Cadillac

I got down on my hands and knees and leaned over. “I said you know what h—”

I suddenly had an image of the wolf dressed up as Gramma telling Red Riding Hood, All the better to hear you with, my dear... come a little closer. I recoiled, and just in time. The revolver went off four times. The shots were loud where I was; they must have been deafening in the car. Four black eyes opened in the roof of Dolan's Cadillac, and I felt something split the air an inch from my forehead.

Я встал на четвереньки и наклонился над крышей автомобиля.

- Я сказал, ты догадываешься, что сейчас...

Внезапно в моем воображении промелькнул образ волка, одетого в костюм бабушки и говорящего Красной Шапочке: «Это чтобы лучше видеть тебя, милая.., подойди немного поближе...» Я откинулся назад как раз вовремя. Револьвер выстрелил четыре раза. Звуки выстрелов были громкими даже снаружи, где я находился. А внутри машины они наверняка звучали оглушительно. Четыре черных глаза открылись на крыше «кадиллака» Додана, и я почувствовал, как что-то пронеслось в дюйме от моего лба.

“Did I get you, cocksucker?” Dolan asked.

“No,” I said.

Ну что, я прикончил тебя, ублюдок? - спросил Долан.

- Нет.The screamer had become the weeper. He was in the front seat. I saw his hands, as pale as the hands of a drowned man, slapping weakly at the windshield, and the slumped body next to him. Jimmy had to get him out, he was bleeding, the pain was bad, the pain was turrible, the pain was more than he could take, for the luvva Jaysus he was sorry, heartily sorry for his sins, but this was more than

-

Вопли перешли в стоны. Раненый сидел на переднем сиденье. Я видел его руки, бледные, как у утопленника, слабыми движениями царапающие ветровое стекло, и скорчившееся рядом неподвижное тело водителя. Джимми должен спасти его, он истекает кровью, ему больно, боль такая ужасная, он не может выдержать ее, пусть всемилостивый Господь простит ему все грехи, но даже это...

There was another pair of loud reports. The man in the front seat stopped screaming. The hands dropped away from the windshield.

“There,” Dolan said in a voice that was almost reflective. “He ain't hurting any more and we can hear what we say to each other.”

Послышались еще два громких выстрела, и стоны прекратились. Руки отвалились от ветрового стекла.

- Ну вот, - произнес Долан голосом, который был почти задумчивым. - Больше у него ничего не болит, и мы можем спокойно разговаривать.

I said nothing. I felt suddenly dazed and unreal. He had killed a man just now. Killed him. The feeling that I had underestimated him in spite of all my precautions and was lucky to be alive recurred.

Я промолчал. Внезапно у меня закружилась голова, и я почувствовал себя в каком-то другом мире. Он только что убил человека. Убил. Ко мне вернулось ощущение, что я недооценил его. Несмотря на все предпринятые мной меры предосторожности, мне повезло, что я остался жив.

“I want to make you a proposal,” Dolan said.

I continued to hold my peace

“My friend?”

—and to hold it some more.

- Я хочу сделать тебе предложение, - сказал Долан.

Я молчал...

- Эй, приятель?

...

И продолжал молчать.

“Hey! You!” His voice trembled minutely. “If you're still up there, talk to me! What can that hurt?”

“I'm here,” I said. “I was just thinking you fired six times. I was thinking you may wish you'd saved one for yourself before long. But maybe there's eight in the clip, or you have reloads.”

Now it was his turn to fall silent. Then:

“What are you planning?”

- Эй, ты! - Его голос начал дрожать. - Если ты все еще там, говори со мной! Неужели это так трудно?

- Я здесь, - ответил я. - Мне только что пришла в голову мысль, что ты выстрелил шесть раз. Я думал, что ты сбережешь одну пулю для себя - скоро она понадобится тебе. Впрочем, в магазине может быть восемь патронов или у тебя есть запасная обойма. Теперь замолчал он. Затем послышалось: - Что ты хочешь со мной сделать?

“I think you've already guessed,” I said. “I have spent the last thirty-six hours digging the world's longest grave, and now I'm going to bury you in your fucking Cadillac.”

The fear in his voice was still reined in. I wanted that rein to snap.

- Думаю, ты уже догадался, - сказал я. - Я потратил тридцать шесть часов на то, чтобы вырыть самую длинную в мире могилу, и теперь я собираюсь похоронить тебя в этом проклятом «кадиллаке».

Он все еще держал под контролем страх, казалось, вот-вот зазвучащий в его голосе. Мне хотелось, чтобы контроль был снят.

“You want to hear my proposition first?”

“I'll listen. In a few seconds. First I have to get something.”

I walked back to the van and got my shovel.

- Так ты хочешь выслушать сначала мое предложение?

- Выслушаю. Через несколько секунд. Сейчас мне нужно кое-что принести.

Я вернулся к фургону и захватил лопату.

When I got back he was saying “Robinson? Robinson? Robinson?” like a man speaking into a dead phone.

“I'm here,” I said. “You talk. I'll listen. And when you're finished I may make a counter-proposal.”

Когда я подошел к траншее, он повторял: «Робинсон? Робинсон?» - словно человек, говорящий в молчащий телефон.

- Я здесь, - сказал я. - Давай говори. Я выслушаю тебя. А когда кончишь, у меня может возникнуть встречное предложение.

When he spoke, he sounded more cheerful. If I was talking counterproposals, I was talking deal. And if I was talking deal, he was already halfway to being out.

“I'm offering you a million dollars to let me out of here. But, just as important—”

Когда он заговорил, голос его стал более оживленным. Если я упомянул о встречном предложении, значит, речь идет о компромиссе. А если я заговорил о компромиссе, то он, считай, уже наполовину выбрался из могилы.

- Я предлагаю тебе миллион долларов за то, чтобы ты вытащил меня отсюда. Но не менее важно...

I tossed a shovelful of gritty till down on the rear deck of the Cadillac. Pebbles bounced and rattled off the small rear window. Dirt sifted into the line of the trunk-lid.

“What are you doing?” His voice was sharp with alarm.

“Idle hands do the devil's work,” I said. “I thought I'd keep mine busy while I listened.”

Я швырнул на крышу багажника полную лопату песка с гравием. Камни застучали по заднему окну. Песок посыпался в щель на крышке багажника.

- Что ты делаешь? - В его голосе звучала тревога.

- Лень - мать всех пороков, - заметил я. - Вот и решил заниматься делом, пока слушаю.

I dug into the dirt again and threw in another shovelful.

Now Dolan spoke faster, his voice more urgent.

“A million dollars and my personal guarantee that no one will ever touch you... not me, not my men, not anyone else's men.”

Я захватил еще лопату песка и высыпал его на багажник. Теперь Долан говорил быстрее, и голос звучал более настойчиво:

- Миллион долларов и моя личная гарантия, что никто тебя и пальцем не тронет... Ни я, ни мои люди - никто.

My hands didn't hurt any more. It was amazing. I shoveled steadily, and in no more than five minutes, the Cadillac's rear deck was drifted deep in dirt. Putting it in, even by hand, was certainly easier than taking it out.

Руки у меня перестали болеть. Просто поразительно, хотя я непрерывно работал лопатой. Прошло не больше пяти минут, и задняя часть «кадиллака» была засыпана вровень с дорогой. Засыпать яму, даже работая вручную, куда легче, чем рыть ее.

I paused, leaning on the shovel for a moment.

“Keep talking.”

Я сделал передышку и оперся на лопату. - Продолжай, чего замолчал?

“Look, this is crazy,” he said, and now I could hear bright splinters of panic in his voice. “I mean it's just crazy.”

“You got that right,” I said, and shoveled in more dirt.

- Слушай, это безумие, - сказал он, и теперь я услышал в его голосе панические нотки. - Я хочу сказать, ты сошел с ума.

- В этом ты совершенно прав, - согласился я и принялся ритмично работать лопатой.

He held on longer than I thought any man could, talking, reasoning, cajoling—yet becoming more and more disjointed as the sand and dirt piled up over the rear window, repeating himself, backtracking, beginning to stutter. At one point the passenger door opened as far as it could and banged into the sidewall of the excavation. I saw a hand with black hair on the knuckles and a big ruby ring on the second finger. I sent down a quick four shovelfuls of loose earth into the opening. He screamed curses and yanked the door shut again.

Он продержался дольше, чем мог, по моему мнению, продержаться любой другой, - уговаривал, умолял, просил, взывал к разуму. И все-таки его речь становилась все более беспорядочной и бессвязной, по мере того как новые порции грунта сыпались на крышу «кадиллака». Один раз открылась задняя дверца и уперлась в земляную стену траншеи. Я увидел, как показалась волосатая кисть с большим перстнем-рубином на безымянном пальце. И тут же высыпал туда четыре полные лопаты грунта. Послышались ругательства, и дверца захлопнулась.