Виталий Абоян - Мёртвая жизнь [litres]

Негнущейся рукой, показавшейся плохо работающим биомеханическим протезом, Захар толкнул рычаг, открывающий внешний люк. Все, теперь никаких преград. Только они вдвоем – он и Хозяин Тьмы. Не важно, что за пришельцы прятались внутри, в сердце этой громадины, не важно, что где-то здесь был Клюгштайн. Только он, Захар, и этот монстр.

Не чувствуя ног, Захар оттолкнулся от рифленого пола «Тауруса» и выплыл наружу. В ярком свете прожекторов, перегородив почти полностью просвет тоннеля, парил округло-вытянутый, похожий на шмеля, малый космический корабль. Дальше – вперед и назад, была только тьма.

Маневрируя двигателями скафандра, кибертехник остановился перед носом «Тауруса». Прямо перед ним, метрах в трех, отделенное толстым стеклом блистера, стояло кресло пилота. Всего полминуты назад он сидел там.

«Зодиак, свет на максимум», – скомандовал Захар. Яркость немного возросла, но все равно лучи быстро терялись в глубине гигантской пещеры.

Развернувшись в сторону центра Хозяина Тьмы, Захар включил двигатели скафандра на полную мощность.

Мельтешение образов, обрывки сюжета, вывернутого наизнанку, – такое бывает в сновидениях. Все, что там кажется логичным, обычным и не вызывающим удивления, вдруг перестает быть таковым, когда человек просыпается. И где, скажите, граница? Только что все было правильно и логично, а вот уже мутное воспоминание выглядит бредовым порождением не очень здорового подсознания. А не пройдет и минуты, как всякая память о случившемся исчезнет, не оставив даже зыбкой пелены случайного узнавания. Куда деваются сны?

Слабый сумрачный свет лился со всех сторон. Мир по другую сторону сетчатки казался совершенно нереальным – какие-то куколки, вазочки, что-то пушистое и камни. Много камней. Маленьких и разноцветных. Или сетчатка тут ни при чем? Виртуальность?

Захар резко вскочил. В голове зашумело, странный мир пошел темными пятнами.

Когда окружающее пространство перестало качаться, он посмотрел по сторонам. В крутящемся кресле, стоявшем около небольшого стола, сидела Герти. Она смотрела на него.

– Проснулся наконец, – сказала она.

– Да, – пробормотал он.

Нереальность и сюрреализм сна улетучивались, словно пары эфира. Понятно – он до сих пор спал. А то, что вокруг, – каюта Герти.

– Что это за камни? – спросил Захар. Странно, но это первое, что пришло ему в голову.

– Образцы. Из экспедиций. Мне нравится возить с собой свою маленькую коллекцию.

Захар пожал плечами. Нравится – пусть возит, он не возражал.

Все-таки голова соображала плохо. То ли от излишнего сна, то ли от того, что вколол ему Грац.

– Сколько я спал?

– Шестнадцать часов.

Ну да. А до того он не спал почти двое суток. И полдня провел в чреве Хозяина Тьмы. То еще развлечение.

Как он возвращался, помнилось смутно. Ярким пятном в голове маячили только картины из мрачного мира тоннеля инопланетного корабля. Он пробыл там почти двенадцать часов! Только Клюгштайна он так и не нашел.

Захар хорошо помнил бесконечную пещеру, то и дело ветвящуюся, резко поворачивающую, но неизменно широкую с гладкими, будто лепными стенками. Небольшой круг света от прожектора его скафандра, а все остальное – антрацит ночи. Находясь внутри, можно решить, что этот лабиринт бесконечен, что нет ему ни конца ни края и ведет он в иное измерение.

Он не нашел Клюгштайна. Даже следов его не нашел. На самом деле следы, возможно, и были, но в той тьме их легко было пропустить. Но он нашел другое – останки кибера, ремонтника, что сгинул во чреве Хозяина Тьмы. Первая жертва каменного монстра.

Что смог, Захар притащил сюда, на «Зодиак». Останков было много. Судя по всему, нетронутой осталась вся небиологическая составляющая робота. Захар принес несколько колец хвостового панциря, нанизав их на руки, и блок распределения нейроимпульсов – именно этот агрегат соединял спинтронику с небольшим куском генномодифицированной человеческой нервной ткани.

– Что с Клюгштайном? – спросил Захар.

Гертруда пожала плечами.

– Он не вернулся. Люциан предлагает послать кибера на поиски его тела, Грац – против.

– Почему?

– Что «почему»? – не поняла Герти.

– Почему он против?

– Сказал, что у нас нет никакой программы исследования, что мы только портим все и так никогда не добьемся контакта.

Захар усмехнулся:

– Можно подумать, у нас изначально была какая-то программа. А что Лившиц?

– Грац считает, что программа была. Люциан, мне кажется, сдался. Он Люциана одолел.

– Кто? – Захар почему-то подумал о Граце, но тут же понял, что имела в виду Гертруда.

Она не стала отвечать. Он, Хозяин Тьмы, похоже, уже почти одолел и ее. Она держалась из последних сил.

Что ему от нас нужно? Этот вопрос, наверное, задавали себе все пятеро землян, попавшие сюда по воле случая. Зачем он их одолевал? С момента их появления здесь прошла всего неделя, а казалось, что минул не один год. Все изменилось в их жизни. Жизни не стало. Все чаяния и надежды крутились вокруг бездушного булыжника.

Неизвестно, чего он хочет от людей. Но чего сами люди хотят от него? Чтобы он доставил их домой, указал путь назад? Захар подумал, что никто из них уже не представляет, зачем они раз за разом лезут туда, что-то ищут, ждут. Они уже не искали контакта, они скорее всеми силами пытались избежать его.

– Там никого нет, – тихо, вторя своим мыслям, сказал Захар.

– Но ведь был, – с какой-то непонятной надеждой в голосе сказала Герти.

Захар посмотрел ей в глаза. В них был только страх. Она ничего не знала, так же как и остальные. Она хотела надеяться, что все закончится хорошо, что Хозяин Тьмы – обычный космический корабль, пусть и внеземного происхождения. Что это понятная человеческой логике штука, необычная технологически, но то, что можно себе представить. Но Захар совсем не был в этом уверен. И Герти – тоже. Только она не хотела этого признавать, ее это пугало.

Проще зарыть голову в песок и делать вид, что небо голубое, а солнце желтое. И инопланетяне такие же, как люди, только чуть другой наружности. Но небо давно перестало быть голубым. Оно меняло цвета непредсказуемо, небо больше не было небом – оно могло появиться, где ему заблагорассудится, в самый неподходящий момент изменив людские планы. Начхать этому инопланетному небу на людей, они для него пылинки, гонимые безмозглым ветром.

– Слушай, я есть хочу, – сказал Захар, одеваясь. – И выпить чего-нибудь. У нас, кажется, был коньяк?

– Да. По спецразрешению капитана.

– За неимением капитана возьмем самостоятельно.

– Официально обязанности капитана выполняет Грац.

Вот это засада. «Зодиак» ни за что не выдаст коньяк без соизволения Граца. А идти к Станиславу не хотелось. Вообще не хотелось что-либо у него просить.