Наташа Михлин - Это внутри

В этот момент Хупер обмяк и задышал тяжело и неровно. Дина облегченно вздохнула и убрала руки с его груди.

— Помоги мне, нужно отнести его в дом, пока не сбежался народ.

Таня задернула плотные шторы, Дина зажгла ночник. Еще не пришедший в себя Тай лежал на семейной кровати Ферретов.

— Еще что-нибудь нужно? — спросила Таня, бросив опасливый взгляд на Хупера.

— Принеси бутылку воды и расскажи Элис, что мы заняли ее спальню. Она опять не взяла с собой телефон, — вздохнула Дина, кивнув на лежащий на комоде мобильник.

Она набросила на Тайлера теплый плед и села в кресло у кровати.

У двери Таня обернулась:

— А ты молодец. Правда. Я бы так не смогла.

Дина устало улыбнулась.

Тайлер очнулся и обвел взглядом комнату. Увидев Дину, он со вздохом отвел глаза.

— Проклятье… Только не говори, что я испортил всем праздник.

— О нет, — усмехнулась Дина, — ты отлично подгадал время и место для того, чтобы свалиться: никто ничего не заметил, кроме меня, да еще Тани.

Тайлер смотрел на нее без улыбки.

— Было… очень паршиво? — поморщившись, спросил он.

— Видала и хуже.

Тайлер закрыл глаза и покачал головой.

— Знал ведь, что нельзя было приходить. Еще нянчиться теперь со мной…

— Не говори глупостей, — мягко сказала Дина, — ты ни в чем не виноват, — и, пересев на постель, накрыла его руку своей.

— Я близко знакома со смертью, пусть и с другой стороны. И могу выслушать тебя. Станет легче.

С улицы доносилась приглушенная музыка и голоса, сквозь шторы пробивался оранжевый свет — во дворе зажгли большой костер.

Дина молча ждала. Наконец он заговорил. Поначалу слова звучали глухо, будто каждое из них с трудом разрывало плотную скорлупу.

Дина представляла себе каменистые просторы, залитые беспощадным светом солнца, на которых люди были всего лишь маленькими букашками, чья возня, жизнь и смерть ничего не значили для бескрайней пустыни. Она лишь равнодушно растила на их крови все новые и новые колючие цветы.

— После ранения врачи долго возились со мной. Открываешь глаза после очередной операции, и не понимаешь, зачем. Зачем это все? Позволить солдату умереть не позволяет закон. Но силой заставить жить? Выбросить в мир, где он будет вечным чужаком? Разве это не хуже смерти?

— Предназначение врачей — бороться за жизнь, — тихо возразила Дина.

— А предназначение солдат — умирать, — бросил Хупер, — так почему, черт возьми, не позволить каждому заняться своим делом?!

Тайлер замолчал и отвернувшись к окну, невидящим взглядом уставился на багровые сполохи огня.

— Ник, Ридли, Имран, Джим… Все они были гораздо лучше меня. А я не смог спасти их. Ни одного из них.

Хупер облизнул пересохшие губы. Дина бросила взгляд на бутылку воды, но побоявшись прервать его, осталась сидеть.

— Полгода госпиталя были еще сносными. Следовать распоряжениям врачей — все равно что исполнять приказы. А затем меня поздравили с тем, что теперь я свободен.

Он горько усмехнулся.

— Полная свобода похожа на вакуум… Сначала приехал в Нью-Йорк. Думал, в большом городе будет проще. Таймс-Сквер оказался меньше, чем я представлял, но мне было хорошо… впервые за долгое время. Рождественские огни, люди… Дети бегали вокруг и взрывали хлопушки. Последнее, что я помню.

Дина легонько сжала его пальцы.

— И я решил вернуться домой. Здесь людей не так много. Меньше шансов напугать кого-то, скопытившись посреди улицы.

— Это не будет длиться вечно, Тай, — негромко заметила Дина, — посттравма лечится, пусть и нелегко.

Хупер будто не услышал ее.

— Первое время я был уверен, что все мои чувства остались там, за океаном. Но потом заметил, что улыбаюсь дождю. Чувствую вкус еды. Смотрю… на женщин. Разве я могу? Я будто краду чужие жизни! Их больше нет, а я сижу здесь и пью чертов кофе со сливками!

— Ты же понимаешь, что это неправда! — нахмурилась Дина. — Отказывая себе в радости, ты никого не воскресишь. И потом, неужели ты думаешь, что они желали бы тебе такой жизни?

Она положила ладонь на щеку Тайлера и повернула к себе, заставляя посмотреть в глаза.

— Я уверена, спроси ты их, они ответят: Живи на полную катушку Тай, оторвись за всех нас!

Он смотрел на нее, стиснув зубы, но когда Дина попыталась убрать руку, Тайлер не позволил, задержав ее в своей.

— Любишь кофе со сливками? — спросила Дина, чтобы нарушить искрящуюся тишину.

— Я страшный сладкоежка, — слабо улыбнулся Тай, — мать все детство прятала от меня конфеты. Впрочем, без особого успеха.

Дина поднялась и, налив воды, протянула ему стакан. Тайлер выпил и в изнеможении откинулся на подушку. Через мгновение он уже крепко спал.

Дина подошла к окну и отодвинула краешек занавески. Костер догорал, гирлянды лампочек гасли одна за другой. Дом наполнился голосами и топотом ног: все дети, чьи родители были заняты в патрулях, оставались ночевать у Ферретов.

Дверь приоткрылась, в комнату вошел Джефф, держа на руках Эбби. Бросив взгляд на спящего Хупера, он прошептал:

— Малышка уснула за столом. Я хотел отнести ее в комнату Дэвида, но там уже нет места.

Дина молча указала на кровать, Джефф осторожно положил девочку и прикрыл уголком одеяла. Эбби засмеялась во сне и повернувшись на бок, уткнулась Тайлеру в плечо.

— Ну как? — спросил Феррет.

— Жить будет.

— Теперь я понимаю, почему он так упирался. Бен сболтнул, что Хупер в последний момент уговорил его поменяться сменами. Я уж подумал, что ненароком обидел его чем-то. А бедняга просто боялся, что его накроет в толпе…

Джефф досадливо цокнул языком и провел рукой по бороде.

— Я видел такое раньше. Сердце кровью обливается, как подумаю, что пережили эти парни. А ведь это я готовил их к этому, тренировал и отправлял батальон за батальоном…

Дина топнула ногой и сердито проговорила:

— Да вы сговорились, что ли?! Джефф, уж ты-то постыдился бы нести такую чушь! Черт возьми, я поражаюсь убежденности в том, что любое ваше действие меняет ход мировой истории! Может, потому вы и занимаетесь самоедством? Быть виновным в глобальной катастрофе льстит мужскому самолюбию?!

— Не суди человека, не проходив хоть полдня в его сапогах, — заметил Джефф.

Она открыла было рот, чтобы ответить, но тут Эбби вздохнула и беспокойно мотнула головой. Джефф приложил палец к губам, ухмыльнувшись, ущипнул Дину за щеку и ловко увернувшись от ответного шлепка, выскользнул за дверь.

Дина сняла обувь и прилегла рядом с дочкой. Глаза слипались от усталости, но ей хотелось продлить эту минуту — в доме, полном, как гудящий улей, Дина чувствовала себя в безопасности и позволила завладеть собой детской уверенности в том, что все будет хорошо.