Адам Нэвилл - Ритуал. Часть 1

Он еще не отошел от глубокой амнезии, из которой его выдернули, поэтому первой мыслью было лежать неподвижно и ждать, когда крики смолкнут. Только эти истерические, безумные крики не прекращались. Ужасные крики до смерти напуганного человека наполнили весь воздух каким-то бурлением, в котором не могла родиться ясная и способная быть услышанной мысль.

Очнувшись в холодной тьме, Люк понял, с ужасом и внезапным облегчением одновременно, что шум доносится из соседней палатки. Это кричал Дом.

Провисшая ткань потолка колыхалась из-за суматохи в соседней палатке, откуда доносились крики. Ему показалось, что кого-то с силой выдернули из спальника под хруст рвущейся в клочья материи и треск ломающихся кустов.

Люк быстро сел и нащупал замок молнии на своем спальном мешке. Пошарил в темноте, пытаясь найти фонарик, но безрезультатно. К тому моменту, как он, забыв про фонарик, пытался нащупать дрожащими пальцами в переднем кармане промокших брюк швейцарский нож, рядом с ним уже сидел Фил.

— Что это? Что это? Что это? — в шоке повторял Фил, но по тону его голоса чувствовалось, будто он ждал чего-то подобного и теперь лишь хочет узнать подробности.

А потом их движения и слова стихли, ровно, как и вопли Дома. Все замерло в молчании от внезапного рева боли, изданного Хатчем. В этом коротком крике было столько страдания, что услышавших его затошнило. За ним последовал какой-то детский всхлип, и все смолкло.

Что-то крупное с шумом прокладывало себе путь сквозь деревья, прочь от их лагеря. Устремлялось в лес, отбрасывая в стороны и ломая в щепки все древесные преграды. Прежняя тишина возвращалась, нарушаемая лишь тихим стуком дождя по листьям и ткани наполовину рухнувших палаток. Потом в этот вакуум прорвались крики каких-то странных птиц и животных, словно эти существа тоже были напуганы шумом в лагере, и нервно взывали из темноты к выжившим, погребенным под развалинами.

Фил щелкнул фонариком. Из его рюкзака свисали цветные кишки одежды. Две сырых водонепроницаемых куртки валялись у провисшего входа в палатку. На полу не было ни дюйма свободного от барахла Фила места. В этом беспорядке Люк увидел свой фонарик и схватил его.

Из соседней палатки доносилось учащенное дыхание Дома. Как будто он задыхался или страдал от какого-то припадка.

Люк выбрался из спального мешка. Наступил на холодные непромокаемые брюки, все еще сырые от вчерашнего дождя. Содрогнулся, коснувшись голыми частями тела липкого пола и влажной ткани палатки. Согнувшись пополам, стал пробираться к выходу, ища глазами ботинки. Они были все еще мокрые внутри. Он отбросил их. У него за спиной возился со своей одеждой Фил.

Выставив вперед нож, Люк вынырнул из палатки. Потерял равновесие, чертыхнулся, потом, выпрямившись, встал на ноги. Ночной воздух жег щеки. Его потрясенный рассудок улавливал стук тысяч капель в темноте. Сквозь небольшие отверстия в пологе леса небо зияло чернотой, тут же поглотившей слабый лучик его фонаря. Он не мог сдвинуть свое тело из-под навеса палатки.

Когда белый свет его фонарика опустился на землю, он нашел вторую палатку.

Что-то до ужаса неправильное было в ней.

Люк тяжело дышал, стараясь не всхлипывать. Палатка полностью обрушилась, превратившись в какое-то месиво из нейлона и веревок. С одной стороны зияла большая дыра, в которой виднелась рваная белая сетка внутреннего отсека, совершенно неуместно смотревшаяся на фоне сырой черной земли. Вокруг рваных краев отверстия на внешней оболочке палатки поблескивали брызги, сгустки и даже лужицы какой-то жидкости. Луч слабого белого света из зажатого в дрожащей руке фонарика метался по пятнам на изодранном нейлоне. Они были ярко красного цвета: насыщенная кислородом кровь.

В голове Люка царил полный хаос. В ней метались какие-то обрывки мыслей и идей. Ему нужно определиться и сосредоточиться. Он не мог сдвинуться с места. Просто стоял в одном нижнем белье и дрожал от холода, эмоций, от внезапного выброса в кровь адреналина.

Где-то внутри дырявой тряпки, некогда бывшей двухместной палаткой, лежал, задыхаясь, Дом. Люк даже не хотел заглядывать под сырой желто-зеленый нейлон. Оттяжки лежали свободно, как будто ткань палатки была парусом, рухнувшим на палубу яхты ночью в каком-то черном безбожном море, заточив под собой члена команды. Складные стекловолоконные дуги каркаса были раскурочены в нескольких местах и торчали из скомканной ткани. Палатка сейчас напоминала большой воздушный змей, разбившийся о землю. В этой смятой массе было что-то мучительное и кровавое. Что-то, от чего Люк хотел бежать без оглядки.

Он развернулся на месте и посветил фонариком на неровный, напирающий периметр поляны. Мшистая кора, почерневшие ветви деревьев, темные мокрые листья, тени между ними. Все внутри у него съежилось при мысли о том, что Фил увидел на кладбище. Он ожидал увидеть внезапно ожившие ветви деревьев и перевел взгляд на какую-то жуткую фигуру, обретающую форму. Но ничто не двигалось.

Он шумно сглотнул, зажмурив глаза. — Дом! Дом! — внезапно позвал он, наклонившись к развалинам палатки. Снова посветил фонариком. — Ты ранен, дружище? — Его голос словно умер, прежде чем пара слов слетела изо рта. Грудь задрожала, словно при плаче или вдохе ледяного воздуха.

Надо держаться вместе.

— Где Хатч? — откуда-то снизу, рядом с босыми ногами Люка, раздался голос Фила. Он неуклюже вылез на четвереньках под полог палатки. Лучи их фонариков пересеклись, и Фил постарался отвести свой в сторону, зондируя кучу рядом с ними.

Люк вышел из-под полога палатки в одном нижнем белье. Наступив бледными босыми ногами на холодную землю, он почувствовал, как у него перехватило дыхание. Дезориентированный, он наступил на колышек палатки, споткнулся об одну из немногих натянутых оттяжек и боком свалился в деревья. Внезапный удар лицом о мокрую зелень и укол маленькой ветки, сломавшейся под его весом, заставили его восстановить равновесие, подняться на ноги и сориентироваться. Сонливость как рукой сняло, и на смену ей тут же пришли холод и дрожь.

— Домжа! — позвал Люк, прибегнув к прозвищу, которым пользовался в лучшие времена. Это вызвало реакцию. Из-под спущенной желто-зеленой палатки показались нащупывающие выход пальцы.

— Тише. Тише, — сказал Люк, но отступил назад, когда из палатки вылез на четвереньках Дом. На нем была фиолетовая толстовка, шорты и толстые серые носки. За ним сквозь дыру выскользнул зацепившийся за ногу спальный мешок. Он отшвырнул его в сторону и попытался подняться на ноги. Его нога с грязной повязкой на колене беспомощно подгибалась. Его покрытое грязными разводами лицо выглядело, как будто он только что вылез из угольной шахты. Он вздрогнул от света лучей двух фонариков. Его глаза были красными и дикими.