Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

— Эй, ты чего творишь?

Егерь тут же одёрнул руку, но по поверхности сбитых шершавых досок потёк небольшой ручей, частично впитавшийся в крашенное зелёной краской дерево. Струйка добежала до края стола, и жидкость пролилась на пол. Егерь поставил бутыль на стол, и перевёл взгляд на Афганца, сидевшего с полным стаканом руке:

— А ты чего грустишь?

— Да так! — отмахнулся тот. — Не смотри на меня, гуляйте.

— Нет уж, говори! — настаивал Егерь.

Афганец помолчал, затем резко поднёс стакан к губам и залпом влил в себя жидкость.

— Уважаю! — прокомментировал Левинц. — Умеет мужик пить!

— Такой расклад, — начал не поморщившийся после выпитого Стрелок, — Пил я как-то с одним стариком, я думал он того, — Андрей покрутил пустым стаканом перед своим лицом, — Белку поймал. Такое фуфло прогонял, после пол литра, что я уж испугался, не кинулся бы он на меня! Он говорил, а изо рта текла пена. Говорил он, что где-то здесь люди в лесу пропадают, и что один раз он сам тут заблудился, и наткнулся вроде как на этот самый колодец, о котором вы толкуете. Из колодца шло тепло — там и заночевать решил. Проснулся от того, что почувствовал, что его кто-то дёргает. Спросони подумал, что грибники его нашли, или лесники. Обрадовался даже, а глаза открыл — и увидел руку, которая торчит из колодца, рука та чёрная была. И его так крепко за плечо эта рука держала, у него аж слёзы из глаз от боли потекли. И тянет эта рука его вниз. Он вырвался, с трудом — но кусок его плеча вместе с одеждой остался в той руке, он бежал, истекая кровью. Выбежал на поле, бежал, пока его не оставили силы. Он упал, и потерял сознание. Очнулся от сильной боли, уже в полной темноте он увидел сидящую перед ним птицу, размером с собаку — у этой птицы было лицо человека. И это лицо склонилось над его плечом. Он поднял голову, и увидел что тварь пожирает его, отрывает острыми зубами куски его плоти, вырывая их из раны. Птица почувствовала его взгляд, и прекратила своё страшное занятие. Она посмотрела на него, прям в глаза, он оттолкнул её рукой, и долго бежал через лес, птица догоняла его, и вгрызалась то в плечо, то в спину, то в руку. Он стряхивал её, отбивался, как мог — и бежал спецом через кусты. В общем, неизвестно как, но к утру он выбежал к деревне. Он не помнил, как он выходил к людям, не помнил, как его везли в больницу. Его менты допрашивали, затем его в дурку определили, где он и провёл шесть или семь лет.

— Да-а, стрёмная история! — сказал притихший Винт.

— Нет, история не стрёмная — бред есть бред, к тому же он клиент «белого дома». Стрёмно мне стало, когда он в пьяном угаре бросил на стол свой паспорт, в котором по году рождения ему выходил сорокет — но на вид он был семидесятилетним стариком! Затем он, выпив стакан, сорвал с себя рубаху, и я увидел безобразное тело со страшными шрамами — хотя меня удивить трудно, навидался в своё время! Вместо плеча у него яма, затянутая красной кожицей, из которой что-то сочилось. Руки и спина покрыты рваными шрамами, и в некоторых видны следы больших зубов!

— Ты хочешь сказать, что это была правда, и было это здесь? — спросил Егерь.

— Именно! — ответил тот.

В помещении стало тихо. Слышался лишь звук потрескивающих в печи поленьев.

— Я верю; — сказал Мишин.

— Я тоже; — отозвался Симак.

— Да что уж тут, после прошлой ночи, и я верю! — сказал Егерь.

— А ты потом этого мужика не встречал? — спросила Света.

— Он повесился через два дня, после нашей пьянки; — мрачно сообщил Афганец.

— И что, расследование было?

— Какое! — он усмехнулся. — Псих ведь повесился! Белая горячка, и все дела!

— Ну а раны, да и паспорт его? — не унималась девушка.

— А что раны? Попал под шнек комбайна, или ещё что ни будь, мало ли где русский мужик может покалечиться? Так что проще его, и вопросы все вместе с ним в землю закопать!

— Не, я ссать в горшок буду! — сказал Дима. — А то выйдешь на улицу ночью по нужде, птица эта подлетит и всё хозяйство захавает!

— Тут сортир есть! — сказал Левинц. — Но горшок, если хочешь, я тебе выдам!

— Симак, получается, что мы в самом логове этих чертей? — спросил Беркут.

— Да, но ад там, за толстой, стальной плитой! — и Симак указал в сторону генераторной.

Они сидели, говорили, смеялись, плакали, пили и ели. Пока из открытой двери, ведущей в потерну и «ДОТ», не послышалась приглушённая стрельба, ухнули друг за другом несколько взрывов. Они замолчали, прислушиваясь к разгорающемуся в ночи бою.

— А сильно строчат! — отозвался Винт. — Хорошо, небось, за них эти «немцы» взялись!

— Ладно тебе, злорадствовать не хорошо! — сказал Афганец.

— Что мне, плакать?

— Нет, но надо иметь уважение к врагу, особенно когда дело касается смерти. Тут враг становится человеком.

— Тихо! — оборвал спор Мишин.

Они прислушались.

— Что? — спросил Левинц.

— Т-с-с-с! — Мишин поднёс указательный палец ко рту.

И тут все услышали слабое ритмичное постукивание.

— Что это? — спросил Мишин, поняв по лицам товарищей, что они тоже слышат странный звук.

— Такого раньше не было! — сказал Симак. — Звук из коридора, по-моему, от генераторной.

— Может с движком чего? — спросил Серёга.

Все встали, некоторые похватали оружие. Первым к генераторной пошёл Симак, за ним Егерь, Серёга и остальные. Звук исходил от металлической двери, ведущей в неизвестность. И звук становился с каждым ударом чуть громче, от этого появилось неприятное гнетущее чувство. Казалось, что за толстой сталью кто-то бьёт по полотну огромным разводным ключом.

— Может это Чёрный? — шёпотом спросил Серёга.

Тут же за железом раздался сильно приглушённый, еле слышный крик. Этот крик был похож на тот, который можно услышать… нет, издать такой крик не может ни одна из известных человечеству тварей! От этого сдавленного крика у всех по коже прошлась волна холода.

— Открывать не пробовали? — спроси Егерь.

— Пробовали, — ответил Беркут, — У этой двери электрический замок, она вреде пошла, как вдруг что-то сгорело в щитке, чуть «гену» не потеряли! Короче она закрылась, так и не открывшись.

— Хорошо. Думаю, что ничего хорошего за ней нет!

За бронедверью тут же что-то неприятно заскребло, казалось, что с той стороны кто-то с силой водит острым стеклом по металлу. Этот скрежет иногда переходил в визг, иногда в скрип от которого всех передёргивало.

— Пошли отсюда, пойдём лучше посмотрим, что там сверху творится! — предложил Егерь.

— Мы со Светкой тут одни не останемся! — заявила Алёна, когда вся компания снова была в расположении.

— Выбирайте сами себе охранников! — щедро распорядился Левинц, намекая на себя.

Было видно, что выпитый им шнапс придал ему сил и оживил его, и теперь Борису было совсем не интересно, что там сверху творится, ему было гораздо интереснее, что там под блузкой у Светки, как и дальнейшее исследование содержимого прозрачных бутылей.