Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

Где-то на поле залаяли две или три собаки.

— Готовьтесь, началось! — предупредил Егерь.

И действительно, началось. Неожиданно слева, из-за кустов, застрочил пулемёт.

Бойцы вжались в сырой бетон. Пули то и дело высекали крошку и пыль из бетонной глыбы. Рядом жахнула граната, уши слегка заложило — появился комариный писк, осколки просвистели перед самыми носами. В них стреляли с нескольких сторон, Терех почувствовал боль в области живота. Он не стал отвлекаться на ранение, если оно серьёзное — то в любом случае конец, а если лёгкое — то подождёт. Он рассудил, что схлестнулись они с группкой из трёх человек, скорее всего это авангард. К этой группе уже спешило подкрепление — повезло, что без транспорта, пехом. Фриц не смог транспортировать технику на и без того идущем с сильно провисающими от перегруза лопастями вертолёта «Ми-8». Хотя, если бы он прихватил бы с собой пару квадрациклов, дело было бы уже закончено. Пулемёт невидимого разведчика захлебнулся после короткой очереди Афганца. Он снял его — сразу стало понятно, что Стрелок — тёртый калач, и война для него — привычная работа.

— Как сам? — крикнул Терех, пытаясь перекричать то тут, то там, вспыхивающие короткие автоматные очереди.

— Норма! — отозвался Андрей. — Я его по дыму спалил, сучёнок, грамотно бьёт, на месте не засиживается, зелёнку использует по-полной! — и он сам тут же перекатился на другую позицию.

Борис, преодолев дрожь, — появившуюся то ли от страха, то ли с похмелья, то ли от большой потери крови или заражения какого-нибудь, — поймал в прицел показавшуюся на секунду тень, почти не выделяющуюся на фоне кустов, проследил за ней, прикинув скорость, и дал очередь на упреждение. Израсходовав половину магазина, его автомат заглох — его заклинило. Борис сплюнул, отсоединил магазин, с силой открыл затвор, и увидел перекошенный патрон, полу зашедший в ствол. Он ещё несколько раз дёрнул за рукоять затвора, и экстрактор выплюнул искорёженное тельце латунного патрона.

— Что у тебя, Гитлер? — спросил у него Терех.

— Заклинило!

— Ты похоже снял разведку! — подбодрил его Егерь, видевший как Левинц попал в цель. — Хорошо стреляешь!

— Думаешь? — через силу спросил Борис, каждое слово которому давалось с болью.

— Слышал. Тихий «пиздец», и звук падающего тела! По крайней мере, попал ты в него сто пудово!

Борис слегка улыбнулся.

— Ты извини, не хорошо как-то всё получилось! — говорил Егерь, не отрываясь от наблюдая за лесом через оптику.

Левинц молчал, вставляя магазин и досылая патрон.

«Как же он стреляет, если рожу от боли при каждом слове и движении коробит!» — думал Егерь, но в слух сказал другое:

— Жизнь развела, знаешь, так бывает, развела по разные стороны реки, имя которой — война!

— А ты я смотрю философ! — то ли усмехнулся, то ли восхитился Борис.

— А ты как хотел? Нам по-другому нельзя — иначе крыша поедет!

Егерь нёс бред, пытаясь отвлечь пленного бойца, сражавшегося теперь на его стороне, от мыслей о ранении. Ему был симпатичен этот стойкий, и простой парень, который несмотря ни на что, не выдал своих друзей. Подполз Винт:

— Мужики, третий ноги сделал!

— Нет! — твёрдо ответил Егерь. — Здесь он, чую. Ты что думаешь?

— Тут он! — согласился Стрелок. — Он тихо будет сидеть, будет наблюдать! Когда его кореша подойдут, он в дудку свиснет, что мол четверо, двое трёхсотых. Мол, патрон мало, сидят эти четверо и ждут, пока их свинцом нашпигуют! В общем, обрисует им весь наш расклад!

Тут, затихший было лес, вновь огласился громом пулемётных выстрелов. Винт и Егерь тут же упали на землю, вжавшись в неё животом. Другие двое уже лежали на ней, и при раздавшихся вблизи выстрелах лишь сильнее склонили головы.

— Ебать-колотить, с амбразуры строчат! — закричал Стрелок.

И точно, квадратное узкое окно, — ржавая рама которого в некоторых местах была зелёной ото мха, — ожила, разразившись ярким огнём и чёрным, оставляющим на стенах слой копоти, вонючим пороховым дымом.

— Обойти пытался — не смог предугадать, падаль, что у нас тут припрятан гостинец! — зло восхищался Егерь.

— Ты радуйся конечно, но вообще нам недолго осталось! — вернул Егеря к реальности Стрелок-Афганец. — Вон, бобики уж совсем близко тявкают!

Ржавая дверь, прикрывающая спины четырёх человек, ручка которой уже слегка поблёскивала от частых прикосновений, со скрипом отворилась.

— Давай в темпе! — раздался слегка искажённый подвальным эхом сиплый голос.

Говорил Серёга, держа четырёх человек на мушке немецкого автомата, махая рукой, будто загребая в свой подвал уличный воздух. Егерь переглянулся с Винтом, не сговариваясь, они взяли каждый по раненному, и потащили их к двери «ДОТа». Ноша была не лёгкой, особенно для Винта, которому выпало нести Афганца. Но злобный лай собак придавал ему сил. Егерь, положив еле живое тело Левинца на пороге, повернулся в сторону леса:

— Я мигом! — и не дожидаясь ответа, он скрылся в зарослях кустов.

Серёга и Винт стояли рядом, высунув хищные стволы автоматов из двери сооружения. Они молчали. Ладони, сжимающие пластиковые щёчки рукоятей автоматов, покрылись потом. Бориса и Афганца утащили невидимые для Винта руки, Симака и Курсанта. Из глубины подземелья пахло сырость и плесенью, и Дмитрий отчётливо улавливал этот запах. Кроме того пахло падалью и болотом, сырой непроходимой топью. Именно такие ассоциации сейчас навеял исходящий из недр «ДОТа» запах. Слышалось отдалённое сопенье, водяные всплески, хлюпающие звуки удаляющихся шагов, отражённых подвальным эхом. Сейчас Диме этот «ДОТ» представился как подвал, полуразрушенный, полузатопленный, гнилой и плесневелый. Он сплюнул, и боковым зрением покосился на Беркута. Тот стоял в сухих и чистых камуфлированных штанах, который лишь в самом низу были слегка мокрые. Кашля или других признаков болезненного пребывания человека в сыром подвале он не услышал, и в душе появилась надежда на то, что в подвале есть сухой островок, пусть не большой.

— Беркут; — буркнул Серёга.

— Винт! — отозвался Дима.

— Рук жать не будем, сам понимаешь!

— Спасибо, что впустили, а то бы хана нам!

— Где твой кореш?

— Хрен знает, куда он сорвался! — не определённо ответил Дима, слегка подёрнув свободным плечом.

Беркут и Винт услышали одиночный выстрел, в нескольких десятках метров от входа. Каждый из них напрягал слух, изучая окрестности сведенными в единую линию мушкой и целиком. Послышались торопливые шаги, они напряглись ещё сильнее, хотя казалось, что большего напряжения ни один из них не выдержит — мышцы просто лопнут от запредельной нагрузки! На небольшую полянку перед входом вышел Егерь, тащивший «ПКМ» с накинутой на него сверху разгрузкой, перемазанной чем-то чёрным.