Григорий Гончаров - Бункер 'BS-800'/ der Fluch des Reichs.

— Хорошая машинка. Умели делать! Она новая. Немного ржавчинки было, на корпусе, но это мелочи — ржавчина поверхностная, ствол внутри главное чистый. Симак, там есть ещё такие винтовки?

— Да, ещё парочка!

— Эту я себе заберу, ты не против? — то ли спросив, то ли поставив перед фактом, сказал Аскет.

— Забирай! — ответил я, и поставил опустошённую кружку на землю, сплюнув в костёр налипшую чаинку.

— Готов к выходу? — спросил он.

— Готов! — ответил я.

За пять минут, собрав рюкзак, проверив автомат, накинул его ремень на плечо.

Идти к «ДОТ-у» решили втроём — Аскет, Борис, и я. Серёга с рацией остался в лагере, чтоб в случае подхода нашего противника сообщить нам о его приближении. Серёга-Беркут накинул на плечо свой автомат, на шею повесил бинокль Наёмника, рацию засунул в нагрудный карман кителя. Выбрав место под деревьями, с которого открывался хороший вид на поляну и реку, он залёг, подстелив на землю одеяло. Костёр затушили. В принципе, Серёга мог бы спокойно лечь в палатку — поспать. Мы все услышим, когда наш враг будет подбираться к нам. Но Беркут решил подстраховаться.

— Всё правильно! — прокомментировал Аскет. — С таким отношением к делу, его никогда врасплох не возьмут. Лучше перебдеть, чем недобдеть.

Подумав немного, Аскет решил, что с «ДОТом» мы справимся и вдвоём. Для Левинца, уже успевшего хорошенько похмелится, он придумал другое интересное занятие: копать. Задумка была такой: Борис выкапывает яму три на три, и глубиной в два метра — прямо в русле реки, в месте, где мы через неё переезжали на машинах. Выкопанный из речного дна песок и ил следовало оттащить в сторону — чтобы его не было видно с просеки.

— Бандиты, следуя за нами по колее от наших колёс как по рельсам, вряд ли проявят бдительность — речка-то мелкая, да и не речка вовсе — ручей, — говорил Аскет, — Они попытаются её переехать, по нашим же следам. В этом месте небольшой ручей как раз разливается метра на три, на карте этот участок обозначен как «бр.» — брод. В результате — они ткнутся раскалённым движком прямо в воду, и обязательно зачерпнут воды. Попавшая в горячий движок вода порвёт шатуны, и побьёт зеркало на цилиндрах. Машина станет непригодной, сама она больше не поедет, а починить мотор в поле, как и в случае с «Опелем» — невозможно без специальной базы. У них будет два варианта, для того, чтобы поставить сломанную машину на колёса: либо снимать двигатель, и везти его в ремонт; либо тащить машину буксиром до ближайшего автосервиса — но это будет многократно сложнее — из-за болота, преграждающего путь. Одной машины, перевозящей тяжелую провизию, людей и оружие, они лишатся. У некоторых бойцов, — а их полюбому будет больше десяти, — пропадёт боевой настрой. Кому-то придётся тащить тяжёлый груз на себе, либо оставаться рядом с подбитой машиной — стеречь. Группа разделится, в их душах возникнет страх — они уже не будут чувствовать себя хозяевами положения. Увидев, что кому-то из их врагов, было «не впадлу» вырыть нехилый ров на дне реке — боевой настрой боевиков Крапа упадёт ещё на один балл. Они будут растрачивать своё время, внимание и силы на поиски подобных «сюрпризов»; ища под ногами «грибочки», не заметят «ягодки», которыми будут всевозможные мины. Затем мы познакомим наших врагов с «машиненгевером»! Конечно они не лохи, и немало повидали за свои жизни: многие из них нюхнули пороху в горячих точках. Но темнее менее, все эти сюрпризы дезорганизуют их группу. Ловушки будут серьезнее с каждым шагом — страх, перерастающий в панику, будет возрастать. Солдат, впавший в панику — не солдат, а мишень. То нам и нужно. Они будут думать, и будут говорить о нас, не видя нас самих. Мы для них станем чем-то не материальным, прозрачным и неуловимым, — мы превратимся для них в призраков. Если мы станем такими в их головах — значит, для них мы станем такими и в реальности. Проблемы существуют лишь в его голове человека. В данном случае мы создадим им проблему, без вариантов на её решение! — он закончил свою речь.

— Это всё хорошо, если оно будет так — как ты говоришь! — сказал Борис, затем, замолчав на несколько секунд, словно собравшись с мыслями, добавил:

— Но почему на самую паскудную работу всегда назначается Левинц? Как только нашли схрон с оружием в старом «ДОТе» — так Бориса сразу посылают «на гавно»! Где справедливость? — Борис оглянулся вокруг себя, будто справедливость была где-то за его спиной. — Где? Я, может, всю жизнь мечтал, полазить по старому, немецкому, «ДОТу»! Это ты мне так мстишь, за вчерашнее? — тыкнул он пальцем в Аскета.

Чёрный, спокойно глядя на Левинца, обратился ко мне:

— Успокой своего кореша!

— Слышь? Я тут стою! Симак тут причём?

— Притом! Если я возьмусь тебя успокаивать — то ни кому из твоих друзей не понравятся мои методы! И больше всего они не понравятся тебе! Замуруй паяльник, бери лопату, и пиздуй копать! — мышцы на лице Наёмника напряглись, взгляд стал сосредоточенным, будто он готовился, словно хищный зверь, к прыжку.

— Борис, пошли! — я взял друга за плечо, — Мы, с Серёгой, после «ДОТа» пойдём к тебе, поможем с этой ямой. Поможем? — спросил я у невидимого в своей засаде, но слышащего весь наш разговор, Беркута.

— Не вопрос! — согласился он, хотя тоже недолюбливал Бориса.

— А трофеев там — «жопой жуй», всем хватит! — продолжал я.

— По рукам! — согласился Борис.

Смерив Аскета злобным взглядом, Левинц подошёл к своей «волшебной» сумке, порылся там, достал бутылку, накинул на плечо «Сайгу», затем взял прислонённую к стволу ели штыковую лопату. Засунув в зубы папиросу, прикурил, раскурив её он ещё раз стрельнул глазами в Чёрного. Молча пошёл в сторону реки, наигранно-бодрой походкой, сильно размахивая на ходу лопатой, загнув в лево — в обход минного поля.

— Следи за ним! — обратился ко мне Аскет. — Я понимаю, что он твой друг. Но и ты пойми — что терпилой я по жизни не был, и за базар гнилой, я его подведу под правило! Спрашивать с него буду как с гада, а не как с понимающего.

— Пора и нам идти! — проигнорировал я его.