Эрика-Джейн Уотерс - Песнь призрачного леса [litres]

И тут меня осеняет:

– О боже! Господи!

Тетя Ина даже головой дергает.

– Что?!

– Фрэнк! – В сознании моем четко проступает его рокочущий баритон. Тогда, при последнем разговоре. В трейлере. – Когда Джим стал распространяться о петле, я еще подумала: интересный оборот, недавно я его слышала… Так вот! Фрэнк приезжал извиняться перед мамой за поведение на кладбище несколькими днями раньше. Не застал ее, сидел со мной. И сказал почти точно то же самое: «Есть такие люди – сами лезут в петлю. И не успокоятся, пока не залезут».

И тут же следом в сознании всплывает вторая формулировка, вернее, пьяное восклицание – уже на стройке, в ночь заклинания Джимова духа: «Он! Только он, вина на нем одном… Лживый насквозь, коварный червяк». Это о Джессе – я сразу догадалась, только не подумала, что тут скрыта некоторая доля истины. Тайный смысл. Что же все-таки наделал Джесс, в чем его «вина» и как она связана с Фрэнком?

Однако теперь совпадают все кусочки мозаики, один к одному: упрямое и непреклонное стремление взвалить вину именно на моего брата, странное и необъяснимое поведение на стройплощадке, голосовое сообщение на моем телефоне.

– Я не утверждаю, что он лично тюкнул Джима молотком, но он как-то замешан – это точно. Иначе ничего не сходится. – Наверное, подсознательно я с самого начала догадалась, только боялась себе признаться, поверить.

– Не знаю, Шейди, – протягивает тетя Ина. – Возможно.

Чтобы успокоиться, делаю вдох-выдох.

– Мне необходимо его повидать. Поскорее. Разобраться. Понять, почему он так упорно указывает на Джесса. Почему не допускает даже подозрений в адрес других. Доступ на стройку имела чертова прорва народу, и не сомневаюсь, зуб на Джима имела добрая половина из них. Преступником мог оказаться любой работник фирмы. Фрэнку это прекрасно известно. А он в первую же минуту, без малейших колебаний, ткнул пальцем в Джесса. Этот человек что-то утаивает, и я должна выяснить – что.

Тетя выдерживает паузу, прежде чем ответить:

– Я думаю, не надо, Шейди. Не стоит тебе идти на открытое столкновение с Фрэнком. Ты – девушка шестнадцати лет, он – взрослый мужик. И совсем не такой святой, каким его славит молва. Мы тесно общались в молодости…

О да. Кроме как от Джима и мамы, я ни от кого ни разу не слышала худого слова об этом «славном дядьке», а для Кеннета он вообще Иисус Христос в левайсах [79], не меньше. Но нет, не святой он. Какое уж там. Темная, жестокая его сущность открылась мне уже дважды – сквозь алкогольный угар на стройке и сквозь брызги слюны на немыслимом голосовом послании. Не святой – к гадалке не ходи. Вопрос лишь в том, насколько нечестивый.

– Продолжай, тетя Ина.

В ответ – лишь глубокий вздох.

– Мама говорила: однажды папа набросился на него с кулаками, – пришпориваю я.

– Она тебе об этом рассказала? – В голосе тети Ины – изумление и замешательство.

– Ну только о том, как Фрэнк подбивал к тебе клинья, а ты пыталась его отшить, но безуспешно. Тогда папа рассвирепел и отмутузил его.

Тетя долго молчит, и я уже боюсь – этим дело и кончится, как вдруг слышу невнятное:

– Фрэнк Купер… не любит отказов. Не принимает слова «нет».

– Так он что… пытался тебя… – Язык не поворачивается закончить вопрос. От одной мысли о таком челюсть сводит.

Тетя Ина прочищает горло, но речь все равно выходит дрожащей:

– Да. Да. Именно. Хотя зайти далеко ему не удалось – спасибо твоему папе. А я… а у меня не хватило смелости подать заявление. Фрэнка обожал весь город. Уже тогда. Я решила: мне не поверят. – Боковым зрением вижу, как она проводит ладонью по глазам, как всегда в моменты глубокой подавленности. – Потом всю жизнь стыдилась своей робости проклятой…

Она терзается, корит себя за то, в чем нет ее вины, а есть беда. Боже, у меня сейчас сердце разорвется. Беру ее за руку и крепко сжимаю.

Надо же. Джим и Фрэнк. Тьма и свет. Зло и добро. Только выходит, мы с самого начала перепутали ярлыки – одному навесили тот, что полагался другому, и наоборот. Может, покойник справедливо считал брата волком в овечьей шкуре, хотя никто с ним не соглашался? А мы с Джессом, когда недоумевали, как мама могла выбрать себе такого жалкого, дрянного мужа, в свою очередь, ошибались в Джиме?

– Ты не устала, тетя Ина?

– От чего, дорогая?

– Бояться и прятаться от всяких самоуверенных Фрэнков, держащих весь мир за загривок? – Я смотрю на нее гневно и тут же раскаиваюсь – бедняжку колотит, она пытается обхватить самое себя руками…

– Так что же делать?

Меня вдруг накрывает ревущая волна, в которой ярость, страх и надежда сливаются воедино. До правды рукой подать. Остался один шаг. Надо только вывести на чистую воду этого гада.

– Джим все знал о папиной скрипке. Ну о ее свойствах . А Фрэнк?

– Шейди, тебе нельзя больше касаться этой несчастной скрипки. Нельзя, и все. После всего случившегося – неужели ты сама не понимаешь?!

– Знал или нет?

Тетка горестно всхлипывает:

– Не до конца. Но, по-моему, догадался. В тот вечер… ну после драки… он обозвал Уильяма извращенцем и демоном.

Ах, так! Значит, способ принудить его к откровенности у меня уже, вероятно, есть. По крайней мере один. Решение приходит мгновенно:

– Тетя Ина, я еду к Фрэнку. Прямо сейчас. Ты со мной или забросить тебя домой по дороге?

Она долго не отвечает, потом говорит:

– Не надо домой.

Заворачиваю на стоянку перед Фрэнковой конторой – приземистым кирпичным зданием с чахлыми кустами у входа. Его фургон – конечно, тут, как я и предполагала. Где же еще? Джим вечно повторял: этот чувак слишком жадный, чтобы брать выходные. Тогда я думала – он это просто от зависти к старшему брату, которого все любят и уважают. К его успеху и все такое. Теперь мое мнение изменилось.

Что на самом деле скрывает Фрэнк под респектабельной личиной, пока до конца не ясно, но скоро станет.

Волшебная скрипка ждет своего часа на заднем сиденье – хорошо, что я с утра взяла ее с собой. Без особой цели. Вечно боюсь даже просто оставлять Хани с нею наедине. Оборачиваюсь и какое-то время просто смотрю на футляр. Прикидываю. Тетя Ина, проследив за моим взглядом, ахает:

– Шейди! – В ее голосе мольба и предостережение. Зрачки расширены.

Сколько мне еще отпущено играть с этим огнем, прежде чем паду жертвой Черного Человека? Понятия не имею. Но придется опять рискнуть. Слишком близка свобода для Джесса, чтобы уступать животному ужасу.

Набираю побольше воздуха в легкие. Решительно хватаюсь одной рукой за ручку футляра. Другой – за ручку водительской дверцы.

– Если хочешь, подожди здесь.

Тетка качает головой, и вот уже мы бежим под проливным дождем к дому. Там не заперто – только колокольчик звенит, когда мы заходим. За стойкой администратора пусто.