Элизабет Ли - Ведуньи [litres]

– Злонамеренность, скрытая в самом сердце общины, – вещал магистрат Райт, – подобна ядовитой гадюке, свившей гнездо у вас в душе.

К нему было обращено каждое лицо, люди слушали, затаив дыхание. Ровная властность его голоса, который он и не думал повышать, острое копье его взгляда погружали всех в некий транс. Маленького роста, узколицый, в безупречной одежде без единого пятнышка, хотя в амбаре было полно пыли и сенной трухи, магистрат Райт повелевал этими людьми с исхлестанными ветром лицами и навсегда пропитанными запахом рыбы. Он был полной противоположностью своему предшественнику, магистрату Томпсону, обжоре и развратнику. О Томпсоне в деревне давно ходили нехорошие слухи, но по-настоящему люди взбунтовались, лишь поймав его с бедняжкой Филлис. Впрочем, даже сейчас многим старый магистрат с его обжорством и сомнительной склонностью к насилию казался предпочтительней нового с его ригоризмом.

Дэниел слушал, прислонившись к стене; физически он здесь присутствовал, но мысли его были далеко. Он был поглощен мечтами о тех светлых, незагорелых местечках на теле Сары, что прятались у нее под блузой; он лишь поверх одежды осмеливался иной раз коснуться этих заветных местечек. А еще он думал о том, сколько в ней дикости и соблазнительной таинственности, и понимал, что в некоторые потаенные уголки своей души она так никогда по-настоящему его и не допустит; это его одновременно и возбуждало, и тревожило.

Пытаясь отвлечься от своих греховных мыслей, Дэниел посмотрел вокруг, и взгляд его упал на преподобного Уолша, стоявшего в задних рядах толпы у самой двери. Сейчас священник, обычно весьма общительный и живой, выглядел каким-то странно тихим, даже подавленным; он то и дело недовольно морщился и нервно ломал пальцы.

Дэниел перевел взгляд на магистрата и прислушался.

– Паписты [7], – говорил тот, – продолжают отправлять свои богомерзкие ритуалы тайно, за закрытыми дверями, но среди вас немало тех, кому о подобных случаях известно, однако же они продолжают молчать. – Магистрат сделал достаточно продолжительную паузу, так что толпа в итоге беспокойно зашевелилась. Под его обвиняющим взором люди опускали головы и принимались изучать свои покрытые мозолями руки. – Может, сами вы и являете собой людей невинных и богобоязненных, но если вы позволяете своему ближайшему соседу совершать богомерзкие деяния и делаете вид, будто ничего не замечаете, то и сами вы не менее греховны. Я же, служа Богу, королю и стране, обязан сделать все, чтобы выкурить этих предателей из их тайных убежищ и передать их в руки правосудия, и вы со своей стороны должны сделать все, чтобы мне в этом помочь.

Дэниел весь напрягся и даже чуть подался вперед, внутренне вздрагивая от каждого слова магистрата. Он заметил, как украдкой поглядывают друг на друга те, что до сих пор считали себя друзьями. Сэм Финч – глаза провалились, лицо совершенно серое – стоял чуть в стороне от рыбака Тернера, однако оба то и дело косились друг на друга, и взгляды их были отягощены виной и подозрительностью.

– Но есть вещи и похуже папизма, – продолжал между тем Райт. – Это колдовство, всякие подозрительные происшествия и явления, которые невозможно объяснить естественным образом. Бойтесь тьмы, что сгущается над вами. Зажигайте по ночам свечи, ставьте у порога кувшин с водой, чтобы он сторожил ваши двери от проникновения зла. Если вы не станете гнать от себя зло, вы тем самым откроете ему доступ в ваш дом, пригласите его войти. Лучше придите за советом ко мне, орудию правосудия и света, с помощью которого наш король и доносит до вас свои волеизъявления.

Дэниел заметил какое-то легкое движение за открытыми дверями амбара, но обратил на него внимание только потому, что ждал Сару, зная, что она вот-вот должна появиться, вернувшись на ферму после тайного свидания с родными. Он выскользнул наружу, осторожно пройдя за спинами собравшихся людей, которые напряженно вслушивались в каждое слово магистрата, и сразу свернул за угол амбара.

– Зло может явиться в обличье соседа, друга, даже члена семьи. В обличье того, кому мы доверяем, кого любим, – вещал магистрат. – Внимательней посмотрите вокруг. Тот, кто скрывает чужие злодеяния, и сам становится злодеем. И я призываю вас: высказывайте свои подозрения открыто и честно, в полный голос! А действовать буду я. Единственный способ защитить невинных – это наказать виновных.

Дэниел уже мысленно представлял себе, как они с Сарой придут на берег реки, как под его руками ее тело словно начнет источать тепло. Ему хотелось поскорее отойти подальше от этого амбара и не слышать произносимых там мерзких речей, но последние слова Райта заставили его остановиться. Его не было в таверне, когда недавно во время пьяной драки людей заковали в колодки, но на него все же сильно подействовал рассказ Гэбриела о том, как народ глумился над арестованными, со смехом швыряя в них гнилую капусту и даже камни.

– А молодой Джошуа под конец даже слезу пустил, мамочку свою звать начал, – рассказывал Гэбриел, когда они с Дэниелом лопатами разбрасывали по полю навоз. – Коротышка несчастный!

– Бедный парень, – вздохнул Дэниел.

Гэбриел презрительно фыркнул:

– Уж больно ты мягок! Даже хорошо, что ты тут, на ферме, прячешься, для тебя обычная деревенская жизнь жестковата будет. А ведь у нас и впрямь какой-то демон на свободе бродит, и это дьявольское отродье каждую ночь свое обличье меняет, разными животными притворяется, а тем, кого выберет, всякие беды приносит. Ну а больше всех от него Сэму и Нелли Финч достается, так в деревне говорят. Сэм ведь до сих пор толком работать не может. – Гэбриел остановился и вытер вспотевший лоб. – Тебе бы следовало тоже хорошенько об этом задуматься. В деревне все уже взяли и обереги от ведьм в домах повесили, и кувшины с водой у порога ставят. Пожалуй, и вам тут такая защита не помешала бы.

Дэниел тогда почти не обратил внимания на его слова, убеждая себя, что коренятся они в той ненависти, которую лично Гэбриел питает к Хейвортам. Но сегодня его испугало и встревожило то, как легко магистрату удалось разбудить в людях страх и подозрительность, и он с особой остротой почувствовал, сколь опасным может оказаться его план: ведь если в деревне узнают, кто их новая доярка, Сару наверняка сочтут ведьмой и обманщицей, сумевшей всех провести с помощью колдовства.

За спиной у него вдруг кто-то громко выкрикнул: «Папист!», и в ответ раздался невнятный вопль, исполненный страха и отрицания. Он обернулся и увидел, что в толпе возникла потасовка, но не понял, кто именно в ней участвует.

Краем глаза он заметил промелькнувшую у дверей фермерского дома знакомую юбку. Он разрывался между потребностью защитить обиженного и желанием увидеть Сару. Преподобный Уолш уже спешил туда, где разгоралась драка. Один-единственный, он был готов пойти против всех, дабы спасти невиновного.