Виталий Абоян - Мёртвая жизнь [litres]

Лившиц, поникший и опечаленный, сидел в кресле пилота, опустив голову на сцепленные перед собой в замок руки. Ему было все равно, он сдался. Он не противился открытым шторам, не возражал больше ничему. Что-то сломалось внутри этого упорного и настойчивого человека. После того как его нашли в беспамятстве у ангара, он стал совершенно другим. Его словно бы подменили, будто жизнь для него утратила всякий смысл. Не его собственная жизнь, а жизнь вообще.

Грац прилагал такие усилия для производства бесполезных звуков, что лицо его посерело, даже приобрело нездоровый фиолетовый оттенок.

– Бросьте вы это, – простонал Лившиц, не поднимая головы. – Все равно он не ответит.

Ничего не понимая, Захар подошел к обзорному окну, всматриваясь по направлению взгляда Граца. Герти заняла излюбленное место у консоли пульта ручного управления.

Спустя полминуты безрезультатного рассматривания абсолютной черноты Захар понял, что взгляд Граца ни на чем, собственно, не сфокусирован. Обычные рефлексы – посмотреть в окно.

– А что случилось-то? – спросил Захар, улучив секунду тишины, когда Грац переводил дыхание.

– Вон, – Лившиц поднял голову и, не разнимая рук, ткнул ими в сторону экрана радара.

На фоне невнятного марева эфира отчетливо выделялась маленькая яркая точка, медленно движущаяся в сторону того марева.

– Это что, ИК? – спросил Захар.

Внеземелец кивнул и снова уронил голову на руки.

– «Аквариус». Фриц рванул туда. К братьям по разуму, – донесся его приглушенный голос.

– Ага, – зачем-то произнес Захар и сел в свободное кресло.

Нет, он решительно ничего не понимал. Пусть Клюгштайн шпионит в пользу этих, из каменного корабля, но с какой целью он туда полез? За указаниями?

Кибертехник тихонько захохотал, представляя процесс передачи универсального носителя из покрытых слизью зеленых щупальцев пришельцев в… в обрубок Клюгштайна. Запись, естественно, сделана в универсальных математических кодах.

– Ты чего? – спросила Герти.

– Ничего, – сказал Захар, продолжая улыбаться. – Так, мысли разные.

– Грац, да перестаньте же вы орать, наконец, – взмолился Лившиц. – Сил же больше никаких нет. Он все равно вас не слушает. Если вообще слышит – связь можно отключить.

Захар понял, чем был занят Грац, – доктор призывал биолога вернуться. «Немедленно возвращайтесь!» – вот что он кричал.

– Р-р-распустились, – пророкотал Грац и, тяжело вздохнув, сел.

В целом он, конечно, прав, Захар был с ним согласен. Никакой дисциплины на корабле. А какая тут может быть дисциплина – корабль смертников, делающих вид, что они на курорте или в виртуальности с инопланетными кораблями развлекаются. Сколько они здесь – пять дней, шесть? Захар понял, что потерял счет времени. Им всем все равно. Пребывание землян в этой космической чаще только началось, ресурса «Зодиаку» хватит еще на несколько месяцев вполне комфортного существования, а что с экипажем? Разброд и шатания. Каждый сам по себе, нет целей, нет повода жить дальше. Все хотят жить, но никто не знает – зачем.

У корабля ресурс большой. У людей маленький.

– Его нужно остановить, – сказал Захар. – Он же не в себе. Я был у него в лаборатории полдня назад. Он что-то бормотал о бактериях. Странности в них какие-то искал.

– Нужно! – крикнул Грац. Он был взбешен, крупная капля пота медленно катилась по его лбу, на скулах играли желваки. Он смотрел куда-то в сторону. Руки доктора были сжаты в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев побелели. – У капсулы автономная система движения, а централизованное управление он отключил. Никаких сигналов. Не знаю – может, киберблок с мясом выдрал.

– Но у нас есть другие корабли. Мы можем догнать его и вернуть. Если понадобится – силой.

– Вам всё силой делать, – сказал Лившиц. – Еще вы любите большинством голосов решать. Надо сук под собой рубить – надо. А что за сук, где он – никто не знает.

– Да ну вас к черту! – махнул рукой Грац и направился к выходу. – Орешкин, вы вызывались – вот и летите.

– И полечу! – ответил Захар.

Почему-то появилось острое желание дать кому-нибудь в морду. Из более или менее подходящих кандидатур в рубке оставался один Лившиц, но при взгляде на потрепанного внеземельца разрушительный порыв прошел.

В невесомости скафандр не давил и не тянул вниз, но надевать его там было одно мучение. Рукава постоянно выворачивались и норовили хлопнуть по лбу жесткими манжетами, ноги то и дело промахивались мимо положенных им отверстий, разная, еще не прикрепленная мелочь бабочками порхала вокруг.

– Я полечу с тобой, – решительно заявила Гертруда, помогая нацепить громоздкий космический костюм.

– Нет. Оставайся здесь.

– Но…

– Мне там ничего не угрожает, – не веря собственным словам, сказал Захар.

– Я боюсь здесь. Одна.

Захар посмотрел ей в глаза. Она действительно боялась. И за него, и за себя. Ей было страшно. Как и всем. Только пафос и необходимость ломать друг перед другом комедию под названием «коллектив – это все» заставляли делать вид, что они просто исследуют космос. Как бы не так! Всем было страшно до колик в животе. Только анус покрепче сжимали, перед тем как на люди выйти, чтоб не обделаться.

– Лившиц с Грацем здесь. Иди в рубку. Они все равно там будут околачиваться, пока я не вернусь. Во всяком случае, Лившиц – точно не уйдет.

– Ты его хорошо знаешь? – спросила Гертруда, а Захар открыл было рот, чтобы спросить, откуда его знает она, но не стал.

– Не знаю. Но он вроде бы парень надежный. Хоть и взбалмошный.

Захар провел рукой по магнитному замку скафандра, герметично запечатав его. Осталось только закрыть шлем.

– Иди. И следите за мной – я не буду выключать централизованный контроль, – усмехнулся Захар и поцеловал ее.

– Главное – вернись.

Он кивнул и резко опустил полусферическое стекло. Тихое жужжание различных механизмов, шум системы вентиляции, нагнетающей воздух, – звуки работающего скафандра тут же наполнили пространство вокруг Захара. Он был в своем собственном, пусть и маленьком, мирке мобильного человеческого комфорта. Мерные звуки скафандра успокаивали – хоть что-то оставалось незыблемым в этом мире.

Он посмотрел на Гертруду. Она стояла, прикусив сустав указательного пальца. Ее плечи заметно дрожали, будто ей было холодно, но под мышками выступили темные пятна пота. Ей было очень страшно.

«Иди в рубку», – медленно сказал он ей одними губами – звука голоса она все равно не услышит. Герти кивнула, но осталась на месте. Захар улыбнулся вымученной безрадостной улыбкой и, повернувшись, поплыл к «Таурусу», придерживаясь за направляющий поручень.

Люк малого космического судна неспешно опустился на положенное место, сервомоторы герметизировали его. Несколько секунд прошло, пока активировались все системы, а потом «Зодиак» сообщил, что «Таурус» готов к полету. Но разрешения на старт не дал.