Лев Гроссман - Земля волшебника

Руперт Четуин

ДВЕРЬ НА СТРАНИЦЕ,

или

Моя жизнь в двух мирах

– Неплохо, – заметил Квентин.

– Да, наконец-то определился.

– С третьего раза, как и положено.

Следующая страница начиналась так: «Мы все думали, что с Мартином когда-нибудь случится беда, и она в самом деле случилась – только не совсем такая, как мы ожидали» .

Руперта, как видно, удовлетворила только первая фраза: весь остальной лист был оторван, остался только сиротливый клочок с началом. Далее кто-то, предположительно автор, вырвал целиком еще пять страниц.

У Плам отпало желание читать дальше. Она как-то упустила из виду, что ее прадед, а также его брат и сестры были реальными людьми и каждый из них прожил свою реальную жизнь. У них были реальные надежды, мечты и секреты, и все это приняло не такой оборот, как им бы хотелось. У них свои истории, у Плам своя, и неизвестно еще, как для нее-то все обернется.

После фальстарта Руперт стал писать бегло, с минимальными знаками препинания и редкими исправлениями – кажется, даже не перечитывал за собой.

«В первый раз это случилось на вечере тети Мод. Она тогда часто устраивала приемы, что, по мнению некоторых, не совсем сочеталось с жертвами, которые мы все, как верноподданные, должны были приносить в трудные военные годы.

Предполагаю, что тетя жила с размахом. Дети, как известно, далеко не все понимают – это в полной мере относилось и к нам, зато мы все видели.

Мы видели, как приглашенные музыканты настраивают свои инструменты, канифолят смычки, сливают слюну из клапанов в пустые бокалы. Видели, как леди страдают от тесных туфель, а джентльмены от тесных воротничков. Видели, как слуги, входя в салон, стирают с лиц всякое выражение. Таскали канапе с подносов и мелочь из карманов пальто.

От разговоров о войне нам делалось скучно, от флирта еще скучнее, но другие темы там не затрагивались. Если тетины вечера и были блестящими, как принято говорить, мы их не воспринимали как таковые. Нам уделяли внимание разве что молодые люди, сменявшиеся на каждом приеме, да и те это делали с единственной целью угодить тете Мод.

Напрасно старались: интерес к детям не входил в ценимые ею качества и делал их в ее глазах сентиментальными хлюпиками.

Где-то через час после прибытия первых гостей начинались танцы, и тетушка томно склоняла стан на крышку рояля. Никто не вспоминал, что нам давно пора спать, – мы сами потихоньку уходили и забирались на самый верх Докери-хауса. Тетя Мод находила это название претенциозно-викторианским, но мы любили его как раз по этой причине.

В один такой вечер Мартин заинтересовался большими часами, одиноко стоявшими в боковом коридоре. Он был природный механик и не мог пройти мимо чего-то столь сложного и красивого. Мне, как младшему брату, полагалось бы разделять его увлечение, но я в детстве не увлекался ничем, кроме книг. Ни игры, ни рисование, ни музыка, ни математика не интересовали меня. Неудивительно, что Мартин, как я выяснил позже, считал меня таким же слабаком, как и юношей, пытавшихся угодить тете Мод. Но в грядущей катастрофе, как мы скоро увидим, сильные погибли, а слабые уцелели.

Помню, как Фиона просила Мартина перестать, боясь, что он сломает часы, а Хелен за него заступалась. Хелен обожала непогрешимого в ее глазах Мартина и вечно бранила всех остальных. Фиона, надо сказать, опасалась напрасно: Мод в этой части дома почти не бывала, а если даже и увидела бы, что часы больше не ходят, решила бы, что они остановились давным-давно. Вникать в такие мелочи было не в характере нашей тети.

Джейн на этот счет не высказывалась. Она вообще ничего не говорила, если ее не спрашивали, да и на вопросы не всегда отвечала.

Мартин открыл футляр и стал бормотать «вот черт». Даже Хелен одергивала его, когда он ругался, что частенько случалось с ним после отъезда отца во Францию. Был, к слову сказать, 1915 год, и отец служил лейтенантом в полку Артистс Райфлс, которому предстояло принять участие в самых жестоких сражениях Великой войны. Я в это время рассматривал занятную паутину в углу, но вернулся к остальным, надеясь, как видно, что Мартин и Хелен крупно поссорятся.

Часы эти были настоящим страшилищем. Их циферблат со всеми его стрелками, цифрами и символами походил на сердитый, нахмуренный лик – Мартин, чтобы лучше его видеть, подтащил к часам табурет. Из открытого футляра тянуло холодом и сыростью, как из пещеры. В этот самый момент часы пробили девять вечера, и Джейн широко зевнула. Мартин свирепо посмотрел им «в лицо», взъерошил себе волосы и соскочил на пол.

– Вот черт, – повторил он. – Загляни в футляр, Рупс, – что ты там видишь?

Я послушно заглянул, а Мартин схватил меня и попытался запихнуть внутрь. Он всегда норовил припечатать меня к стенке или столкнуть с лестницы, полагая, что это смешно, а я не особенно обижался: скучали мы в этом доме до одури.

– Оставь его, Мартин, – не слишком строго велела Фиона. Мы с ним стали бороться и раскачали часы. Он был сильнее, но я занял более выгодную позицию, заклинив собой футляр. Может быть, все вышло бы иначе, будь победа на его стороне, но он отпустил меня, видя, что шутка не удалась. Я раскраснелся и тяжело дышал, воротничок у меня съехал на сторону.

– Нет, ты правда посмотри, – сказал Мартин. – Там нет ни механизма, ни маятника – как они, по-твоему, ходят?

Эта тайна никого не заинтриговала. Джейн ковыряла обои, Фиона закатила глаза, подразумевая «уж эти мальчишки».

– Ладно, – сказал Мартин, – сам залезу.

Он твердо вознамерился выжать из этих пустых часов хоть что-то забавное: думаю, он, как старший, считал своим долгом развлекать нас. Вряд ли он мог поместиться там – плечи у него уже и тогда были довольно широкие. Помню, как озадаченно он нахмурился, не сумев нащупать заднюю стенку, как засунул в футляр голову. Прямо фокус какой-то, ящик Гудини.

Медлил он не больше секунды: ступил туда одной ногой, потом двумя – и пропал. Фиона, раздраженная непонятным фокусом, сунулась в часы вслед за Мартином. Семилетняя, маленькая ростом, она легко поместилась там и тоже исчезла.

– Джейн, – позвал я. Ей тогда было никак не больше пяти – сейчас мне трудно в это поверить. – Джейн.

– А где Фи? – спросила она, подбежав ко мне и Хелен. Для нее это была длинная речь. В этот миг из часов вывалились Мартин с Фионой – он как сумасшедший, она в блаженном забытьи. Первым делом, еще до их необычной одежды, я заметил, что они загорели, окрепли и пахнут свежей травой, а волосы у них отросли на дюйм.

Время в Филлори идет не так, как у нас. Они там провели целый месяц. Об этом их первом приключении Кристофер Пловер позднее написал книгу «Мир в футляре часов», а для нас, пятерых детей Четуин, это стало началом и одновременно концом всего».