Дин Кунц - До рая подать рукой

Уходя из библиотеки, она больше не стеснялась своей слишком короткой, слишком обтягивающей юбки. Если бы она не отменила собеседование, то пошла бы на него с гордо поднятой головой.

За прошедшие пару часов с ней произошли фундаментальные изменения. Микки это чувствовала, но еще не могла сформулировать, что именно в ней изменилось.

Размышляя о биоэтике, она добралась до «Камаро», не помня, как пересекала стоянку, словно в одно мгновение телепортировалась из библиотеки в кабину автомобиля.

Повернув ключ зажигания, не включила радио. Она всегда ездила под музыку. Тишина ее нервировала, музыка отвлекала. Но сегодня отвлекаться как раз и не хотелось.

Реальный мир всегда бил виртуальный…

Биоэтики представляли собой опасность, потому что разрабатывали свои правила не для реального мира, а для виртуальной реальности, в которой у человеческих существ не было сердца, способности любить, где никто не сомневался в бессмысленности жизни, как не сомневались в этом сами биоэтики, где все верили, что человек – всего лишь мясо.

Домой она ехала по автострадам, забитым, словно артерии стареющего борца сумо. Обычно пробки ее ужасно злили. Но не сегодня.

Мэддок и его коллеги-биоэтики перестали быть просто опасными и превратились в кровавых тиранов, когда обрели достаточно сил, чтобы попытаться перестроить мир в соответствии со своей абстрактной моделью, которая находилась в противоречии с человеческой природой и отличалась от действительности, как небо от земли.

Встали, поехали. Встали. Поехали.

Она где-то прочитала, что в семидесятых и восьмидесятых годах Калифорния на восемь лет прекратила строительство новых автострад. Тогдашний губернатор не сомневался, что к 1995 году личные автомобили не будут столь широко использоваться, уступив место общественному транспорту. Альтернативные технологии. Чудеса.

За все годы, которые ей приходилось торчать в пробках, тратя по два часа там, где сама езда занимала тридцать минут, она ни разу не связывала идиотскую публичную политику с конкретной пробкой, в которую попала. И внезапно осознала, что по собственному выбору жила только текущим моментом, сегодняшним днем, в коконе, который отделял ее от прошлого и будущего, от причины и следствия.

Встали, поехали. Встали, поехали.

Как много бензина и дизельного топлива сжигалось в таких вот пробках, сколь сильно увеличивалось загрязнение окружающей среды из-за моратория на строительство автострад? И тем не менее нынешний губернатор объявил свой мораторий на строительство дорог.

Если Лайлани умрет, как сама она сможет жить дальше? Разве что приняв философию Мэддока и иже с ним, что все мы – мясо. Пусть и по-своему, но она жила с этой пустой верой много лет… и куда это ее привело?

Одна новая мысль вела к другой. Встали, поехали. Встали, поехали.

Микки чувствовала, что просыпается. Только проспала она не ночь, а двадцать восемь лет.

Как только Дженева открыла бутылку с экстрактом, запах ванили распространился по жаркому, влажному воздуху ее кухни со скоростью джинна, выскакивающего из тюрьмы-лампы, проникая в самые дальние уголки.

– М-м-м-м. Лучший запах в мире, ты согласна?

Раскладывая кубики льда по высоким стаканам, Лайлани набрала полную грудь воздуха.

– Потрясающий. К сожалению, он напоминает мне о ванне Синсемиллы.

– Святой Боже! Твоя мать купается в ванили?

Пока Дженева наливала ванильный экстракт на кубики льда и закрывала бутылку, девочка знакомила свою хозяйку с теорией Синсемиллы, касающейся вывода токсинов в горячей ванне путем обратного проникновения. Знакомство продолжалось и когда Лайлани переносила стаканы на обеденный стол, а Дженева доставала из холодильника две банки коки.

– Все равно что ходить с колокольчиком. – Дженева протянула девочке банку коки.

– Миссис Ди, я потеряла вашу мысль. Боюсь, я привыкла к тому, что в разговоре одна фраза должна являться логическим продолжением предыдущей.

– Как грустно, дорогая. Я хотела сказать, что ты всегда знаешь, когда приближается твоя мать. Потому что ее появление предваряют чудесные ароматы.

– Не такие уж они и чудесные, если она принимает ванну с чесноком, концентрированным капустным соком и экстрактом двурядки сенной.

Они сели за стол и пригубили ванильную коку.

– Это фантастика! – воскликнула Лайлани.

– Я не могу поверить, что ты никогда не пробовала этот коктейль.

– Видите ли, в нашем холодильнике кола – редкий гость. Синсемилла говорит, что кофеин останавливает развитие естественных телепатических способностей.

– Тогда ты, должно быть, уже читаешь мысли.

– Легко. Вот сейчас вы пытаетесь вспомнить имена всех солистов группы «Дитя судьбы», и на ум приходит только четверо.

– Вот и не так, дорогая. Я думаю, что к ванильной коке идеально бы подошло большое кремовое пирожное.

– Мне нравится ход ваших мыслей, миссис Ди, даже если ваш мозг слишком сложен, чтобы считывать с него информацию.

– Лайлани, ты хотела бы съесть большое кремовое пирожное?

– Да, благодарю.

– Я бы тоже. Очень хотела. К сожалению, у нас их нет. Но с ванильной кокой хорошо бы пошли и хрустящие булочки с корицей. Как насчет хрустящих булочек с корицей?

– Вы меня уговорили.

– Боюсь, их тоже нет. – Дженева, глубоко задумавшись, маленькими глотками пила коку. – А как насчет того, чтобы добавить к ванильной коке шоколадно-миндальные пирожные?

– Что-то мне не хочется высказывать свое мнение, миссис Ди.

– Правда? А почему, дорогая?

– Потому что особого смысла в этом нет.

– Это плохо. Не хочу хвалиться, но мои шоколадно-миндальные пирожные очень вкусные.

– А они у вас есть?

– Шесть десятков.

– Более чем достаточно, благодарю.

Дженева поставила на стол тарелку с пирожными.

Лайлани попробовала.

– Феноменально. И они отлично сочетаются с ванильной кокой. Только это не миндаль. Пекан.

– Да, я знаю. Я не очень люблю миндаль, поэтому, когда пеку шоколадно-миндальные пирожные, заменяю его пеканом.

– Мне ужасно хочется задать вам один вопрос, миссис Ди, но боюсь, вы подумаете, что я не проявляю к вам должного уважения.

Глаза Дженевы округлились.

– Такого просто не может произойти. Ты же абсолютный, не вызывающий ни малейших сомнений… – Дженева нахмурилась. – Как ты там себя называла?

– Абсолютный, не вызывающий ни малейших сомнений, отличный юный мутант.

– Раз ты так говоришь, дорогая.

– Я вас очень люблю, миссис Ди, но все равно не могу не спросить: вы пытаетесь держаться в образе очаровательной ку-ку или это выходит само собой?

Дженева просияла.

– Я – очаровательная ку-ку?

– По моему разумению, да.