Лев Гроссман - Земля волшебника

– Но зачем? – схватился за голову Элиот. – Зачем ему это надо? И где он был все это время, если он жив? И как он может быть злым? Злой близнец Эмбера – это, знаете, даже для Филлори немного банально.

Солнце энергично лилось в окна-эркеры. Квентина, давно не выходившего на улицу, донимала клаустрофобия, и ночью он, несмотря на усталость, спал плохо. Тяжело думать, что Элис, отделенная от него лишь узенькой полоской реальности, продолжает пылать своим голубым огнем. Спит ли она когда-нибудь? Вряд ли.

– А Черный Шпиль этот? – Элиот заводился все больше. – Он же всю структуру подрывает! Джейн послала нас искать ключ, и мы его, похоже, нашли: это Амбер. Иначе никак. – Элиот, истощив кофеин, рухнул в виниловое кресло. – Пошлю сообщение Дженет. Ей нужно об этом знать.

– Ты можешь послать сообщение в Филлори?

– Дело, конечно, непростое, дороговатая телеграммка получится. Ладно, пусть его покоится с миром, поговорим о другом. Ты узнал что-нибудь насчет своей мертвой подружки?

– Она не мертвая.

– Неверный ответ! – Элиот нажал воображаемую кнопку на подлокотнике. – Правильный звучит так: «Она не моя подружка, она безумный яростный демон». Может, тебе следует разобрать этот свой мир на части. Отменить все, сократить потери.

– Как это? Вместе с Элис?

– Ну, она-то, думаю, выживет, их ведь ничем не проймешь. Вернется назад, откуда пришла, и все тут.

– Но теперь она здесь, Элиот. Верней, там. Если я не смогу превратить ее в человека сейчас, другого шанса не будет.

– Квентин…

– Я тридцать лет Квентин. – Теперь уже он завелся. – Это моя работа, понятно? Ты спасаешь Филлори, а я Элис.

– Ты хоть посмотри на меня. – Элиот подался вперед. – Я не спорю: другого шанса не будет, но его нет и сейчас. Это не Элис. Элис погибла семь лет назад, и ее уже не вернуть.

– Я спускался в Нижний Мир. Там ее не было.

– Ты просто ее не видел. Мы уже обсуждали это, и твоя помощь очень бы мне пригодилась. Ты нужен Филлори. Ненавижу пошлятину, но нельзя же ради одной Элис жертвовать тысячами людей, не говоря уж о славных зверюшках.

– Знаю. – Квентину не терпелось подняться наверх – здесь он попусту терял время. – Все я знаю, но попытаться должен. Дай мне еще пару дней.

– Что ты планируешь делать? – спросила Плам.

– Откуда мне знать. Побегаю еще маленько, позаклинаю. Метод научного тыка.

Плам задумчиво прикусила губу.

– Не мое дело, конечно, но ты, по-моему, в тупике.

– Точно. В нем.

– Судя по твоим рассказам, ты всячески избегаешь конфронтации с ней.

– Избегаю, да. А что делать?

– Хочешь совет? С женской точки зрения?

– Хочу, – встрял Элиот. – Давай уже, не томи.

– Не бегай от нее. Сойдись лицом к лицу и посмотри, что будет.

– Я уже пробовал. Не получилось.

– Пробовал, обставившись десятком щитов. Это ее, похоже, еще больше взбесило, хотя больше вроде бы некуда. Знаешь, когда люди злятся сильнее всего? Когда пытаются сказать что-то, а их не слышат. Она орет все громче, но ты все равно не слышишь, только пугаешься.

– Испугаешься тут.

– Она хочет встретиться с тобой, Квентин. Просто поговори с ней, и все. Как с человеком.

– На самоубийство толкаешь.

– Нет, просто рекомендую завязать отношения.

– Легко тебе говорить.

– Да? А почему она до сих пор тебя не убила?

В комнате повисла тяжелая тишина. Права Плам, вот в чем беда. Элис не случайно здесь оказалась, и с новым миром он тоже не случайно потерпел неудачу. Сначала со старым разберись, а потом уж берись за новое. Заплати старые долги и упокой старых призраков.

Элис на его месте сделала бы именно это – вот почему Плам права.

– Я все-таки думаю, что надо все отменить. – Элиота явно разочаровал столь нехитрый выход. – И начать заново.

– Мне кажется, заново начинать поздновато, – не уступила Плам.

Квентин снова пришел в мастерскую, открыл красную дверь. Зазеркальный дом становился ему ненавистен. Мертворожденный плод, стерильная фотокопия вместо задуманной свежести и новизны. Что-то пошло не так, и причина, похоже, все-таки в нем самом. Он думал, что готов к сотворению мира, а оказалось, что нет. Вот оно, доказательство, у него перед носом.

Присев на верстак, он перебирал свои записи, размышлял над словами Плам и ждал какого-нибудь сигнала. Просто войти туда и посмотреть ей в глаза? Может быть.

Вот она, прямо на пороге. Смотрит так, будто знает, о чем он думает.

– Да, Элис, – сказал он. – Надо нам поговорить наконец.

Она парила в дверях, видя его насквозь.

Но если уж говорить, то в реальном мире, а не в скопированном. Надо перевести ее сюда, на свою территорию. Риск, конечно, громадный – ниффин в нижнем Манхэттене. Если Квентин утратит над ним контроль, будет второе 11 сентября… но отговорка, как известно, всегда найдется.

– Иди сюда, – позвал он. А она вообще может? – Иди, и покончим с этим.

Легкая улыбка, ничего более. Перейти самостоятельно Элис не могла или не хотела – значит, придется ей как-то помочь.

Начал он со стирания, с изгонения, с антимагических атак, одна сильнее другой, но мир-копия на это не реагировал – стоял себе как стоял.

Тогда Квентин взял свой красивый жезл черного дерева и стал колошматить им по кирпичной колонне. Жезл сломался с пятой попытки, но зазеркалью и тут ничего не сделалось.

Элис смотрела шоу с большим интересом. М-да, одной грубой силой, видно, не обойдешься.

Остановившись в шести дюймах от двери, Квентин закрыл глаза и приказал новому миру исчезнуть. Вообразил, как тот распадается, как его холодная субстанция растворяется без следа. Тебя не должно здесь быть. Сгинь.

– Истлевай, огарок [23]. – Квентин открыл глаза и легонько дунул.

Произошло все не сразу. Сначала, должно быть, пропала занесенная песком улица с льющими дождь фонарями, потом сложились, как меха гармошки, нижние этажи. Квентин попятился прочь от двери, Элис оглянулась через плечо – недоверчиво, если ниффину доступны такие эмоции. Комната позади нее тоже схлопнулась, и Элис вышвырнуло в реальность.

Теперь она смотрела на Квентина с новой серьезностью: игры кончились.

– Ребята! – крикнул он, подойдя к лестнице. – Плам!

Зови, зови свою деточку, говорила улыбка Элис.

– Это не то, что ты думаешь.

Стол, задетый ее пальцами, загорелся. Квентин потихоньку отступал вниз, не сводя с Элис глаз, как с дикого зверя.

– Плам! Элиот! Элис здесь. Я разрушил свой мир, и она перешла в наш.

– Что? – Плам в теплой кофте, взлохмаченная – вздремнула, наверно, – приоткрыла свою дверь и увидела наверху Элис. – По-твоему, это хорошая мысль?

– Очень возможно. Элиот! – Кто здесь верховный король, в конце-то концов?

Квентин, как ни странно, совсем не боялся. Обычно в моменты кризиса его сковывал паралич из опасения сделать неправильный выбор – их так много, неправильных вариантов, – но на этот раз он ясно видел сквозную линию. Правильный выбор только один; он, возможно, фатален, но лучше уж умереть, чем жить, поступая неправильно или не делая вообще ничего.