Элизабет Ли - Ведуньи [litres]

– Вот, возьми, – говорит Дэниел, протягивая мне шаль. – Помнишь, ее сперва вот так сложить нужно? – Он снова показывает мне, а потом накидывает шаль мне на плечи и туго стягивает спереди ее концы. Я чувствую тепло шали, тепло его рук, но протестовать не в силах: голова моя слишком обременена разными мыслями.

– Но я хочу остаться здесь! – говорит Энни и пытается выдернуть руку.

А меня все сильней одолевают те воспоминания, и я не хочу думать об этом. Они – словно кровавый отпечаток. И те крики – словно страшный зов в ночи. Лучше бы Энни не рассказывала историю о том, как она «проросла»!

– Нам нужно идти, – повторяю я.

Энни хмурит брови:

– А я не хочу! И голос у тебя какой-то странный!

А у меня в ушах звучит голос матери. Те слова, которые она сказала той ночью, я слышу так ясно, словно она стоит рядом со мной, и они остры, как лезвие ножа Джона.

Дэниел внимательно за мной наблюдает, а я хочу ему улыбнуться и не могу. И он невольно чуть отступает от нас. Но держится спокойно, хотя под этим настороженным спокойствием явно прячется страх. Он выжидает, пытаясь понять, кто же я все-таки на самом деле – та девчонка, что вместе с ним собирала хворост и с таким удовольствием ела у костра принесенное им угощение, или ведьма, обладающая магической силой и способная наложить проклятье. В данный момент я и сама этого не знаю.

– Мне, пожалуй, тоже пора, – говорит он, и Энни, печально понурившись, поднимает на него свои огромные карие глазищи. – Но в следующий раз я непременно тебе раковину раздобуду. А теперь ступай домой вместе с Сарой.

Я снова крепко беру ее за руку, тащу прочь и шепотом наставляю:

– Только никому не говори о сегодняшней встрече. Тебе вообще не следовало так поздно на берег реки приходить. Зачем ты за мной следила, дурная девчонка?

Но ее ответные всхлипывания и жалобные причитания я едва слышу. В ушах у меня по-прежнему звучит голос матери и то, как она тогда сказала мне: «Ложись и спи», а сама ушла в лес. Господи, как давно это было…

Только я тогда не уснула.

Дэниелу пришлось дожидаться воскресенья, чтобы воплотить в жизнь принятое им решение. Он шел быстро, подгоняемый благодатным ощущением силы. В душе у него бушевала буря чувств. Сара со своими «штормовыми» глазами ворвалась в его жизнь, сокрушив ее, переменив в ней все до самой ее основы. Доказав, что человек по собственному желанию способен изменить даже ход событий, если только у него хватит храбрости.

Он свернул в проулок, ведущий к дому кузнеца и его кузнице, стоявшим чуть поодаль от деревни, между лугом и морским берегом. Рука его не дрогнула, когда он с силой постучался. Дверь ему открыла мать Молли. У нее были такие же мягкие кудрявые волосы, как у дочери, но уже сильно побитые сединой, и кудряшки точно так же выбивались из-под чепчика, обрамляя ее пухлое розовое лицо. Мельком глянув на ссадину, украшавшую физиономию Дэниела, она приветливо воскликнула:

– Мастер Тейлор! Как это приятно, что вы к нам зашли! Входите, входите, – и она чуть отступила в сторону, пропуская его. Впрочем, Дэниел прекрасно понимал, что подобное уважение она выказывает не ему самому, а тому положению, которое занимает в деревне его отец.

Заставив себя приветливо улыбнуться, Дэниел как ни в чем не бывало сказал:

– Нет, спасибо, миссис Мэтьюз, в дом я входить не буду, но не могли бы вы позвать Молли, мне с ней переговорить нужно.

Но Молли была уже тут как тут. Хихикая и локтем отталкивая мать, она крикнула:

– Дэниел! А я все думала, когда же ты ко мне зайдешь, – и, выйдя на крыльцо, буквально силой затолкала миссис Мэтьюз обратно в дом и закрыла за собой дверь. – Пока, мамочка!

Лицо ее светилось ожиданием, и от Дэниела потребовалась вся его решимость, чтобы высказать ей все, что он хотел, и тем самым, конечно же, сильно ее обидеть.

– Что это у тебя с лицом? – участливо поинтересовалась она.

– Ничего страшного. Отец меня ударил.

Молли только глазами захлопала. Потом спросила:

– Куда мы пойдем?

Об этом он как-то не подумал. Его излюбленным местом был берег реки, но Молли он туда повести никак не мог. Это место принадлежало только им с Сарой. И в другой жизни – заповедной.

– Может, на луг?

И они пошли на луг. Молли, стараясь идти с ним вровень, трещала без умолку:

– Знаешь, отец был, по-моему, доволен моим выбором, хотя, конечно, сказал, что не следовало мне первой к тебе подходить, что девушке не подобает так себя вести. Но ведь такова традиция, правда же? И я вовсе не виновата, что именно меня выбрали Майской королевой.

Молли даже остановилась, вопросительно посмотрев на него, но Дэниел лишь молча на нее глянул и зашагал дальше, поклонившись проходившему мимо священнику. Молли пришлось даже немного пробежать, чтобы его нагнать. Она решительно взяла его под руку и тоже поздоровалась со священником. Тот в ответ приподнял шляпу и пошел дальше. А Молли снова принялась болтать:

– Хотя, конечно, ничего удивительного, что магистрат Томпсон меня выбрал. Ему всегда хорошенькие девушки нравились. К счастью, я все время была не одна, иначе он бы меня бы в лес уволок. – Вспомнив о той ужасной ночи, Молли вздрогнула, но лицо ее по-прежнему сияло. – По крайней мере, магистрат Райт уж точно ничего подобного себе не позволит.

Молли снова остановилась, накручивая на палец выбившийся из прически локон. До луга они уже добрались, и теперь Дэниелу хотелось поскорее пройти на его дальний край, подальше от колодца. Он чувствовал на себе любопытные взгляды женщин, набиравших воду, и ему казалось, что сейчас он навсегда собирается уйти от той возможной жизни с Молли, на которую он глянул лишь мельком, да и то мысленно. Приданого у Молли не было почти никакого, однако, если бы она стала его невестой, ему завидовал бы каждый парень в деревне. Именно она могла бы стать для него мостиком в здешнее общество, которое пока что не слишком его принимало. Дэниел плюхнулся на траву, и Молли, приподняв юбку, села с ним рядом.

– Раз уж все знают, что ты за мной ухаживаешь, – снова заговорила она, – так мне и нужды нет беспокоиться насчет всяких старых козлов вроде магистрата Томпсона.

Она кокетливо просунула руку Дэниелу под локоть, но его рука так и осталась неуклюже выпрямленной, служа как бы неким барьером между ними. То и дело посматривая в сторону колодца, где уже собралась изрядная толпа ее подружек, Молли крикнула им: «Привет!», и девушки, давно за ними следившие, замахали руками и засмеялись.

Все это Дэниел отлично замечал, но не позволял себе задумываться о последствиях. Он должен был сказать все Молли немедленно, прямо сейчас.

– Молли…

– Да, дорогой? – откликнулась она и покраснела.