумраке летним зноем. По левую руку темнел огромный круг – оборот циферблата, обращенного к Мэйн-стрит. В более зажиточном городе, без сомнения, башенные часы выходили бы на все четыре стороны света; Хейвен обошелся одной. Циферблат был двенадцати футов в диаметре. За ним, еще более неразличимые, медленно вращались колеса и шестерни. Рут увидела место на колоколе, куда предстояло ударить молоту. Там зияла глубокая старинная выбоина. Часы били очень громко.

Работая быстро, порывисто (она словно сама превратилась в заводной механизм, которому предстояло сломаться; да и летучих мышей на ее чердаке хватало, не так ли?), Рут размотала шнур, от которого на руке остался глубокий спиралевидный след, и открыла рюкзак. А потом как можно скорее принялась вынимать своих кукол, одну за одной, и раскладывать их по кругу – ножка к ножке, ручка к ручке. В темноте все выглядело так, будто игрушки задумали устроить спиритический сеанс.