Наташа Михлин - Это внутри

Выбив на цели десять из десяти, Джереми отложил винтовку и спрыгнул на тропу, отмеченную черной краской. Он обошел нескольких соперников и, вырвавшись вперед, замедлил шаг: впереди лежали пять километров пересеченной местности, нужно было беречь силы. Солнце поднялось над острыми пиками, пыль и травяной сок оседали на коже горящими пятнами.

Легкая часть пути осталась позади. Прыгая по большим валунам, Сайхем с удовольствием обогнал мужчин, которые были выше его на голову и гораздо шире в плечах. Мелькнула быстрая тень. Дина подмигнула Джереми и, оттолкнувшись, перебросила себя через острую грань скалы, сразу оказавшись впереди. Темные пряди выбились из косы, она легко находила опору для следующего прыжка, а приземляясь, так мягко опиралась на бурые грани камней, словно они были спинами гигантских бизонов, застрявших в узком ущелье.

Перед ручьем Дина помедлила, выбирая наилучший путь, Джереми воспользовался этим и, сойдя с обозначенной тропы, сиганул напрямую. Она догнала его у скальной стены, где Джереми восстанавливал дыхание перед подъемом.

— Не рискуй понапрасну, это всего лишь игра, — улыбнулась она и, зачерпнув ладонью текучий лед горного ручья, плеснула себе в лицо.

— Я люблю риск, — хмыкнул он и взялся рукой за первую яркую ступеньку.

— Признаться, я тоже, — сверкнула глазами Дина. Смазав руки магнезией, она прыгнула вверх, уцепившись за почти невидимый выступ скалы и, минуя цветные горошины хватов, легко заскользила вверх по стене.

К тому времени, как Джереми добрался до вершины, Дина уже спустилась к озеру. Ее тело рыбкой вошло в прозрачную гладь, не подняв брызг.

На церемонии награждения они стояли рядом: Джереми Сайхем стал еще одним обладателем золотой медали с орлиным глазом, Дина заняла второе место в забеге, сразу за Энтони Джонсом, профессиональным спортсменом, чья фотография висела в зале «Эдельвейса» рядом с портретом президента.

— Поздравляю, Джереми, — шепнула она, — ты молодец.

— Раз в год можно побыть отличником, — лениво улыбнулся он.

— Может, тебе и понравится, — заметила Дина, — ты сможешь добиться чего угодно, стоит только по-настоящему захотеть.

Он саркастически усмехнулся и отвел глаза.

«Легко сказать».

Взрослые с детства воспринимали его как обузу. Неудобный ребенок с паршивым характером, и на этом все. В лучшем случае пополнит ряды рабочих, в худшем — последует примеру отца. Мать днями напролет держала Джерри дома, пока он был маленьким. Чтобы не мешал. Чтобы, не дай Бог, не выставил ее в дурном свете перед знакомыми.

Слова Дины прозвучали как издевка. И все же… похоже, что она искренне верила в то, что говорила. Может ли взрослый человек быть настолько наивным? Ему на миг стало горько и легко, словно из сердца вырвали осиное жало.

Теперь ему почти восемнадцать. За два года многое изменилось, но не это.

«Дина».

Имя отозвалось эхом внутри сознания, Сайхема бросило в жар. Дождь бил тяжелыми каплями, похожими на горсти камней, падающие с безгрешных, мрачных небес. Джереми криво улыбнулся своим мыслям и зашагал в сторону дома.

Маргарита поставила кастрюлю с водой на плиту и повернула ручку. Раздался слабый щелчок, но огонь не зажегся. Опять эта капризная конфорка. Марго провела пальцами по верхней полке в поисках зажигалки, и со вздохом направилась в комнату Джереми. Из приоткрытого окна тянуло сквозняком. Сын запрещал запирать его даже зимой, когда каждое утро на пол натекала лужа талого снега. Маргарита подняла с пола брошенные джинсы, нащупала в кармане искомую зажигалку, и подобрав по дороге еще пару грязных футболок, закрыла за собой дверь.

Спагетти почти сварились, когда счастливый визг Даггера возвестил о возвращении хозяина. Проходя мимо стола, Джереми закинул в рот виноградину с блюда и вдруг замер.

— Это моя зажигалка?

Ледяной тон заставил Маргариту вздрогнуть и отвернуться от раковины с посудой.

— Я не нашла ту, что лежала в кухне, мне пришлось…

— Ты рылась в моих вещах? — перебил сын.

— Я нигде не рылась, а только взяла зажигалку, чтобы приготовить тебе обед.

— Сколько раз я повторял тебе не входить в мою комнату?!

Она подняла брови.

— Джерри, это наша квартира, и пока ты не обзавелся своей собственной, я думаю, что имею право входить в любую комнату в этом доме.

— Думаешь, что имеешь… — повторил Джереми вполголоса.

Он нервно дернул углом рта и присел на угол стола, длинные пальцы стиснули край столешницы. Льдисто-голубые глаза сына стремительно темнели, приобретая знакомое Марго опасное выражение, зрачки сузились, на скулах заиграли желваки.

— Пожалуйста, забери свою зажигалку и слезь со стола, там будут стоять спагетти.

Марго старалась не позволить внутренней панике проникнуть в голос.

— И что же ты искала, интересно? Кто послал тебя шпионить за мной? Священник? — он будто говорил сам с собой, глядя не на мать, а на невидимого собеседника, хаотично передвигающегося в пространстве тесной комнаты.

Порыв ветра из окна заставил синее газовое пламя фыркнуть. Разварившиеся макароны напоминали извивающихся в кипятке белых червей. Марго, затаив дыхание, отодвинулась от стола, бросив взгляд на кухонный шкафчик. Расширенные глаза Сайхема остановились на матери.

— Говори!!!

Он вскочил и смел со стола посуду. Металлическая ваза с лязгом ударилась в дверцу духовки, фрукты раскатились по плитке. Маргарита прижалась к стене.

— Успокойся, прошу тебя, — голос дрожал, но это уже не заботило ее, — выпей воды, а потом обсудим все, что захочешь!

Джереми запрокинул голову и разразился воющим смехом, похожим на лай гиены.

— Вы сговорились! Вы точно сговорились, я знаю! Хочешь опоить меня?

Веселость Сайхема оборвалась так же резко, как и началась. Глаза сузились, верхняя губа приподнялась, обнажая зубы.

— И что ты планируешь сделать со мной после? — резко выдохнул он, — Изгнать беса?!

— Что ты несешь, Джерри, послушай себя! — Марго плавно продвигалась к деревянной дверце, не отрывая взгляда от его лица, — я никогда не причиню тебе вреда, ведь ты мой сын…

— Это ты так говоришь, — тихо проговорил Сайхем, — думаешь, я не замечал, как ты подглядываешь за мной? — он раздвинул губы в дикой улыбке.

— Что?! — воскликнула Маргарита, и зажала себе рот руками. Потрескавшийся лак ногтей блеснул красной пленкой.

— Матери себя так не ведут, — прошипел Джереми.

— Господи Боже!

— Нет! — взревел Сайхем, и, подхватив табурет, швырнул в стену рядом с ее головой, — не смей прикрываться своим богом!

Он выбежал в дверь. Марго бросилась к заветному ящику с лекарствами в поисках инъектора. Руки тряслись, коробочки падали на пол. Из комнаты доносился рев Джереми и грохот опрокидываемой мебели. Маргарита сжала в ладони шприц и постаралась унять сердцебиение. Она помнила имя липкого ужаса, вновь наполнившего дом, помнила лицо врача, произнесшего это имя вслух.