Алина Реник - В лабиринтах вечности

— Что?!

Настя не смутилась ни поменявшегося вмиг его выражения лица — гневно сверкнули глаза, ни резкого тона, лишь почему-то на шаг отступила назад.

— Ваши потери будут незначительны, но только это сражение ничего не принесет… Франции…

— Что?!

— Эта кампания проиграна изначально. И вы это знаете!

— …?!

— Какое-то время Египет будет под вашим протекторатом, но вы окажетесь в ловушке: без резерва, без поставок продовольствия… Остерегайтесь… — немного помолчав, добавила, — «Бойтесь Данайцев, дары приносящих». Народ Египта восстанет против вас… Будьте осторожны, Генерал!

— Восстанут? — Зло блеснули глаза, но тут же потухли — он заставил себя сказать спокойно, — Анастесия, что ты такое говоришь?!

— Я знаю!

Настя вдруг чётко осознала, почему по лабиринтам времени она попала именно сейчас и именно сюда. Вероятно, этот временной отрезок — переломный в истории Египта, вероятно, именно эти дни были когда-то поворотным пунктом, где история меняла свой ход, где события были отягощены невозвратными событиями, поэтому именно здесь и сейчас нужна ее помощь. (То, что она выполнят некую миссию — это уже не было для неё загадкой. Она уже это точно знала!) Необходимо поправить именно здесь в этом рукаве лабиринта времени…, но что?

Она замерла, пытаясь понять важность момента, правда, вместо этого она лишь услышала внутренний голос, как голос старца, что недавно спрашивал её имя:

«Скажи ему всё!»

— В завтрашней битве — одержите победу, но проиграете войну!

— Что?!

— Но это не имеет значения, значение имеет лишь Священные Знания! Они важней самых ожесточенных сражений! Поверьте, если откроете миру Египет и его священные письмена — выиграете своё сражение с Вечностью!

Придерживая одной рукой поводья, Наполеон тонкими пальцами нервно расстегнул золотистую пуговицу на камзоле, заложил внутрь руку, пристально смотрел на Анастасию, внимая ее «глупым речам», словно пытаясь понять, откуда она знает?

Анастасия торопилась:

— Там, у вас за спиной, пирамиды. Вы были в одной из них, и вам стало там нехорошо, дурно… вы испугались…

— Нет! Я провел там три дня, — равнодушно поправил Наполеон. Но ему не хотелось признаваться этой странной деве, что мистический ужас охватило его с первых же минут пребывания в пирамиде. А то, что там являлись ему видения, он и для себя не хотел признаваться, навсегда закрыв этот вопрос и наказав себе никогда к нему не возвращаться!

— Это не важно. Так вас пытались остановить…

— От чего?

— От разграбления Египта!

Наполеон недоуменно воззрился.

— Что здесь… — он пристально посмотрел вниз, — что здесь грабить? Только если завтра моим солдатам я позволю снимать с мамлюков пояса, набитые золотом! Говорят, мамлюки берут в бой все свое золото! А так, что здесь грабить, одни камни? Эти пирамиды? Ну же, говори! Что здесь грабить?

— Генерал, — она запнулась, говорить ему, откуда она знает о нём, о том, что ждет его впереди, вероятно, не стоило, но хотя бы попытаться предвосхитить те события, которые будут полезны Египту, было сейчас необходимо. — Я знаю, это кажется абсурдным, но вскоре вы увидите сами, как много в Египте прекрасных вещей, которым нет цены! Пески таят в себе столько сокровищ, что хватит и вам, и грядущим поколениям на долгие, долгие годы!

Наполеон с изумлением оглянулся и, указывая плетью на сфинкса, спросил:

— Знаешь, что за чудовище торчит из песка? Оно тоже сокровище?

— Да! Это Сфинкс. Он огромен. Под песком у его лап есть небольшая стела. На ней высечена надпись о Тутмосе, который охотился здесь, притомился и уснул в его тени. Во сне он услышал призывный глас Сфинкса, который просил очистить его от песка. За это голос обещал юноше, — одиннадцатому в списке престолонаследования, — сделать того следующим фараоном. Тутмос исполнил желание Сфинкса и получил взамен трон, став правителем Египта!

Настя видела, каким живейшим интересом подернулся взгляд будущего императора.

— И я думаю, нет, нет, я знаю: Вы именно тот, кто вновь вырвет Сфинкса из песчаного плена, и станет Великим… полководцем!

Он по-юношески, гордо вскинул подбородок, едва уловимо улыбнулся, — ему явно льстили ее слова, — но резко оборвал ее вопросом:

— Ты провидица?

— Провидица… Нет, — пожала она плечами, — просто знаю!

Наполеон с презрением посмотрел на нее, как на сумасшедшую, передернул плечом, прищурив правый глаз, желчно спросил:

— Просто знаешь? А что ты еще знаешь?

— Знаю, что прикажете создать здесь, — она кивнула в сторону будущего Каира, — Институт! Он откроет миру Египет… Знаю, что дважды бросите свою армию, своих солдат. Первый раз здесь как генерал, а второй раз как император, в России в 18…, — она не успела договорить, он дернул головой, словно сбрасывая ее слова с себя, как наваждение и вездесущий песок, развернул коня, устремился от нее прочь…

Настя задумчиво смотрела ему вслед.

«Не поверил! Но мне стало легче! Такое чувство — я выполнила очень важное задание. Я выполнила миссию! А дальше?

Что же мне делать в чужом времени?! В чужой стране?

Я не могу провести здесь остаток жизни! Я не хочу этого! Я хочу домой! Я хочу в свой мир!»

И вдруг, громко, как только могла, крикнула генералу вослед:

— Никогда не ходите войной на Россию!

— Я об этом подумаю, — ответствовал он, не оборачиваясь, исчезая в сумраке египетской ночи…

Она огляделась. Мгла полностью окутала вершины пирамид, внизу под склоном в военном лагере уже устраивалась на ночлег тридцатитысячная армия Наполеона: горели костры, ставились палатки, выставлялись караулы. Чуть поодаль, не сводя с нее робкого взгляда, но боясь приблизиться, топтался Усач. Настя улыбнулась ему.

«Меня ждут… — ее вдруг охватило необычное волнение, — Он ждет…, такой сильный, а робеет, как мальчишка. Смотрит на меня словно я богиня, боится прикоснуться, заботится обо мне, как о маленькой девочке, и ревнует… Конечно, он знает, приглянись я Наполеону, то ему придётся отступить и отдать генералу свой трофей… Какой же он трогательный! Смешной!»

Вспыхнули искорки щемящей жалости к удивительно трогательному Усачу, который стоически переносил муки ревности, она улыбнулась, махнула рукой и побежала к нему… В этот миг ей даже показалось, что она видит с каким облегчением он выдохнул и с какой радостью устремился ей навстречу…

И они, держась за руки, спускались с холма, увязали в песке, падали, смеялись, катились по песчаному склону, словно он был из снега. За ними поднимались песчаные вихри, а их несло и несло вниз. На какие-то доли секунды Настя испугалась: только бы не угадить в песчаную воронку, — здесь целый храмовый комплекс под песком, наверняка, есть и пустоты…