Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

— Ладно, «казанова», не вгоняй меня в краску, иди лучше борщ покушай, пока не остыл! — рассмеялась она, и вправду, немного покраснев.

Я, взяв из находящейся в машине сумки с личными вещами, бритвенные принадлежности и полотенце, медленно побрёл в сторону реки. Вчерашний вечер, случай в «ДОТе», казался сейчас дурным сном, не могло быть этого Штефана на самом деле. Часто доводилось слышать истории о том, как жадный до хабара бродяга забирается в подземный бункер, вдыхает какой-то газ, и видит глюки — но не думал, что это может произойти и со мной! Почти всегда такие поисковики остаются в подземке. Но если посчастливится остаться в живых и выбраться на воздух — то все в один голос говорят, что видели то — о чём мечтали, то, что они хотели увидеть, спускаясь в эти подземелья. Прямо «комната исполнения желаний» Стругацких, для многих ставшая могилой. Да, так и получается, я видел всё то — о чём мечтал на тот момент, то — чего я мечтал найти в этом «ДОТе». Пулемёт — ну не может такого быть, чтоб он так сохранился, да и патроны эти. Нет, быть такого не может! Из раздумий меня вывел крик:

— Эй, Симак! — кричал, судя по голосу, Аскет, но кричал он довольно далеко, и я толком не смог разобрать слов.

Оглянувшись, я обшарил глазами поляну и прилегающий лес — но никого не увидел. Опять глюк? Так можно и «белку» поймать. Я медленно брёл по заросшему травой полю, по направлению к лагерю. И тут окрик Аскета повторился, но уже ближе. Теперь я увидел его. Он бежал из леса в мою сторону, и размахивал руками.

— Стой, Симак, стой!

Я остановился. Нас разделяла река, и он без труда преодолел неглубокое водное препятствие.

— Не двигайся! Мина!

Я всё понял. Ведь вчера Аскет с Беркутом понатыкали на нашем поле мин. И теперь, чтоб подойти к реке, нужно знать скрытую от посторонних глаз топу. Да ещё и автомат я оставил в лагере — мой авторитет, как опытного поисковика, в глазах Наёмника заметно пошатнётся. Что значит потерять авторитет в поле? Это когда ты находишь мину, и говоришь всем, чтоб не подходили близко — в ответ все смеются над тобой, и не принимают твои слова в серьез. Как в сказке про мальчика, который увидел волков. Авторитет — это когда тебе безоговорочно верят, и не нужно тратить силы и время на убеждение публики в своей точке зрения. Авторитет может быть лишь у того, кто всё делает правильно — по крайне мере у того, кто может обосновать свои действия, и в конечном итоге добивается цели.

Аскет подбежал ко мне. Его похожие на охранные штаны, с карманами на лицевой стороне брючин были по колено мокрые; десантные берцы измазаны глиной и свежим илом.

— Стой! — он, запыхавшись, подбежал ко мне.

Только сейчас я догадался посмотреть на свою ногу, за которую зацепилась и тянула какая-то травинка, раздваивающаяся на конце палочки, поддерживающая леску от провисаний. Видимо, леска длинная. «Растяжка! Отличное начало дня!» — подумал я. Аскет сел на колени, и принялся распутывать леску, зацепившуюся за шнуровку моих ботинок.

— Всё! Теперь можешь отойти.

Я посмотрел на его руки, в которых он держал, прилаживая, ту самую леску — и очень удивился его изобретательности. По всей леске, с расстоянием в 10 сантиметров, были прикреплены тонкие рыболовные крючки — тройники. За один из которых я и зацепился.

— А мина где? — спросил я.

— Мина? — переспросил он, — Мина там! — и кивком указал на поле.

— Далековато! — удивился я.

— В самый раз. Там миномётный снаряд, усиленный гвоздями, пулями, всяким железным хламом, и даже битыми донышками от стеклянных бутылок. Осколков много, зона поражения — где-то метров пятьдесят. А зона разлёта — метров до двухсот будет. Но ты не переживай — до палатки не достанет. Да и деревья, не говоря уже о машинах, нас защищают. Ещё у нас естественная защита рельефа — наш «оазис» на горке. Подлёт мины над землей не большой — не достаточный, чтоб осколки могли долететь до лагеря. В выкопанной ямке, миниатюрной «ракетной шахте», стоит консервная банка, вставленная дном к низу. С мины я открутил взрыватель, прорезал дырку в дне другой консервной банки, диаметром поменьше, чем та, что лежит на дне «шахты», и прикрутил взрыватель на место, но уже вместе с маленькой банкой. Сам взрыватель я изменил, сделав простой замедлитель из запального пороха, с задержкой на пол секунды. Запал вкрутил в нижнюю банку, в неё же вложил вышибной заряд, который активирует замедлитель мины, и подбросит её саму вверх. Саму мину, обмотанную «ништяками», вставил головой вниз.

— Сработает?

Чёрный задумался:

— Не знаю. Вот смотрю я — ты к речке идёшь, с полотенчиком через плечо, прямо к растяжке! И думаю я, окликнуть, или не окликнуть? Если ты пойдёшь дальше — то зацепишься за леску — и я бы узнал, сработает моя система или нет! Я долго думал, но потом решил всё-таки тебя тормознуть — ты же мне ещё «ДОТ» не показал!

— Ты так шутишь? Или ты это всерьёз? — спросил я.

— Конечно шучу! — спокойно отозвался Аскет, глядя на меня своими стеклянными глазами. — Но «ДОТ» ты мне, всё-таки сегодня покажи!

— Много тут мин?

— Шесть мин на растяжках. Две гранаты, Серёгиных, модифицированных, срабатывают на вес. Четыре растяжки на «Ф-1». Одиннадцать самодельных мин, сделанных из тех же консервных банок, тола, и запалов от гранат. Все по этой стороне — он махнул в сторону реки. Пойдут они отсюда. Я там, в лесу, по дороге ещё понатыкал, самопалы из бошек «РГД-шных», все подвешенные на один-два метра.

Если у нормального, современного мужика хобби обычно бывает рыбалка или охота — то у этого человека увлечением было взрывное дело — с таким жаром он рассказывал про свои смертоносные ловушки!

— Умывайся, хавай, бери «Калаш» — и идём смотреть твой «ДОТ».

Только сейчас я заметил болтающуюся у него на плече немецкую винтовку. «Не приснилось!» — подвёл я итог своим недавним мыслям. Объяснив мне как обходить растяжки, Аскет направился к лагерю. Побрившись, с помощью бритвы и салонного зеркала от «Нивы», я посмотрел на отражение своего отёкшего после пьянки лица. Белки глаз красные, перегар такой — что аж сам его чувствую! Под глазами — мешки, ощущение такое, будто мне «подбили» вчера оба глаза, а потом неумело запудрили свежие синяки. Девушки меня очень вкусно накормили — борщ с мясом подстреленной Наёмником из «М-98» дикой куропатки был очень вкусный. Мне налили крепкого чаю — такого крепкого, что в моей кружке, покрытой белой эмалью, не было видно дна. Чай меня взбодрил, его бодрящая горечь, и душистый запах, перемешанный со сладостью сахара, вернули меня в колею, и мне захотелось даже, чтоб Штефан существовал на самом деле. Аскет любовно чистил найденный мною трофей.

— Как она? — спросил я, кивком указывая на винтовку.