Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

«Розыск копателей» — был его последним делом — так он решил для себя, когда Чех собрал всех у себя «на даче», больше напоминавшей роскошную виллу итальянского мафиози. Чех тогда сказал, что на них наехали залётные гастролеры. Наехали по крупному, его бар спалили дотла, убили нескольких пацанов. Нужно было найти этих, — как выяснилось, поисковиков по войне, — найти и прикончить, всего и делов. Притом, самому Егерю было совсем не обязательно нажимать на курок, он мог принудить к этому любого из тех, кто был в его подчинении. Чех пообещал хорошие барыши, и Егерь уже знал, что скопленных денег, с учётом обещанной Чехом суммы, вполне хватит на операцию его дочери. Тогда, он сможет уйти, уехать, навсегда из этого города, вместе со своей семьёй. А там — да хоть грузчиком! Знакомый сослуживец, который непонятным образом нашёл его, — Егеря, — предлагал ему работать вместе с ним — возить из-за границы на фурах разные грузы. И это предложение пришлось ему по душе — крутить баранку в паре с проверенным на войне человеком, намного лучше, чем стрелять, бить, резать. Оставалось сделать одно — порвать с Чехом. Теперь вот его мечта осуществилась — только скопленных денег не хватит, на то, чтобы заплатить за дочь. Что ж, без бугра бригада затрещит по швам, начнётся передел — будет возможность урвать пару десятков кусков зелени. Но есть ещё одно, не решённое, более важное дело. Если Крап жив, — если предположить, что Фриц его не положит, — то от него можно ожидать выполнения его обещаний, касаемых его, Егеря, семьи. Где же он сейчас? Уберут ли его боевики Фрица, или ему самому, Егерю, вновь придется закатать рукава для последнего в своей жизни, кровавого дела?

— Ты жив? — спросил Симак у Димы, лицо которого было покрыто маленькими капельками грязного пота.

Тот разлепил слипшиеся веки, и посмотрел на Симака:

— Нет, Симак, я уже умер.

— Хорош тебе гнать, вот, выпей! — и Симак вжал в его руки полупустую флягу, которую он забрал у Тереха. — Только не увлекайся, там — чистоган! — кивнул Симак на флягу.

— Спасибо! — прохрипел Винт. — Вы извините, что я вас не хотел впускать — просто эта тварь… мне было очень страшно, когда она свалилась на меня, и вцепилась в мою голову. Думал — всё, кончено дело, каюк! И тут я слышу, как в дверь кто-то ломится… я испугался, подумал, что это те твари, которые по лестнице поднимались! Думал, что они вас схавали, и к нам идут!

По его грязной щеке прокатилась прозрачная капелька слезы.

— Всё нормально, друг, выпей, и не парься! Завтра пойдём к выходу! — похлопал его по плечу Симак.

Он почувствовал на себе чей-то взгляд: на него смотрела сидящая на каком-то ящике, Алёна. Он подошёл к ней.

— Ты как? — шёпотом спросила она.

— Нормально! А ты? — так же тихо, спроси он.

— Устала… — девушка опустила голову, пряди её пыльных волос скатились с плеч на лицо.

Симак осторожно поправил их, она подняла голову, какое-то время они смотрели друг на друга, затем он поцеловал её. Потом ещё раз, и ещё, девушка сомкнула руки за его шеей, притягивая его к себе. Сердце в его груди бешено билось, он забыл обо всём, что тревожило его, продолжая этот бесконечно долгий и сладкий поцелуй. За спиной Симака раздалось сдержанное покашливание, он оторвался от горячих и влажных губ девушки. Оглянувшись, он увидел Серёгу. Тот ничего не говорил, и Симак заметил, что за ними наблюдают все, даже Наёмник. Алёна тоже заметила всеобщее внимание, направленное на них, сильнее обхватив Симака за шею, она потянула его вниз, к полу, который был устлан толстым слоем бумаг. Они рухнули вместе на эту подстилку, из когда-то очень важных, документов, дружно засмеявшись, крепко обняв друг друга, — они так и уснули, вдвоём, обнимая друг друга. Левинц, наблюдавший за ними, какое-то время молча сидел — ему тоже сильно захотелось спать. Он подошёл к спящим, и накрыл их своей шинелью. Устроившись в углу, подложив под задницу кипу бумаг, он тоже уснул, опустошённый изнутри событиями этого дня.

Утром, — наступление которого Симак мог определить лишь по стрелкам своих часов, — они вновь вышли вчетвером, — место Афганца в группе занял Курсант Мишин, в руках у которого была винтовка. Они быстро дошли до подвешенного к потолку «аквариума», у лестницы, ведущей к его двери, не осталось ни одной убитой вчера твари — лишь чёрные разводы на полу. Аскет приказал обеспечить ему прикрытие на два-три часа, и полностью погрузился в переведённые Светой схемы. Время от времени из тёмной комнаты доносились непонятные щёлканья и мат Наёмника. Он вышел, спустился по лестнице, матерясь себе под нос, он подошёл к совершенно не заметному люку в полу. Подцепив и выдвинув пальцами металлическую ручку, он открыл люк. Некоторое время он изучал его содержимое, затем уверенно опустил внутрь свою руку, и дёрнул за какой-то рычаг. В помещение что-то глухо клацнуло. Раздалось пощёлкивание спрятанных в металлических коробах реле. Наёмник закрыл люк, и быстрым, спортивным шагом поднялся к пульту. Прошел час. Трое парней, вжавшихся спинами в стёкла командного пункта электростанции, стояли молча, изредка включая фонарь, и молча водя круглым пучком света по тёмным углам огромного зала. Раздался глухой стук, похожий на тот звук, который слышался из-за стены при открытии брони двери, ведущей из охранного помещения в лабораторию. Что-то сильно загудело — словно запущенный электрический мотор, большой мощности. И вдруг — в комнате появился свет, вначале тусклый, затем яркость света увеличилась, и в помещении стало совсем светло, словно днём. За несколько дней пребывания почти в полной темноте, глаза отвыкли от света, и теперь все жмурились, будто бы смотрели на солнце, только что проснувшись. Так случилось, что Симак проморгался раньше остальных, — и первым увидел стоящее на двух ногах существо. Казалось, что это был обугленный, ссохшийся человеческий труп. Уродливое тело было матово-чёрного цвета, в темноте различить его было бы очень трудно — это была именно та тварь, которая вчера напала на Афганца. На чёрном теле выделялись глаза, похожие на глаза мухи — только у этой твари они были намного крупнее. Порождение ада стояло у подножья лестницы, по её позе Симак понял, что тварь готовится к прыжку. И в тот же миг, словно прочитав мысли разгадавшего тайный замысел человека, она прыгнула — Симак в тот же миг нажал на курок. Он давил на спуск, секунды слились в минуты, существо приближалось к ним, пули отлетали от её тела в разные стороны, и со свистом хаотично рикошетили по всему помещению. Летящую на них тушу отбросило назад одновременно с тем, как автомат Симака сухо клацнул бойком. Магазин его автомата был пуст. Отброшенная силой ударяющихся о тело путь, тварь проскользила по грязному полу с десяток метров, затем неестественно быстро поднялась на четыре конечности, и так же быстро бросилась обратно — к лестнице. Грохнул выстрел, прямо у самого уха Симака, и от этого неожиданного выстрела из глаз посыпались искры — словно от боксёрского, хорошо поставленного удара. «Комар», залетевший в ухо, заглушил своим писком все остальные звуки. Но Симак видел, как плоть существа поглотила выпущенную в неё пулю, как из затылка уродливой головы вылетели куски чего-то черного, мерзкого, словно желе забрызгавшего пол вокруг поверженного мутанта. Симак покосился вправо — и увидел ствол «М-98», затем, развернувшись корпусом тела назад, он увидел Курсанта, припавшего правым глазом к оптическому прицелу. Тут же стоял Беркут — он ещё не мог прийти в себя от яркого света, заполнившего помещение. Симак понял, с момента, когда загорелся свет, прошел лишь миг. Дверь открылась резко. Из металлической рамы вылетел последний осколок пыльного стекла, сломанным зубом торчащий из рамы, — и со звоном рухнул на железный помост, разлетевшись вдребезги. Некоторое время слышалось, как осколки этого «зуба» стеклянным дождём падают на пол под ними, и казалось, что все собравшиеся здесь напряжённо вслушиваются в звон падающего, и бьющегося на мельчайшие части стекла.