Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

— Что это было? — спросил Беркут.

— Похоже, это «порождение ада» наши пули не берут! — ответил Аскет.

— Надо идти за ней, и попытаться вытащить Афганца! — сказал Симак, ища глазами поддержки у растерянно оглядывающегося по сторонам Серёги.

Наёмник остановил его:

— Ему уже не поможешь. Ты слышал, как хрустнули его позвонки? Он умер быстро, и без мучений. Тварь захватила его голову в свою пасть, и резко дёрнула его вниз — тут он и кончился. Мне жаль, что всё так вышло — этот человек был дорог мне, я его уважал! И поверьте, если бы был хоть один шанс из тысячи, что он может остаться жив — то я бы сам всё бросил, и отправился за ним. Сейчас нам нужно доделать начатое, во что бы то ни стало!

Симак какое-то время молча смотрел в глаза Наёмнику, но затем отвёл взгляд, осознав свою беспомощность в этой ситуации. Он медленно снимал рюкзак с плеч, его слегка качало, от пережитого в короткие секунды потрясения потери человека, который был рядом, который стал уже вроде родным, другом, товарищем по оружию. Наёмник бегло просматривал бумаги, сортируя их в две кучи: в одну он небрежно бросал то, что на его взгляд не представляло интереса — а в свой раскрытый рюкзак он запихивал всё остальное.

— Что делать, если оно вернётся? — спросил Серёга.

— А ничего! Стой и смотри в оба, увидишь, что «это» приближается — стреляй, пока патроны не кончатся! — не отвлекаясь от своей работы, ответил ему Аскет.

— А дальше?

— Дальше обсыпь себя солью, и меня с Симаком заодно — чтоб этой падле нас жрать вкуснее было!

— Ты не пробовал со своими шуточками на сцене выступать? — спросил не удовлетворённый ответом Сергей. — Только что наш друг умер, а ты тут шутки шутишь!

— Что мне, плакать теперь? — отозвался Наёмник, вновь погрузившийся в изучение документов. — Если жить без шуток, то можно очень быстро с катушек слететь, особенно это касаться людей моей профессии!

Симак усмехнулся. «Конечно, палач в нашей стране одна из самых древних профессий! Любят у нас за красивыми словечками прятать уродливую суть вещей!» — думал он.

— Смех, — продолжил мысль Наёмник, — Это защитный барьер психики от окружающего нас агрессивного мира. Люди, которые часто шутят, по природе несчастны — своими шутками они как бы ограждают себя от гнёта свалившихся на них проблем и трудностей. Так и получается, что зачастую самые весёлые люди, являются одновременно самыми несчастными по-жизни. Прикрывайте меня, — с ходу перешёл он к делу, — Смотрите в оба, чтобы тварь не вернулась! — командовал Наёмник.

Симак и Беркут подчинились, повернувшись к двери с разбитым, покрытым пылью, остатком стекла, уродливыми зубьями торчащего из рамы двери. Афганец прикладом своего пулемёта выбил не все остатки стекла, и теперь на некоторых из них была видна его кровь. Под лестницей промелькнула тень, затем ещё одна. Беркут направил луч фонаря на снующие тени — которыми оказались хвостатые существа, меняющие форму своих уродливых тушек с округлой, на продолговато-вытянутую, — это были существа, с красными глазами — мутировавшие крысы. Симак насчитал шесть штук; одна неуверенно пыталась подняться по ребристым ступеням, но когти застревали в щелях ступеней, сваренных из прутьев арматуры, и мутировавшая крыса отступала.

— Стреляем в бошки! — тихо сказал Беркут. — За Афганца, на счёт три. Три — громко крикнул он, и они тут же открыли огонь.

Двух крыс они убили наповал с первых выстрелов — те беззвучно шлёпнулись на пол с первых ступеней лестницы. Оставшиеся твари засуетились, забегав вокруг поверженных собратьев, но Симак и Беркут быстро отстреляли и их, одну за другой. Наёмник набил свой рюкзак бумагами так, что тот стал похож на большой мяч.

— Ходу! — скомандовал Аскет, и они бегом двинулись в обратном направлении.

Вернувшись в бокс, они рассказали друзьям, слышавшим выстрелы, и порывавшимся идти на помощь, о случившемся с Афганцем. Терех, узнав о судьбе своего друга, сразу замкнулся, сел в углу комнаты и молча сидел там, пока все остальные изучали принесённые канцелярские трофеи. К нему подошёл Борис, и протянул ему флягу со спиртом, в перепачканном сажей матерчатом чехле:

— Вот, выпей, это н/з, на чёрный день… — с сочувствием проговорил Борис.

Терех без слов принял флягу, тут же сорвал с неё пробку и жадно отхлебнул булькающей жидкости. Света склонилась над бумагами, разложенными Наёмником на столе, и изучала текст, подсвеченный жёлтым светом керосиновой лампы, читая по слогам:

— Приказ номер «359»… Довожу до сведения высшего руководства о неисправность… поломка, — сбилась Света, — в системе электропроводки третий, и четвёртый тяжёлый лифт. Своими силами починить поломку не можем — для устранения поломки механизма требуются специалисты, представители фирмы производителя; — она глубоко вдохнула, и продолжила: — Высланных вами специалистов, после устранить поломка, в виду секретности объекта, прошу разрешить ликвидировать по средствам, в рамках проведения эксперимента. Наша цель — дать великому Рейху новых солдат — их жизни будут принесены в жертву во благо нации! Прошу заранее подготовить наградной документ на их имена, с присвоение внеочередное воинское звание, посмертно.

— У них что, — дослушав, сказал Борис, — Фирмачи тоже имеют воинские звания?

— Ты чего, Борис, это же третий Рейх! — усмехнулся Симак. — У них даже дети рождались рядовыми, а если рождались они в семье какой-нибудь высокой шишки, то ребёнок рождался сразу фельдфебелем!

— Ага, вначале выходила кепка с символикой, потом — погоны, затем личное оружие, а только потом вылазил и сам ребёночек — гитлерюгенд! — засмеялся Левинц.

— Значит, есть лифт, да не один! — усмехнулся Наёмник. — Давай эту!.. — и он подсунул девушке другую бумагу.

— Я смотрю, ты с Наёмника пример берёшь пример! — сказал Симаку Беркут. — Шуточки эти — мне кажется, что это уже перебор!

— Серёг, Наёмник прав, если не будем шутить, хотя бы пытаться — то всё, край нам настанет, понимаешь?

— Понимаю! — как-то мрачно ответил Сергей. — Но мне кажется, что Алёна права! Друг, я тебя знаю не долго — но мы успели побывать с тобой в разных ситуациях, и я достаточно знаю твой характер, для того, чтобы сказать — ты черствеешь, становишься жестоким!

Симак ничего не ответил, лишь в очередной раз он вспомнил светлое лицо старца, который приходил к нему во сне.

— …План-схема расположение основной узел командного пульта! — читала Света. — Так, это слово я не знаю, что оно обозначает — тут много технических терминов, перевода которых я тоже не знаю. Я учила разговорный немецкий, а не технический…

— Переводи! — скомандовал Наёмник, и протянул девушке шариковую ручку. — Пиши прямо на схеме, над каждым немецким слово его значение по-русски.