Эрика-Джейн Уотерс - Песнь призрачного леса [litres]

– Опять о Джессе? – К горлу немедленно подступает паника. Неужели новые улики? Или еще один свидетель?

Мама кивает.

– Ничего особенного, только подрался сегодня. Адвокат говорит, на него ни с того ни с сего набросились пара каких-то мальчишек. Тоже заключенных, конечно.

На меня одновременно накатывают тревога и раскаяние.

– Не волнуйся, мам, я уверена, с ним все в порядке. – Падаю на колени рядом с ее креслом. – Уж что-что, а постоять за себя Джесс умеет. Сама сколько раз убеждалась.

– Но их было двое! И кто знает, что это за парни, за что загремели… – Мамин голос срывается.

– С ним все будет хорошо. Вот увидишь, с ним ничего не случится!

– А я не могу… Не могу даже позвонить узнать, как дела, проверить… – Она уже даже не всхлипывает, а страдальчески стонет. – Ничем не помочь… Ничего не сделать…

– Ничего-ничего. – Глажу ее по спине. – Не кори себя. Все нормально, все нормально… – Но собственное мое воображение с калейдоскопической скоростью подкидывает десятки образов возможных бед, грозящих брату в подобном месте. Один ужаснее другого, и все они – много страшнее самого жестокого мордобоя.

– Со стороны-то он кажется крутым, понимаю, но ему нельзя в тюрьму! Джесс там не выдержит, со своим нежным сердцем! И такой еще молодой, совсем ребенок…

– Я знаю, мама.

И не просто «знаю», но, в отличие от нее, могу попробовать спасти его. А именно – выяснить точно, раз и навсегда, он убил Джима или не он. Папа велел ждать – мол, еще не готова, но я-то уже разобралась, как действует скрипка. Значит, готова, готовее уже некуда. Вот только вытрясу из Кеннета все, что возможно, о событиях того утра в недостроенном доме – и все, можно приступать.

Однако сводный не звонит, и на эсэмэски не отвечает, а на следующее утро в школе, стоит мне завидеть его на горизонте, каким-то волшебным образом исчезает из поля зрения. Избегает меня – это очевидно. Не спугнул ли его Седар, сообщив, что я его ищу? Может, просто расстроился, опасается моих намерений призвать дух Джима? Или есть другие причины?

В конце концов уже после всех уроков засекаю его на другой стороне автостоянки, окруженного целой стайкой дружбанов той классической породы, что гоняет на грузовичках и закладывает за губу измельченный табачок. Расселись себе – кто по открытым багажникам, кто на земле, прислонившись к бортам чужих машин. Когда я окликаю Кеннета по имени, парни дружно свистят и выкрикивают в мой адрес что-то, на расстоянии, слава богу, не разобрать, а открытое и дружелюбное выражение с лица моего названого брата моментально стирается.

– Заткнитесь, – огрызается он, дает вялый тычок в бок ближайшему соседу и вразвалку направляется ко мне.

– Салют, Шейди. Тебе чего? – Короткий обеспокоенный взгляд через плечо на друзей.

– На автобус опоздала. Может, подвезешь домой? – Вру.

На лице его мелькает тень удивления, а вслед за ней и, похоже, страха.

– Тут где-то Седар поблизости ошивался. Напиши ему по телефону, сразу объявится.

– Ну и еще мне нужно с тобой кое-что обсудить. Пожалуйста, – твердо настаиваю я.

– Моего папашу обсудить? – Его взгляд упирается в ступни.

Медлю. Как бы не сболтнуть лишнего раньше времени.

– Ну да. Хотела узнать, что ты думаешь о… том разговоре на репетиции. О моих планах.

– Да знаешь, не уложилось еще у меня в голове. Не успел обмозговать, – обращается он к своим ботинкам. – Но не думаю, что тебе стоит… Как-то это неправильно.

– Ты можешь мне помочь, если только захочешь. Снова увидишь его, поговоришь с ним.

Голова Кеннета дергается вверх, как поплавок из воды, в глазах – настоящий ужас.

– Чего?! Нет, ни за что на свете!

Кладу руку ему на локоть, но он отскакивает. И впрямь, что ли, боится меня?

– Очень прошу. Мне необходимо твое содействие. Просто нужно вытащить Джесса из тюрьмы – и все!

– Мне пора домой. – Он отчаянно вертит головой по сторонам в поисках поддержки. Будто я – девчонка едва не в половину его роста и веса – ему уши надрать собралась и надо спасаться. – В таких делах я тебе не помощник. Я щадил твои чувства к Джессу, пытался обходиться с тобой помягче, но тут ты зашла слишком далеко. Так дело не пойдет. Все. Ухожу. Нет меня. И даже не пытайся меня в это впутывать…

– Постой, пожалуйста! Тогда у меня к тебе простой вопрос – насчет того утра на стройплощадке… Ты ведь приходил туда к Джиму?

Сперва Кеннет вздрагивает, потом, когда до него доходит смысл этих слов, бледнеет как полотно.

– Понятия не имею, о чем ты.

Мне и раньше казалось странным – почему никто не упоминает о его присутствии там, но теперь, после такой странной, неадекватной и уклончивой реакции… я думаю, он и вправду нарочно скрыл этот факт. А вообще: если с Джимом в тот день рядом находились и Джесс, и Кеннет, то почему подозревают одного Джесса?! Почему мой родной брат томится в кутузке, а сводный разгуливает на свободе?

– Ну тогда нравится тебе, не нравится, а я сегодня же вечером подниму Джима из мертвых. – Может, это прозвучало слишком жестко и агрессивно, но, когда на кону жизнь и свобода Джесса, я не могу позволить себе сдержанности. – Уже научилась, не сомневайся. Овладела техникой. Так что либо ты сейчас же подробно рассказываешь, почему солгал о своем присутствии на стройке, либо это сделает твой отец.

Запал злости у Кеннета как рукой снимает, теперь вид у него такой, будто его сейчас стошнит.

– Ладно. Давай потолкуем, коли так. Только не здесь. Иди за мной.

Он ведет меня подальше от стоянки, за угол здания, по дороге высматривая, не следит ли за нами кто из учителей. Добравшись до одной из старых подсобок, садимся позади нее на две пустые банки из-под краски. Кеннет вытаскивает пачку сигарет и поджигает одну сильно дрожащей рукой. Окурки разбросаны повсюду – наверное, все курильщики школы собираются тут.

– Только, Шейди, никому ни слова. Если проболтаешься, я пропал. Очень прошу. – Слова его выходят вместе с колечками дыма.

У меня сразу сводит желудок от дурных предчувствий.

– Что ты натворил?

– Ничего я не натворил. В том-то все и дело. Ничего. Я был там тем утром. Отец позвонил и попросил явиться на стройплощадку – мол, надо втроем спокойно перетереть, с ним и с Джессом. Насчет колес, драки и прочего дерьма.

– На Джима это непохоже. «Спокойно перетереть» – совсем не его метод.

– Вот именно! Мне тоже это показалось чудным. Но я все-таки пошел, поскольку… понимаешь, мне всегда хотелось, чтобы он поступал со мною как-то так… по-отцовски. Ну хотя бы вот за наркоту отчитал разок. Да за что угодно, что, меня отчитывать не за что? И потом папаша сам пришел на «Открытые микрофоны». Сам! Никто его не приглашал. В общем, мне подумалось: вдруг встал на верную дорожку, пытается наладить контакт, всякое такое?..