Наташа Михлин - Это внутри

Ночная улица перед баром была пуста, светились бумажные тыквы, развешенные вдоль карниза. Ветерок приносил голоса и смех с соседних улиц — жители городка пользовались возможностью подышать свежим воздухом без оглядки на темные углы. Много сил было вложено в то, чтобы сделать этот вечер свободным от страха, никто не остался в стороне, и это создавало ощущение уюта. Рокки-Лейк превратился в общую гостиную с коврами аккуратно подстриженных газонов, где диванами служили садовые скамейки, а с потолка светили звезды.

В баре было тепло, тихо играла музыка. Здесь собрались те немногие, кто не участвовал в веселой кутерьме на ферме Ферретов и был слишком стар для того, чтобы провести полночи на ногах в патруле.

За стойкой сидела София в черной остроконечной шляпе, из-под которой свисали длинные пряди седых волос. Каждый, кто ухмыляясь, открывал было рот для остроумного замечания, натыкался на поднятую бровь старухи и, подавившись словами, желал ей доброго вечера, спеша убраться подальше.

Внезапно двери распахнулись, и в помещение ввалились пятеро подростков. Их размашистые движения и чересчур громкие голоса говорили о том, что мальчишки уже основательно набрались. От компании отделился Энди и направился к светящемуся холодильнику. Старики провожали неодобрительными взглядами его рассыпавшийся зеленый ирокез и ворох сережек в ушах.

— Бери шестерку пива, — крикнул Терренс.

София подняла бровь.

— Если ты со вчерашнего дня волшебным образом не прибавил пять лет [23] В США алкоголь разрешено употреблять только с 21 года. , мой ответ — нет, Энди Янг.

— Какая разница? У нас есть чем заплатить! — возразил кто-то из парней.

Сунув руку в карман драных джинсов, Энди бросил на стойку ворох мелких банкнот и отбросил волосы с лица.

— Свинку-копилку разбил? — сверкнула глазами старуха.

— Ни с места! — гаркнула она, увидев, что он уже взялся за ручку двери холодильника. — Я не позволю вам, мелким засранцам, нарушать в моем баре чертов закон!

София сняла шляпу, кряхтя, сползла со стула и сделала два шага, опираясь на стойку. Посетители возмущенно зашумели, рядом с Софией появился Боб Браун, из кухни выглянула Полли.

— Идем отсюда, — вздохнул Пит.

Мальчишки нехотя направились к дверям, посмеиваясь и толкая друг друга.

Энди обернулся и сощурил глаза:

— Мы не уйдем, пока не возьмем, что хотим!

Он открыл дверцу и демонстративно помахал в воздухе запотевшей бутылкой.

— Смотрю, ты страх потерял, а, Эндрю? — проворчал Боб. — Прешь напролом и кажется, что горы свернешь? Хмель в крови и дурь в голове — неважное сочетание. По-хорошему говорю, иди домой и проспись.

Двое приятелей подошли к Энди и вполголоса стали уговаривать отступиться.

— Я уже сказал, что не уйду! — рявкнул Янг, стряхивая с себя их руки. — Мне надоело вечно таиться, словно мышь в норе! Это не мы, а они должны нас бояться!

— Нет, вы посмотрите на этого наглого юнца! — воскликнула София, — чем ты собрался пугать меня, птенчик? Своим неоперившимся клювиком?!

Боб прыснул и раскашлялся, раздался громкий хохот поварихи Полли. Краска бросилась Энди в лицо, он сжал кулаки, свет под потолком мигнул.

— Ты что творишь, идиот! Давай, пошел! — Терренс схватил Янга за шкирку и толкнул в сторону дверей.

Энди зарычал и вырвался, массивный Терренс отлетел в сторону и опрокинул столы, мотнул головой, приходя в себя, и оскалился:

— Ах ты чертов дурак! Ну, пеняй на себя…

Лампы снова загудели, в углу зловеще засветилась оскаленная тыква, пламя свечи фыркнуло и погасло.

— Прекратите! — Пит подскочил к Терренсу, но тот отпихнул его.

Энди врезался спиной в холодильник, дверца осыпала его градом осколков.

Немногочисленные посетители «Эдельвейса» повскакивали с мест, кто-то устремился к задней двери, подальше от эпицентра событий.

— О, черт! — простонал Пит. — Они не остановятся! Дик, звони Сайхему!

Тот кивнул и поспешно набрал номер.

— Здесь не хватало только этого выродка! — внезапно взорвался Боб, отбросил валяющийся стул и прянул вперед. Схватив оглушенного Янга за плечи, он швырнул его в руки Пита. Глаза старика горели, плечи под старой курткой оказались неожиданно широкими.

— Выметайтесь вон! — гаркнул Браун и, повернувшись к Терренсу, указал на него пальцем: — Ты тоже, недоносок! Счастье, что твой дед уже помер и не видит, во что превратился его внук!

Тот опешил от неожиданности, опустил голову и побрел к выходу. Энди Янг с шипением выдернул из руки застрявший осколок и, опираясь на Пита, направился за Терренсом.

Дик отнял от уха телефон:

— Джер уже здесь… Ох, он точно убьет нас!

Подталкиваемые Бобом, парни вывалились на крыльцо. На улице стоял Сайхем, его лицо застыло от ярости. Он молча указал приятелям в сторону от дороги, где кончался свет фонарей, и мальчишки пропали во мраке.

Джереми встретился глазами с Бобом и замер. Браун спустился со ступеней и, подойдя к Сайхему, схватил его за лацканы куртки.

— Она не сказала ни слова. Ни слова! Но я знаю, что это твоя работа, мерзавец. И найду способ доказать это!

Голос Боба дрожал от гнева.

— А если нет, то я своими руками пристрелю тебя, как ядовитую гадюку! Мне терять нечего! Так что не надейся, подонок, конец у тебя один!

Он оттолкнул побледневшего Сайхема и тяжело поднялся на крыльцо.

Внутри бара Полли поднимала столы, прижав к уху телефон. С улицы раздался звук сирены, по стенам полыхнули голубые и красные огни. София сидела на полу, перебирая осколки стекла. Взглянув на вернувшегося Боба, она улыбнулась. Он помог ей подняться и хотел усадить на стул, но старуха внезапно крепко обняла Брауна, чмокнула в губы и спрятала лицо у него на груди.

Страх в Джереми мешался с яростью, ночной свет делил все на черное и белое, заставляя щуриться от яркого контраста, руки подрагивали от сдерживаемого напряжения.

«Она сама во всем виновата».

Удар сердца.

«Я лишь сделал то, о чем она просила».

Белые в лунном свете, умоляюще протянутые к нему руки.

«Она вынудила меня».

Вдох.

Он не знал, чего хочет больше — сжаться в темный комок или выплеснуть весь этот ядерный коктейль в чудовищном усилии, обрушив небеса на землю, сметая прочь весь мир, да и себя заодно.

У Джереми не хватило сил даже как следует отчитать парней, весь гнев, вызванный звонком Дика, словно рассыпался пеплом. Слова выходили какими-то неубедительными, он не узнавал себя. Даже дерзкое упоминание Энди о случае с Чаком Ферретом осталось без ответа.

Сайхему нужно было предпринять решительные действия, чтобы навечно впечатать в разум «Крепости» свое клеймо лидера, но в данный момент его занимало другое. Липкий страх заливал слизистыми потоками горло, не давая вдохнуть. Этот страх был неодолим. Страх делал Джереми слабым. Глядя на свои дрожащие пальцы, с трудом удерживающие сигарету, ему хотелось кричать.