Сергей Королев - Черный Новый год [сборник litres]

Они выкурили еще по сигарете и разошлись по своим купе.

Из Шереметьево был перелет до Стамбула, там наемников подобрали люди в форме с шевронами ЧВК «Лев». Шестерых добровольцев, включая Валеру и Расула, увезли на военный аэродром в тонированном микроавтобусе, там посадили на транспортник и спустя пару часов доставили на закрытую базу в двухстах километрах от Ракки.

– Ба! Старые знакомые. – На взлетно-посадочной полосе добровольцев встречал сам Шимон Лев. За тринадцать лет, что они не виделись с Расулом, этот матерый наемник почти не изменился. Разве что фигура стала еще суше, а в бороде прибавилось седых волос. – А я уж думал и не увижу тебя больше, слуга Эштра! Живым, во всяком случае. Кто тут еще у нас? Валера «Сербский», Араик «Святоша» Гаврилян, остальных не знаю. Ну, ничего. Еще будет время познакомиться. Ну, пошли по чайку сообразим, что ли? Пошли-пошли! Чего как неродные?

Лев вел их сквозь жилые и нежилые помещения базы, попутно рассказывая о нехитрых особенностях местного быта.

– Вы-то не первоходы, – говорил Лев, – с вами проблем быть не должно. Просто делайте что говорят, не рыпайтесь почем зря. Домой вернетесь целые или почти целые – на это стопроцентную гарантию дать не могу, – но по бабкам не обижу, нормально выйдет.

Одолев крутую лестницу, спустились под землю, пересекли длинный бетонный коридор и оказались в небольшой комнатушке, доверху уставленной консервами, пачками чая, макаронами и другой нехитрой снедью.

– Опыт говорит: жратву нужно хранить там же, где боеприпасы. То есть в самом надежном месте. ЦАХАЛ плохому не научит… Ну? Черный – зеленый?

– Чер… – хотел сказать Валера, но не успел. Наверху что-то знатно ухнуло, затряслись балки под потолком.

– Стингеры, отвечаю… – буднично сказал Лев. – Три штуки, не меньше! Эти тупорылые фанатики из ПЗРК херачат по всему подряд. Дай им микроскопы – гвозди забивать будут. Ну, пошли. Поглядим, что там к чему.

Пока поднимались наверх, прогремело три оглушительных выстрела; рация Льва пронзительно зашипела, и один из снайперов сообщил, что снял трех «бородатых».

– Вот суки! Точно стингеры, – Шимон смотрел на истерзанное ракетами, но все еще целое здание. – У меня тут котельные по всей базе. Повезло: это мои ПЗРК, бракованные. Бородатым продал шлак, который и на тлеющую сигарету наведется.

Невдалеке от кирпичного здания котельной, прижав колени к груди, с боку на бок перекатывался окровавленный человек.

– Они… Я видел! Они стреляли по казармам, но ракеты по котельной ушатали…

– Ну че, бывает, – Лев пожал плечами и потянулся за рацией. – Фельдшера к третьей котельной, живо! – Шимон выключил рацию и широко улыбнулся, похлопав по плечу Расула. – С возвращением домой!

– Ну, Сербия, чего умеешь? – Шимон положил руку на плечо Валеры. – Слышал я, что жрецы Чернобога тьму посреди дня делать могут.

– Не только. Эту тьму и фонарь не берет, и прожектор. Если нашепчу, то и сам смогу в темноте видеть, и товарищу это зрение передать. Но кровь нужна, жертва нужна.

– Экий ты затратный! Ну, ничего. Этого добра здесь имеется. Сейчас поедем вам тест-драйв мутить. Готов, десантура?

– Как пионер!

Шимон что-то прокричал в рацию по-арабски, и через минуту к «Рендж Роверу» привели связанного человека с мешком на голове.

– Этот козлик сгодится? – спросил Лев.

– Да, – сглотнул Сербский. Как же давно ему не приходилось приносить людей в жертву! Это было целую вечность назад, но лица тех, кого он отдал Чернобогу, все еще стояли перед глазами; албанский мальчик, десятилетний щегол, которому едва хватало сил взвести затвор автомата, до сих пор приходил в кошмарах.

Связанного араба затолкали в багажник, Шимон сел за руль, Расул и Валера удобно устроились на широком заднем сиденье.

Про себя Сербский отметил, что ничего не чувствует. Вот прямо сейчас они едут на «тест-драйв», придется зарезать плененного террориста, скорее всего, устранить еще парочку в процессе. Но на душе у Валеры было пусто, а оттого почему-то неуютно.

Джип петлял среди разоренных руин, огибал остовы военной техники, повинуясь свихнувшемуся наемнику. Сегодня ехали не на войну, сегодня ехали на бойню.

Остановились в километре от полуразрушенного здания, которое еще совсем недавно было торговым центром.

– Приехали, касатики. Мои разведосы тут немножко уже поковырялись. В подвале штук шесть отщепенцев: основной состав порешали русские бомбардировщики, а эти от сирийской армии ныкаются. Вот они нам и как раз! А еще здесь глинозем…

Лев присел на корточки, достал из рюкзака саперную лопатку и наковырял себе немного глины. Его большие ладони, такие неуместные на тонких запястьях, споро работали, вылепливая бурых человечков. Всего получилось три. Далее он раздобыл несколько пивных бутылок, разбил их, с помощью осколков сделал своим истуканчикам руки-клинки.

Лев уколол палец булавкой и сцедил юшки в ладонь. Аккуратно макая фалангу в багрянец, на каждой глиняной фигурке он вывел слово «אמט», «эмет» – истина.

– Да будет человек, – негромко прошептал Лев. Истуканчики в его руках зашевелились. – А теперь идите и немножко попугайте этих шлимазлов!

Маленькие големы послушно зашагали к зданию.

– Ты бы лучше по гранате в каждого замуровал. КПД повысится, – пробурчал Расул.

– Нет, – возразил Шимон. – Гранаты бабок стоят, а глина и мусор – бесплатные. Ну, Валера, пошли. Покажешь свою тьму. Расул сейчас помолится своей вайнахской богине болезней и увечий – там целая дискотека начнется.

– У-Нане не надо молиться, – возмутился Расул. – Она всегда со мной.

Гариб сосредоточенно загонял патроны в изогнутый магазин Калашникова. Это успокаивало. Щелк — и ты не думаешь о том, что приходится воевать плечом к плечу с низшими джиннами, щелк — и как-то сами собой на задворки сознания уходят мысли о том, что приехал в Сирию не ради веры, а ради прибыли. Тридцать щелчков – тридцать крамольных мыслей ушли. Невдалеке, шумно переругиваясь на фарси, дэвы жарили на костре свинью. Свинью!

Гарибу ужасно хотелось есть, запах жареного мяса игриво щекотал ноздри. Помог второй магазин: щелк — не слышно грязной ругани двух здоровенных уродцев, покрытых рыжей шерстью, щелк — и появились силы игнорировать аромат харамного мяса, щелк…

Посреди дня вдруг исчез свет, будто кто-то выключил солнце словно лампочку. Гариб выхватил фонарик из подсумка, щелкнул кнопкой: дрожащий луч терялся в темноте через два-три шага. Тьма будто бы затвердела, стала непроходимой для света.

Гариб шагал бочком, сам не зная куда. Невдалеке тревожно завыли дэвы.