Виталий Абоян - Мёртвая жизнь [litres]

Захар посмотрел по сторонам. Причина запрета искина стала понятна быстро: в десяти метрах от массивного «Тауруса», наклонившись к самому полу, что-то рассматривала Герти. Она медленно двигалась вокруг Каприкорнуса – такой же капсулы, как та, что угнал Клюгштайн. Женщина что-то пыталась увидеть внизу, на платформе. Следом за Каприкорнусом было пустое место – платформа угнанного «Аквариуса».

Что она там ищет? Створка ангара не открывалась, потому что внутри находился человек. Герти просто унесло бы в открытый космос, открой сейчас «Зодиак» выход для Захара.

Женщина повернулась в сторону «Тауруса». Захар увидел ее лицо – настороженное и взволнованное. Что она увидела? Она странно покачала головой, потом пожала плечами и, легко оттолкнувшись ногами, полетела прочь из ангара. Захар зачарованно наблюдал за ее грациозными движениями.

Как только прозрачные двери захлопнулись за Гертрудой, створка стартового комплекса плавно унеслась вверх. А еще через секунду легкий пинок стартовой платформы выбросил «Таурус» наружу.

Опять тьма. Свет остался только внутри «Тауруса». Даже «Зодиак», навязчиво маячивший сзади парой-тройкой относительно ярких огней, быстро смешался с непроглядной антрацитовой теменью космического болота.

Здесь любой человек чувствовал себя не в своей тарелке. Собственно, в ней он и был здесь. Сюда никто людей не звал – сами пришли. Не спросив разрешения. Что нужно людям, чего им дома-то не сидится?! Перенаселение – так всех возможностей приспособить родную планету еще не использовали. Наполовину даже не использовали. Везде им отметиться надо. Галочку поставить, что, мол, мое это. А звезды над головой мерцают, манят, раздери их. Вот здесь надо было родиться людям – никаких звезд, ничего вообще. Один этот булыжник во мраке висит.

Лететь в полной темноте было неприятно. Никакого ощущения движения. На экране висела картинка, выдаваемая радаром. Капсула Клюгштайна больше не двигалась – исследовательский корабль остановился в нескольких метрах от Хозяина Тьмы. Это показывали расчеты – сам инопланетный корабль не видно ни на радаре, ни глазами. Его как бы нет. Реальность его существования подтверждалась только данными «Зодиака».

Странная мысль пронеслась в голове Захара – а может, и нет здесь никакого корабля чужих? Может, это все плод их больного воображения, коллективный глюк какой-то? И не в газопылевом облаке они сейчас, а продолжают непонятное с позиций физики реального мира движение в гиперпространстве? Сейчас Захар уже ничему не удивился бы. Только Клюгштайна нужно спасать, где бы они ни находились.

Если «Зодиак» не ошибался, «Аквариус» висел точно перед жерлом тоннеля.

Замедлив ход, «Таурус» приближался к кораблю чужих. Впереди виднелись тусклые огни – капсула землян.

Проводить сложный маневр стыковки на не очень приспособленном для этого судне необходимости не было – и так ясно, что биолога в капсуле нет. Там просто негде спрятаться – обширный прозрачный сейчас блистер кабины открывал вид на все внутренности маленького корабля. Внутри было пусто. И люк остался открытым.

Черт возьми, этот идиот полез внутрь каменной гробницы! Что он там забыл?! Не иначе, решил все же потрогать камень оставшейся рукой. В природных, так сказать, условиях.

Захар тупо смотрел на приближающиеся огни «Аквариуса», кроя про себя Клюгштайна последними словами. Какой-то навязчивый гул мешал думать. Он не сразу понял, что это включилась система кондиционирования скафандра. Оказалось, он вспотел. Влага катилась со лба, заливая глаза, а смахнуть-то ее нечем.

И только спустя пару минут, когда «Таурус» наконец прекратил движение и завис рядом с «Аквариусом», точно в центре казавшегося бездонным колодца, Захар осознал, в чем причина – тот взгляд. Он не смотрел на него, он просто раздевал, снимал слой за слоем с его души, читал его, как распотрошенный блок памяти, плюя на все запреты и ограничения системы, которой являлась его психика. Мягко говоря, неприятно ощущать себя вскрытым заживо.

Захар понял, что задыхается. Протестующий организм пытался бороться с угрозой. Разбушевавшаяся вегетатика никак не могла взять в толк, откуда столько неправильных, чужих сигналов изнутри. Иммунная система дурела, видя проблему и не находя никакого осязаемого врага. Мочевой пузырь и толстый кишечник поспешили избавиться от лишнего балласта, готовя организм к последнему рывку – самому главному в его жизни.

По вирт-связи и по обычному радио что-то кричали. Но Захар ничего не слышал. Он был один на один с чужим, обладателем взгляда, который теперь смотрел на мир его, Захара, глазами. И в прямом, и в переносном смысле. И Захар чувствовал, что ему это нравится. Им обоим нравилось.

Краем сознания человек понимал, что погибнет, если не избавится от инопланетной напасти. Мелькнуло воспоминание, что в тоннель чужой не может заглядывать. Легкая, едва уловимая веха. Но рука уже сама тянулась вперед, продиралась сквозь сопротивление организма, жаждавшего умереть, для того чтобы в мир вернулись спокойствие и привычная логика, начисто выметенная чужим. Сантиметр, еще. Вот он, рычаг тяги маршевых двигателей.

Уже теряя себя внутри иного взгляда, Захар потянул джойстик. Тут же зашипели движки, «Таурус» резко бросило вперед, мимо проплыл свод жерла тоннеля, едва заметно светящийся в свете прожекторов «Аквариуса», и все прекратилось.

«Таурус» остановился по команде «Зодиака» спустя несколько секунд: «Зодиак», не получив отклика от пилота, счел небезопасным движение малого космического судна с такой скоростью в ограниченном пространстве.

Взгляд исчез. Появились вонь собственных испражнений и нечленораздельный, сливающийся в общую кашу, одновременный вопль Лившица, Герти и Граца.

«Живой я», – отправил он мысленное сообщение по вирт-связи. Гомон в наушниках утих. Стало быть, все работает. И в виртуальности совсем не страшно. Даже внутри Хозяина Тьмы. Особенно внутри.

«Черт бы побрал Фрица! Где теперь его искать? И как?» – Выходить из «Тауруса» все существо кибертехника отказывалось наотрез. Он понимал, что внутри не более безопасно, чем снаружи, но мозг уже не верил в логику. Совершенно иррациональный мистический страх сковал его тело.

«Клюгштайн внутри тоннеля, – передал он. – Я не вижу его».

– Немедленно возвращайтесь! – раздался голос Граца в наушниках. – Хватит с нас одного заблудившегося в лабиринте.

Конечно, Станислав лукавил. Заблудиться здесь с приборами навигации, во множестве присутствующими в скафандре, и помощью «Зодиака» практически невозможно.

Захар не знал, что ему делать, как поступить.

Клюгштайна бросать нельзя. Нехорошо оставлять его в этой чужеродной каменной туше. Но как заставить себя сделать шаг наружу, соприкоснуться с неведомым продуктом иного разума почти напрямую, без зыбкой защиты корпуса космического корабля?