Сергей Королев - Черный Новый год [сборник litres]

– Белобожник… – тихо сказал Сербский. – БЕЛОБОЖНИК! – заорал он во всю глотку. Достав из сапога нож, Валера полоснул по шее дэву и сдавил края раны руками; тьма начала сгущаться, пока снова не поглотила убогий кирпичный каземат, увешанный новогодними гирляндами.

Белобожник громко засмеялся, хлопнув в ладоши.

– Свит! – громко прикрикнул он и свистнул. В каземате мгновенно стало светло. Прозревшая нечисть радостно зарычала при виде добычи.

– Нам край, Расул, – констатировал Валера, – это колдун высшего ранга. Ему не нужны жертвоприношения, он напрямую с Белобогом…

– Не ссы! – резко ответил Расул.

Ингуш мысленно воззвал к богине смерти и болезней – Ун-Нане, и та ответила на его зов. Расул мгновенно ощутил слабые места нечестивцев, почувствовал вкус их болезней, синхронизировал свою силу с ритмом их боли, стоило лишь запустить пальцы в сумку.

Первым взвыл дэв: уродец, многие недели подряд вливавший в себя пиво буквально ведрами, упал на пол, схватившись за печень. Многие из гулей поплатились за свою любовь к склепам и подземельям: грибок, что таился в их полуистлевших телах все это время, проснулся и стал неистово пожирать своих хозяев. Старые переломы, зубная боль и даже банальные занозы – все это стало смертельным оружием против врагов.

Всесокрушающее древневайнахское колдовство подкосило и могучего колдуна! Белобожник закряхтел и опустился на пол, держась за колени. Раздались неуверенные выстрелы, но Расул четко различил голос того самого Бен-Газиза. Генерал приказывал не стрелять.

В какой-то момент стало казаться, что Расул и Валера смогут выбраться из этой ловушки живыми. Нечестивцы потихоньку отступали, белобожник был слишком занят своими коленями; Валере удалось вспороть горло одному из пятящихся гулей, и каземат снова оделся в спасительную тьму.

– Валим, валим! – Валера схватил Расула за руку и ойкнул: не ладонь – лед!

– Не трогай меня. Иду я, иду.

Они сорвались с места и юркнули в лабиринт коридоров заброшенной скотобойни.

– Один только выход… – говорил Расул на бегу. – Подниматься наверх, в другую часть цеха. Здесь нас сцапают.

– Ага…

Валера едва поспевал за поджарым и жилистым ингушом, предательски давила одышка. Пока Расул успевал пробежать пяток шагов, Валера едва мог сделать и шаг. Расстояние между наемниками росло.

– Валера! Валера, мать твою за ногу! – Расул обернулся, чтобы поискать взглядом своего товарища. Коротконогий и толстоватый Валера упал на колени, тяжело дыша. Потом собрал всю волю в кулак и напряг ноющие мышцы, чтобы просто встать.

– Вали отсюда. Я свое дело сделал, а теперь и ты иди.

Из-за угла появился гуль и грозно зашипел. Валера точным ударом свалил его с ног, прижал коленом к бетону и ловко вспорол горло. Тьма снова сгустилась.

– Ты не герой, Расул. И я тоже. Я для себя это делаю, для совести. Так что вали.

Сербский взвел затвор своего «Калаша», дав короткую очередь в темноту.

– Свали отсюда, я тебе сказал!

Не было времени на прощание. Вайнахский колдун понимающе кивнул, сорвавшись с места. Почему-то только сейчас он почувствовал себя полным кретином.

Тьма таяла – Чернобожье благословение подходило к концу. Слабеющее теневое зрение помогло Расулу различить три коренастые фигуры. Колдун воззвал к богине смерти и болезней, но почувствовал пустоту. Никаких старых увечий, никаких болезней, никакой боли. Будто бы и не живые…

– Ага! – раздался в темноте знакомый голос. – Вот ты и попался, сука.

Расул прищурился, чтобы разглядеть говорившего. Подбоченившись, у люка возле дальней стены стоял Лев…

– Было бы чему удивляться, – ингуш достал из-за пазухи верного «Стечкина», взвел затвор, прицелился и выстрелил. В темноте чиркнуло с кирпичным звуком: одна из коренастых теней, оказавшаяся големом, заслонила хозяина. В бетонном пенале загорелся свет, дверь за спиной Расула хлопнула, големы сделали еще несколько шагов.

Скорее от отчаяния, чем от желания как-то защититься, Расул израсходовал остаток патронов, не причинив глиняным истуканам видимого вреда. Он попытался прорваться к Шимону, проскользнуть мимо его безмолвных глиняных слуг, но уж больно те оказались резвыми. Шершавые руки с толстыми пальцами легко скрутили ингуша, надо сказать, далеко не слабого человека. Завязали глаза грязной арафаткой. Спустя какие-то секунды шайтаны принесли изоленту, и Расул стал похожим на исполинскую черную куколку. Подергался немного – держит намертво! Крепко спеленали, твари.

Словно игрушку, големы несли спеленатого колдуна подземными коридорами. С завязанными глазами почти невозможно ориентироваться в пространстве, но по старой привычке Расул считал повороты: один – налево, два – направо и опять направо, снова налево…

Запахло сыростью; едва слышно капала вода. Это могло означать только одно: они все глубже спускаются под землю.

– Ты извини, Расул, – сбивчиво говорил Лев, как если бы спускался по лестнице, – ты хороший мужик, солдат отличный. Но, понимаешь, эти ребята мне платят бабки, чтобы война не заканчивалась, а русские и пиндосы платят, чтобы я это все остановил. Шоколад сам в пасть плывет, понимаешь? Ничего личного, Расул, бабки есть бабки.

Развязали глаза, кто-то из шайтанов вспорол изоленту, пока големы держали руки и ноги. Расула раздели и снова одели в чистые одежды, исписанные уродливыми кривыми знаками. Когда Расул привык к яркому свету, то смог понять, что знаки – язык демонов. Его приносили в жертву.

– А говорили, что я нужен вам – ублюдков ваших воскрешать. Выходит, опять брехня? – Расул громко засмеялся.

– Ты ведь знаешь, что шайтанам веры нет, так ведь? – пророкотал низкий голос. Казалось, что сейчас говорят сами стены. – Нет, Расул, не за этим ты мне нужен.

– Визирь…

– Он самый. Мне нужна твоя боль, Расул. Видишь ли, я заперт в тюрьме между мирами. Ключ к моей свободе – боль разумного существа, что по своей воле может путешествовать по разным реальностям. Кто, как не потомственный жрец Эштра, способный по своему желанию спускаться в Эл, подойдет для этой роли? Мне нужны твои страдания, Расул. Тогда ты сможешь увидеть меня воочию, и клянусь всем злом тысячи миров, я не дам тебе умереть – ты позавидуешь мертвым.

Свет стал чуточку тусклее. Глаза перестали слезиться, и Расул смог разглядеть комнату: стены, выкрашенные в черный цвет, гирлянды под самым потолком, даже наряженная елка в углу. Посредине стоял широкий стол, уставленный разнообразными блюдами, вроде салатов оливье и сельди под шубой. Праздничная еда, привычная для человека из СНГ. Расул чуть ли не вскрикнул, когда увидел, как за стол садятся его жена и младшая дочь.